4.11. Абсолютные лакуны

В.И. Жельвис под абсолютными лаку­нами подразумевает “то, что в одних языках и культурах обозначается как “отдельности”, а в других не сигнализиру­ется, т.е. не находит общественно закрепленного выражения” [92, С. 137].

Абсолютные лексические лакуны - это, на наш взгляд, семемы, не нашедшие у носителей языка (в условиях одноязычной ситуации) общественно закрепленного выражения, т.е. от­сутствие слова для обозначения реального предмета, реальной предмет­ной ситуации, какого-либо явления, процесса, действия, хотя потенци­ально такие единицы вполне могли бы существовать в лексической си­стеме данного языка. Например, в языке отсутствует лексема для обозначения человека, который говорит правду, в то время как человека, говорящего неправду, можно назвать лгуном, брехуном, брехлом, обманщиком, трепачом и др. Аналогично, не обозначены в лексико-фразеологической системе семемы таких концептов как говорить красиво, деликатно, вежливо; говорить в медленном темпе; говорить о важных вещах или проблемах; сказать к месту, своевременно; говорить умные вещи.

Наблюдаются в лексике и абсолютные стилистические лакуны, - например, отсутствие положительно-оценочных лексем, обозначающих человека, говорящего красиво, деликатно, вежливо (ср.: краснобай), обозначающих речь с излишними подробностями (ср.: размазать, размусолить, распинаться, расписать, распространяться) и т.д.

Нереализованные системно возможные единицы имеются на всех уровнях языка, однако многие из них никогда так и не будут названы отдельным словом. Это и есть, на наш взгляд, абсолютные лакуны, универбальная лексикализация которых невозможна в силу внутриязыковых факторов: 1) запретов и ограничений, которые накладывает языковая система на сочетаемость словообразовательных основ и аффиксов, 2) из-за степени коммуникативной достаточности, 3) аналогии.

Таким образом, абсолютные лакуны - это “необразования”, “нереализации” системных возможностей, т.е. то, что могло бы “сигнализироваться как отдельность”, но так и останется на уровне описательного оборота.

Е.А. Земская [117, С. 194-207; 264, С. 210-215] указывает на существование целого ряда ограничений, определяющих сочетаемость морфем в составе производного слова: се­мантические, формальные, стилистические, лексические, словообразова­тельные. Надо отметить, однако, что не все эти ограничения являются причиной существования в языке именно абсолютных лакун, о чем будет сказано ниже. “Только знание за­коно­мерностей сочетания морфем в пределах производного слова помо­гает ответить на вопрос, какие слова могут появиться в языке, т.е. воз­можны в нем, каким из них будет отдано предпочтение, какие слова не смогут появиться в силу тех запретов и ограничений, которые наклады­вает язык на сочетаемость словообразовательных основ и аффиксов” [143, С. 129 - 130]. Так, суффиксы -оват-, -ущ-, -енн-, -оньк- обозначают степень прояв­ления признака и могут сочетаться только с основами при­лагательных (буроватый, большущий, плохонький). Такие же слова, как ясноватый, фиолетоватый, интеллектуаловатый, низенный, маленный отсутствуют в словарях. Некоторые из них могут появиться в речи (например, яснова­тый).

Другие слова, типа интеллектуаловатый, не могут появиться в языке в силу лексических ограничений: суффикс -оват-, как правило, не присоединяется к основам прилагательных, обозначающих достоинства, совершенства (ср.: глуповатый, староватый и др.). Слова низенный, ма­ленный не реализуются в языке в силу семантической закономерности, в соответствии с которой значения полноты, чрезмерности признака не могут проявляться у прилагательных, передающих признаки слабые, неполные: высоченный - низенный, широченный - узенный, толстенный - худенный.

Выделенные слова, экспериментально созданные вопреки семантическим запретам, обнаруживают абсолютные лексиче­ские лакуны. На них “указывают” также и формальные (фонематические) ограничения. Например, суффикс -ость присоединяется к прилагатель­ным с безударной флексией и сам всегда безударен. Присоединение же его к прилагательным, у которых ударение падает на флексию, влечет изменение места ударения в производном слове. Русский язык избегает такого переноса ударения, поэтому образование существительных с суф­фиксом -ость от прилагательных деловой, озорной, сквозной, типовой, ходовой, огневой, рядовой, роковой и др. представляет собой нереализо­ванную возможность (абсолютные лексические лакуны)

И.С.Улуханов отмечает, имея в виду именно формальные факторы, что невозможно со­четание суффиксальных морфов, начинающихся на -н, с основами, окан­чивающимися сочетанием “несонорный + сонорный”. Поэтому не обра­зуются, например, прилагательные с помощью суффикса -н от таких су­ществительных, как бобр, кедр, лавр, фетр, стойло, тягло и др., глаголы с помощью морфа -нича от прилагательных подлый, наглый и др. Ограни­чения, связанные с сочетаемостью согласных, имеют место и при образовании форм с нулевой флексией. Так, не образуется форма ро­дительного падежа множественного числа от односложных существи­тельных женского рода, основа которых состоит лишь из согласных зву­ков (мга, мгла, мзда, хна, тьма и др.) [307, С. 294]. В последнем из приве­денных примеров имеет место абсолютная формообразовательная ла­куна.

