Неоинституциональная парадигма Джона Кеннета Гэлбрейта.*

Экономическая наука сегодня и тем более завтра не может, и не будет

замыкаться в узком кругу проблем, и игнорировать вопросы, которые ещё недавно не входили в сферу её интересов. Напротив, её будущее связывается с расширением границ анализа, с проникновением в неё идей, которые ранее считались совершенно чуждыми, с устранением дихотомии между собственно экономическими вопросами и политическими, признанием глубокой взаимосвязанности национальных экономик, осознанием необходимости учитывать интересы различных социальных групп, разрабатывать основы теорий сотрудничества на различных уровнях и т.д. Чтобы сделать шаг вперёд, экономическая теория должна отбросить ряд устаревших положений и принципов. И как бы ни был сложен этот процесс, он необходим и, в конечном счете, будет осуществлён. Такой оптимистический прогноз основан на углублённом понимании закономерностей развития экономической науки, нашедшем отражение в работах Дж. К. Гэлбрейта.

Имя Джона Кеннета Гэлбрейта, несомненно, хорошо знакомо всем, кто интересуется экономической наукой. Один из крупнейших американских экономистов, учёный широкого научного диапазона, известный не только своими теоретическими работами, но и практической деятельностью в области регулирования экономики. Он родился 15. 10. 1908г в фермерской семье в Канаде. В 1926г поступил в университет в г Торонто. В нём он изучал в основном экономику сельского хозяйства. Затем после окончания университета переехал в США и поступил на экономический факультет Берклийского университета. Здесь он защитил докторскую диссертацию по аграрной экономике. Существенной чертой университета в г Беркли в США было глубокое изучение теоретического наследия А.

*Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ – 2002

Маршалла и Т. Веблена. 9, с.72 - 80 Надо сказать, что уже сразу после защиты докторской диссертации Дж Гэлбрейт обратил на себя внимание своей эрудицией, аналитическим подходом к экономическим явлениям, способностью чётко излагать научные мысли. Будучи глубоко осведомленным, в вопросах общей биологии и молекулярной генетики, он анализировал экономические процессы не только с общественных, но и экологических позиций. Далее, в своих фундаментальных научных работах Гэлбрейт рассматривает человека в качестве основного субъекта производства, носителя общественных отношений, как объекта природы, выступающего за цельность её экологического равновесия, а реальную экономику считает частью «экономии природы». Деятельность человека он анализирует с позиции большого кругооборота вещества в природе, как агента экономии природы, умело соединяющего народное хозяйство с природными ресурсами и средой обитания. Именно это отличает Гэлбрейта от всех современных экономистов. Дело в том, что и сегодня некоторые экономисты зачастую рассматривают реальную экономику и человека только с точки зрения трёх факторов производства: земля, труд и (предпочтительно) капитал.

Дж Гэлбрейт начал вырабатывать свой научный подход ещё в 1934г, когда работал в Гарвардском университете. В Канаду он не вернулся, оставшись в Гарварде, хотя его приглашали читать лекции в других университетах и не только в США. Следует отметить, что Гэлбрейт – уникальный учёный, не ортодокс – не придерживался строго ни одной экономической доктрины, всегда открыт для восприятия любой оригинальной идеи, независимо от того, где, кем и когда она была сформулирована, не обращая внимания к какой экономической концепции относится.

Неоинституциональная доктрина Дж Гэлбрейта сформировалась на основе идей пяти экономических школ – доктрин: 1) Классической школы экономического либерализма А. Смита – Д. Рикардо; 2) Неоклассической школы – синтеза А. Маршала;

3) Институционализма Т. Веблена; 4) Научной социалистической экономической доктрины К. Маркса; 5) Концепции нормативной рыночной экономики (регулируемой государством) Дж Кейнса. Именно поэтому система экономических взглядов, созданная Дж Гэлбрейтом, широка и открыта к восприятию новых прогрессивно – стратегических научных концепций и идей. Наверное, по этой причине книги, монографии, статьи и другие научные работы Гэлбрейта вызывают и сегодня интерес во многих странах, переводятся на разные языки и пользуются большой популярностью не только среди экономистов, но и у широкого круга читателей. Учителем Гэлбрейта был Т. Веблен (1857 – 1929) – основатель американского институционализма. О Гэлбрейте чаще отзываются с симпатией. Известный учёный из Гарварда С. Харрис писал в журнале «Таймс», что Гэлбрейт самый читаемый экономист и в то же время самый цитируемый и, возможно, самый влиятельный критик американского общества. Другой американский экономист Д. Варбург отмечал, что Гэлбрейт наиболее выдающийся исследователь экономики после Дж. Кейнса. Институционалисты же считают, что работы Гэлбрейта являются главным вкладом в общественную мысль современного поколения и о них можно говорить как о революции в экономической науке. В середине 20в Дж Гэлбрейт создал новую экономическую доктрину – неоинституционализм.

