Последствия государственного вмешательства в сельскохозяйственное производство

Помимо роста городского населения, занятого в производстве престижных изделий и в обслуживании знати, перевод общинников в государственный сектор сопровождался еще одной тенденцией, таившей в себе угрозу экономическому благополучию страны. Общины сами себя кормили, так что здесь заботы центральной власти в основном были связаны с перераспределением продукции. В государственном же секторе администра­ции нередко приходилось вмешиваться и в решение вопросов, касающихся сельскохозяйственного производ­ства. Это увеличивало затраты и заставляло правящую группу делать дальнейшие шаги все в том же на­правлении. Грандиозная операция по освоению целины в Кочабамбе была предпринята ради покрытия госу­дарственных расходов (в данном случае на армию), но в свою очередь и обошлась недешево. Вряд ли уда­стся когда-нибудь с удовлетворительной надежностью сравнить доходы от расширения посевных площадей с многолетними расходами на строительство дорог, скла­дов, содержание многих тысяч переселенцев и времен­ных работников, а также с убытками, нанесенными депортацией тем районам, откуда происходили митмак. Но если даже с точки зрения государства итог ока­зывался положительным, эти масштабные эксперименты в области социальной инженерии травмировали и ос­лабляли инкское общество точно так же, как и любое другое.

Негативные последствия вмешательства государства в сельскохозяйственное производство на первых порах могли оставаться незамеченными лишь потому, что в стране к началу XV века оказалось много свободных земель. В предимперский период, в обстановке ожесто­ченных военных столкновений, лучшие земли в низовь­ях долин были заброшены, население сосредоточилось вокруг горных крепостей.³⁹ Пошедший в государствен­ные закрома урожай с этих залежных земель и обеспе­чил процветание Тауантинсуйю. Однако по мере того как земельный резерв истощался, экономическая оправ­данность грандиозных государственных сельскохозяй­ственных проектов становилась все более сомнительной. Об этом свидетельствуют упоминавшиеся следы инкской колонизации в зоне сеха де сельва, где кукуруза не могла давать сколько-нибудь удовлетворительные уро­жаи.

Социальная структура Тауантинсуйю

Подведем некоторый итог. Социальная структура Тауантинсуйю была в основе своей двухъярусной. Гос­подствующий слой составляла столичная и провинциаль­ная аристократия, жрецы крупных влиятельных храмов. Привилегированное положение этих групп всячески под­черкивалось внешне. Знать носила одежду из ткани кумби, владела изделиями из золота и прочими престиж­ными редкостями, пользовалась для своего передвиже­ния паланкинами, жила в зданиях, построенных из отшлифованных каменных блоков. За высокопоставлен­ными представителями элиты следовали многочисленные администраторы и управленцы более низкого ранга. Они также пользовались привилегиями (освобождение от по­винностей и тяжелого физического труда), но их образ жизни не отличался столь резко от образа жизни народа. Кроме курака (общинных вождей) к этой прослойке принадлежали, по-видимому, и выдвинувшиеся при ра­зных обстоятельствах незнатные лица. По уровню бла­госостояния с низшими администраторами, вероятно, сближались квалифицированные камайок — такие, как мастера по обработке драгоценных металлов, истолкова­тели кипу и т. п.

Массы непосредственных производителей включали, во-первых, крестьян-общинников, работавших не только на себя, но и на государство, храмы и местных курака, а во-вторых, лиц, оказавшихся от государства (или же храмов, отдельных знатных родов и т. п.) в прямой зависимости. Это зависимое население не было одноро­дно. Самые привилегированные группы по образу жизни сближались с господствующим слоем, а самые бесправ­ные находились ниже крестьян.

Простолюдины и курака в доиспанском Перу не вступали друг с другом в брак. Известный миф с побе­режья Перу повествует об их разном происхождении: предки знатных родились из золотого и серебряного яиц, посланных божеством с неба-, а предки простонародья — из медного. Тем не менее андское общество не было совершенно закрытым, в полной мере кастовым. Возмо­жно, что в будущем социальные перегородки и стали бы менее проницаемы, но до тех пор, пока еще велись завоевательные войны, правящий слой непрерывно дол­жен был подпитываться выходцами из низов. С одной стороны, администраторов просто не хватало, с другой — в смутное, военное время было легче сделать неожидан­ную карьеру, да и личные таланты и способности в такие периоды больше нужны и больше в цене, чем во времена стабилизации и застоя. Последняя крупная за­воевательная кампания, возглавленная Уайна Капаком, была направлена против индейцев чачапоя. Именно в результате ее высокий провинциальный пост достался тогда безродному янакона.

Подчеркнем, что социально-имущественное неравен­ство в Тауантинсуйю не было обусловлено неодинако­вым отношением отдельных общественных групп к сред­ствам производства. Главные из этих средств — земля и скот — находились в распоряжении и общинников, и знати, и государства. Положение каждого человека за­висело не от владения им какой бы то ни было собствен­ностью, а от его места в двух достаточно самостоятель­ных иерархических структурах: во-первых, традицион­ной, описываемой языком родственных связей и отношений, и, во-вторых, новой, государственно-адми­нистративной.