Глава V. Как представляется, в системе окказионализма бог вовсе не действует посредством всеобщих законов.

Действовать единообразно, действовать посред­ством всеобщих законов или волевых актов — это прек­расные идеи, и, как совершенно очевидно, это подобает богу. Но что это такое — всеобщие законы? Что это за единообразие, долженствующее присутствовать в дея­нии бога? Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь как следует это знал. К богу применяют эти слова, но не очень-то понимают существо того, что ему приписывают. Поста­раемся несколько тщательнее исследовать этот вопрос.

Влияние, которое мыслящее существо оказывает вне себя, имеет два аспекта: один из них относится к его замыслам и цели, которую оно себе ставит; дру­гой — к природе предмета,- на которое оно воздейст­вует.

Влияние это не может иметь иного отношения к замыслу, кроме того, которое содействует воплощению этого последнего; что же касается его отношения к при­роде объектов, то оно может быть троякого рода: либо оно в точности соответствует тому, чего требует приро­да объекта, либо оно стоит над тем, чего эта природа требует, и в какой-то мере противостоит ей, либо -оно таково, что природа объекта к нему безразлична.<…>

Новые соображения, подтверждающие те, что были высказаны в предыдущих «рассуждениях». Последние открытия в области небес.

<…> Планеты всегда являются нашим глазам как тела, излучаю­щие свет, а не как тела, покрытые большими полями либо прериями; мы охотно верим обычно, что поля и прерии заселены, но нет средства заставить нас пове­рить, будто могут быть заселены светящиеся тела. Пусть разум сколько угодно твердит нам, что на планетах есть и поля и прерии,— он опоздал; ибо наш первый взгляд уже оказал свое воздействие до него, и мы больше не желаем прислушаться к разуму: планеты остаются для нас лишь светящимися телами. И потом, на что могут быть похожи их обитатели? Наше воображение требует, чтобы ему немедленно были представлены их лица,— ио оно бессильно; поэтому легче всего считать, что пла­нетных жителей не существует вовсе. <…>

<…> Всегда было хорошо известно, что ученый, одержимый стремлением дать ответ, вынужден говорить очень пространно — это единственный способ смутить другого ученого. В данном случае необходимо одно из двух: либо чтобы все небесные тела обращались в течение двадцати четырех часов вокруг Земли, либо чтобы Земля, совершив в течение двадцати четырех часов оборот вокруг своей оси, приписывала бы это дви­жение всем небесным телам. Но в мире не существует вещи более невозможной, чем это двадцатичетырехча­совое вращение небесных тел вокруг Земли, хотя абсурд­ность этого и не сразу бросается в глаза. Все планеты, несомненно, совершают свои большие круговращения вокруг Солнца, но эти круговращения между собой не­подобны— из-за различия расстояния, на которое та или иная планета отстоит от Солнца³. Самые удален­ные планеты совершают свое кругообращение в наи­большее время, что вполне естественно. Тот же самый порядок наблюдается среди малых подчиненных пла­нет, вращающихся вокруг большой планеты.- Четыре луны Юпитера и пять лун Сатурна совершают круго­оборот вокруг своей большой планеты в соответствии с тем, насколько они от нее удалены. Кроме того, досто­верно, что планеты вращаются вокруг своей оси; эти вращения также неподобны. Трудно точно сказать, от чего зависит этот разнобой; возможно, он происходит от различной плотности планет, а может быть, от раз­личной скорости движения вихрен, к которым они отно­сятся, и жидких сред, в которых они движутся. Но в конце концов неравномерность этих вращений очевидна, и таков же общий порядок природы, где все, что имеет очень много общих черт, в то же время различается рядом частных признаков.<…>

<…>Поведение природы очень деликатно, и метод ее состоит в том, чтобы все постепенно проводить по ступенькам; эти изменения мы ощущаем, лишь когда они очень быстры и заметны. Мы почти не способны ни на что большее, чем замечать вре­мена года. Что касается других перемен, совершающихся с известной медлительностью, то они великолепно от нас ускользают. Однако вес находится в состоянии посто­янного колебания⁴, и, следовательно, все претерпевает изменения. И все, вплоть до известной девицы, которую высмотрели на Луне вот уже почти сорок лет тому на­зад⁵ с помощью телескопа, со временем значительно старится. У девицы этой было довольно красивое лицо, но теперь ее щеки ввалились, нос вытянулся, лоб и под­бородок выдались вперед; все ее прелести исчезли, и даже есть опасения за ее жизнь.<…>

<…>Философы застав­ляют нас опасаться, чтобы королевство Неаполитанское и Сицилия, представляющие собой земли, опирающиеся на громадные подземные своды, заполненные серой, не рухнули в один прекрасный день, когда своды эти ста­нут недостаточно крепкими, дабы сдерживать находя­щийся под ними огонь: этот огонь они сейчас извергают через кратеры Везувия и Этны. Всего сказанного вполне достаточно, чтобы внести некоторое разнообразие в зре­лище, являемое нами луножителям<…>

<…>В свете новых открытий не надо спе­шить с выводами, хотя всегда и возникает такое жела­ние. Истинные философы подобны слонам, которые, пе­редвигаясь, никогда не опускают на землю вторую ногу, пока первая там себя не почувствует прочно.