Несоответствие между возможностями словообразовательной системы и лексическими нормами словоупотребления также препятствует появлению однословных новообразований, т.е. вступают в силу ограничения, идущие от лексики. Так, отсутствуют некоторые соотносительные с именами лиц мужского пола наименования женщин с суффиксом к(а): пилот -  (пилотка - головной убор), матрос -  (матроска - вид одежды), штукатур  (штукатурка - материал), электрик -  (электричка - поезд), выходец -  (выходка - отрицательно оцениваемый поступок) и др.

Е.А. Земская указывает, что образованию производного слова какого-то типа могут препятствовать не только факты омонимии (т.е. занятость слова той же формы выражением иного значения), как в приведенных выше случаях, но и занятость данного “семантического места” иным словом, например непроизводным словом другого корня. Так, при наличии активного суффикса -онок/енок для образования названий детенышей наряду с частотным соотношением типа тигр - тигренок, волк - волчонок, слон - слоненок, заяц - зайчонок в русском языке есть соотношения собака - щенок, свинья - поросенок, курица - цыпленок, лошадь - жеребенок, овца - ягненок. Наличие этих названий детенышей препятствует образованию слов с суффиксом онок/енок от перечисленных основ [117, С. 202].

В ряде случаев явление языка может быть закономерным со всех точек зрения (фонематической, семантической и др.), но недостаточным для осуществления полноценной коммуникации. Например, от отглагольных прилагательных с суффиксом -к(ий) (ломкий) с формальной и семантической точек зрения вполне возможно образование глаголов со значением становления признака. Их отсутствие (ломчать и т.п.) И.С. Улуханов объясняет тем, что, вероятно, при обязательном чередовании к/ч перед суффиксом глагола невозможна идентификация основы ломч- и соотнесение ее с ломкий [307, С. 297]. Очевидно, только различием в частотности можно объяснить отсутствие форм первого лица единственного числа от ряда глаголов с односложным корнем и чередующейся согласной (басить - башу, чадить - чажу, дудеть - дужу) при наличии аналогичных форм у более частотных глаголов (носить - ношу, водить - вожу и т.п.).

Г.С.Зенков называет важнейшие причины появления абсолютных лексико-словообразовательных лакун. Первая из них - недопустимость фонетической сочетаемости: махщик, таскщик, сучщик (сучильщик), черпщик (черпальщик) и др. Вторая - стремление избежать семантической нечеткости, расплывчатости производных образований, точнее, - стремление не допустить разрушения означаемой стороны модели. Так, наряду с бытующими существительными полольщик, смолильщик, дубильщик, гранильщик, купальщик и т.п. с точки зрения фонетической сочетаемости вполне допустимы сольщик, смольщик, гранщик и т.д., но языковая практика избегает их, потому что в семантическом отношении такие существительные были бы двусмысленными: купщик могло быть осмыслено как производное и от купать - купка и от купить; гранщик - и от гранить и от грань; смольщик - от смолить и смола [121, С. 20].

Теоретические основы формального (фонетического) ограничения, на которое указывают Е.А. Земская, И.С.Улуханов, Н.Ф. Клименко, Г.С. Зенков и др., разработаны Ф. де Соссюром, женевский ученый назвал его “первым и наиболее важным”: “...фонетические изменения являются деструктивными факторами в жизни языка. Всюду, где они не создают чередований, они способствуют ослаблению грамматических связей, объединяющих между собой слова; в результате этого бесполезно увеличивается количество форм, механизм языка затемняется и усложняется в такой степени, что порожденные фонетическим изменением неправильности берут верх над формами, которые группируются по общим образцам...”. К счастью, действие этих изменений уравновешивается действием аналогии [273, С. 195].

Впрочем, “далеко не все явления языка в равной мере поддаются объяснению. С синхронной точки зрения в разной степени объяснимы или вовсе не объяснимы многие лакуны, аномалии и нерегулярности в структуре и функционировании единиц языка и в отношениях между ними” [307, С. 291].