Глава IV

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СООБРАЖЕНИЯ В ПОЛЬЗУ МАТЕРИАЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ

<…> Однако в целях большего удовлетворения моих читателей я приведу в этой главе некоторые дополнительные аргументы, или соображения, или, скорее в некоторых случаях более отчетливые пояснения к предшествующему аргументу.

1. Что способность мыслить неизбежно зависит, по крайней мере в своем осуществлении, от запаса идей, с которыми дух всегда имеет дело, — это едва ли кто-либо будет оспаривать. Но в духе нет ни одной идеи, относительно которой нельзя было бы доказать, что она возникла или на почве телесных чувств, или как следствие чувственных восприятий. Например, могли ли бы мы иметь какую-либо идею цвета (красный, голубой и т. д.) без глаз и зрительных нервов? или идею звука — без ушей и слуховых нервов? или идею запаха — без ноздрей и обонятельных нервов и т. и.? Даже невозможно понять, как дух мог бы обладать запасом идей без такого именно тела, которое есть у нас. Следовательно, судя по окружающим явлениям (а у нас нет никакого другого способа для образования какого бы то ни было суждения), без тела того или другого рода мы совсем не могли бы иметь никаких идей, так же как человек, лишенный глаз, не может иметь никаких определенных идей относительно цветов. Поэтому понятие о возможности мышления у человека вне организованного тела не только лишено всякой доказательности, если исходить из реальных фактов, но и находится в прямом противоречии с последними. И однако же, только эти факты должны руководить суждениями философов. <…>

2. Единственное основание, почему так упорно защищалось мнение, что в человеке есть некоторое нематериальное начало, заключается в том, что такое начало будто бы могло продолжать существование, оставаться способным к ощущениям и деятельности после того, как тело уже умерло. Но если дух по природе является столь независимым от тела, что может существовать сам по себе, и если, по-видимому, он находится даже в лучшем положении после смерти тела, то можно было бы открыть некоторые признаки такой независимости до смерти, в особенности когда телесные органы встречают некоторые затруднения для своей деятельности и душе предоставляется больше свободы для ее проявления. Таковы состояния сна или обморока, очень похожие на состояние смерти, а в этих состояниях, по мнению некоторых, душа является более живой, более активной и более энергичной. <…>

3. Если духовное начало по своей собственной природе было бы нематериальным и бессмертным, то все его частные способности должны бы быть таковыми же. Между тем мы видим, что каждая духовная способность без исключения может ослабевать и даже совершенно угасать перед смертью. Поэтому раз все отдельно взятые духовные способности являются смертными, то и субстанция, или начало, в котором они существуют, также должна быть признана смертной.

Подобным образом мы могли заключить, что тело смертно, поскольку мы наблюдали, что все отдельные чувства и органы подвержены постепенному ослаблению и затем полному угасанию.

4. Если ощущающее начало в человеке нематериально, то оно не может иметь протяжения, не может иметь ни длины, ни ширины, ни толщины, и, следовательно, всякая вещь, внутри его или в действительности принадлежащая ему, должна быть простой и неделимой. <…>

Если прототипы идей обладают протяжением, то идеи, выражающие их и действительно порожденные ими в соответствии с определенными механическими законами, также должны быть протяженными. <…>

5. Все защитники простой, неделимой и неизменной природы души, которых я встречал, упускали, как кажется, из виду большое разнообразие душевных страстей (affections), которые неизбежно предполагают изменение, в особенности улучшение и ухудшение, причем последнее так похоже на глубокую испорченность, что оно всюду обозначается тем же именем, а это, конечно, несовместимо с природной и совершенной простотой. <…>