— Сравнение кажется мне тем более справедли­вым,— прервала меня она,—что достоинство обоих этих видов существ — слонов и философов — зависит вовсе не от их внешнего обаяния. Я согласна подражать сужде­ниям как тех, так и других. Расскажите мне, пожалуйста, еще о последних открытиях, и я обещаю вам не созда­вать впредь таких опрометчивых систем.

— Я только что вам сообщил,— отвечал я,— все не­бесные новости, какие мне только известны, и думаю, что более свежих новостей не существует. Я очень огор­чен, если они не так поразительны и чудесны, как не­которые наблюдения, о которых я прочел на днях в краткой летописи китайской истории⁹, написанной по-латыни. В Китае наблюдаются тысячи звезд, одновре­менно падающих с неба в море с превеликим треском; существуют и такие, что разрушаются совсем и превра­щаются в звездный дождь. Это не однажды там наблю­дали. Я встречал два описания такого рода наблюдений, сделанные в самое различное время, не говоря уже с восточной звезде, которая движется со взрывом, напо­добие ракеты, в направлении к Востоку, причем всегда со страшным шумом. Обидно, что подобные зрелища предназначаются только для Китая и наша страна никогда не принимала в них участия. Еще совсем не­давно все наши философы считали доказанным на опыте, что небо и все небесные тела неразрушимы и не подвержены переменам. <…>

О происхождении мифов.

<…> Люди несколько более одаренные, чем другие, естественно, стремились найти причину вещей и собы­тий, происходивших у них на глазах. «В самом деле, откуда берет начало этот вечнотекущий поток?» — так должен был вопрошать самого себя созерцатель тех времен. Конечно, это своеобразный философ, но, быть может, он был Декартом своего века. После долгого размышления его озаряет счастливая мысль: существует некто постоянно занятый выливанием этой воды из ка­кого-либо сосуда. Но кто же ему всегда ее доставляет? Наш созерцатель не заходит так далеко в своих раз­мышлениях.<...>

<…>Философия ранних веков основывалась на столь ес­тественном принципе,, что даже наша современная фи­лософия не имеет иного. Иначе говоря, мы склонны объяснять неизвестные явления природы с помощью тех, что постоянно происходят у нас на глазах, и пере­носить в область природы идеи, поставляемые нам опытом.<…>

<…> От этой примитивной философии, несомненно гос­подствовавшей в пору детства человечества, народились всевозможные боги и богини. Весьма любопытно наблю­дать, как человеческое воображение порождает ложные божества.<…>

<…>То, что мы называем философией ранних столе­тий, безусловно, могло быть связано с историей фактов. Например, молодой человек падает в реку, и тело его не могут найти. Что же произошло? Первобытная фи­лософия утверждает, что река Населена молодыми де­вушками, которые в пен царят; и конечно же, девушки эти увлекли на дно молодого человека: что может быть более естественным? Чтобы поверить этому, нет даже нужды в доказательствах. Или человек, о происхождении которого ничего не известно, обладает каким-то особым талантом^-, но ведь только боги имеют качества, близкие к человеческим; поэтому никто не дает себе труда раньше узнать, кто его родители: он, несомненно, сын одного из этих богов.

Если рассмотреть внимательно большую часть этих мифов, можно обнаружить, что они представляют собой всего лишь смесь фактов с современной им философией. Философия эта очень удобно разъясняет все, что есть а этих фактах чудесного, причем чудесное это как будто весьма естественно согласуется с фактами. Речь идет именно о богах и богинях, которые очень на нас похо­жи, надлежащим образом подобраны и выведены вместе с людьми на арену жизни.<…>

<…> В древние времена не только объясняли с по­мощью фантастической философии все, что было пора­зительного в истории фактов, но и толковали с помощью истории фактов, вымышленных для развлечении, то, что было областью самой философии.<…>

Фонтенель Б. Рассуждения о религии, природе и разуме / Б.Фонтенель. – М.: Мысль, 1979. – 299 с.

ШЕФСТБЕРИ Энтони Купер (1671-1713), английский политический деятель, философ, граф. Родился в Лондоне в богатой аристократической семье. Получил прекрасное домашнее образования, которым на завершающем этапе руководил Д. Локк, учился в Англии, Франции, Италии и Германии. В 1695—1698 гг. Шефтсбери был членом палаты общин, с 1699 г. — член палаты лордов. Политические и общественные идеалы во многом совпадали с партией вигов.

Шефтсбери был одним из первых, кто выразил основные идеи Просвещения, видя в человеческом разуме единственный критерий истины. На историю человеческого общества смотрел с оптимизмом, а его самое воспринимал как частицу Космоса с единым, благим и невыразимо прекрасным первоисточником, который требует от человека лишь естественности и разумной упорядоченности бытия. Сущностью нравственности считал гармоничное сочетание индивидуального и общественного.

Умер Шефтсбери в Неаполе; его учение было развито Д. Юмом и оказало влияние на взгляды Д. Дидро, И. Гёте, И. Шиллера и И. Фихте.

МОРАЛИСТЫ

Философская рапсодия,

состоящая в рассказе

о некоторых беседах

на темы природы

и морали