Сформировавшись как экономист – теоретик, он изучал реальную экономику на заводах «Форд», «Крайслер», «Дженерал моторс», «Боинг» и т.д. Гэлбрейт получал творческое наслаждение от общения не только с экономистами, но и членами советов директоров, менеджерами, учёными – естествоиспытателями, квалифицированными рабочими крупных предприятий. Долгое время он был редактором журнала «Форчун».

В годы второй мировой войны по приглашению президента Ф. Рузвельта занимал правительстве США начальника управления по контролю над ценами. Приобретённый опыт был использован им в трудах по политэкономии. В 1960г Гэлбрейт вошёл в состав команды Дж Кеннеди во время его избирательной компании. Лучшие речи, с которыми выступал баллотировавшийся претендент, а затем и президент США, были написаны Гэлбрейтом. Но через два месяца после въезда в Белый дом Дж Кеннеди направляет его послом в Индию. В 1963г Гэлбрейт вернулся в Гарвардский университет, с которым связал более полувека своей жизни. В конце 50х гг. в середине 1960г и в феврале 1987г Гэлбрейт посещал Советский Союз. В качестве главы управления правительства США по контролю за ценами он участвовал в работе союзнической комиссии по репарациям на Потсдамской мирной конференции 1945г, где поддержал предложения СССР. При этом принимал участие во встречах Сталина, Рузвельта и Черчилля. Надо сказать, что Гэлбрейт не раз писал о героизме и самопожертвовании, проявленных солдатами и народами СССР, внёсшими решающий вклад в борьбу демократических сил мира по освобождению Европы и Азии от гитлеровского фашизма и японского милитаризма. В своих работах и на международных форумах он часто отмечал великий вклад народов СССР в мировую культуру, науку и цивилизацию.

Дж Гэлбрейт – автор более 300 научных работ, не считая многочисленных статей и интервью. Среди его трудов – «Американский капитализм», «Экономическая наука и общественный интерес», «Теория контроля над ценами», «Великий крах», «Время либерализма», «Новое индустриальное общество», «Общество изобилия», «Жизнь в наше время» и др. В своих работах Дж Гэлбрейт отмечал, что политэкономия – наука о не всегда предсказуемом, а экономика – динамическая наука. Вместе с тем, она сложная и абстрактная наука. Тот, кто хочет и может овладеть ею, должен сильно потрудиться. Гэлбрейт показал также, что политэкономия не только теоретическая, но и практическая наука, ибо практика в значительной степени определяет истинность науки. Поэтому экономическая модель его теории ценна практическими рекомендациями (нормативами) по обеспечению эффективной работы народного хозяйства. Далее во главу угла у него ставится реальная экономика, динамика которой зависит от совокупного спроса рынка, деятельности корпораций – олигополий, государственных институтов, а в конце производственного процесса происходит совокупное предложение.

Экономическая модель Дж Гэлбрейта является чисто институционалисткой. Она производна от экономических моделей классиков первого эшелона: Смита – Рикардо, неоклассической теории А. Маршалла, экономической доктрины К. Маркса, институционализма Т. Веблена и экономической теории Дж Кейнса. Это свидетельствует о том, что Гэлбрейт анализировал сферу рыночной экономики в теоретическом и практическом аспектах. Его не смущала эклектичность или, как он сам замечает, комплексность и синтетичность неоинституционалистких идей – главное, чтобы они оплодотворяли реальную экономику. В этом квинтэссенция неоинституционалисткой теории Гэлбрейта, которому в некоторой степени удалось соединить экономическую науку с политической системой. Думается, что здесь всё логично и обоснованно: совокупный спрос рынка определяет объём совокупного предложения, корпорации производят и обеспечивают предложение, а государственные институты реализуют продукцию через госзаказ. Далее, надо сказать, что у Дж Гэлбрейта особое отношение к старой концепции рыночной экономики. В его понятиях рынок – не всеобщий экономический институт общества, как у А. Смита, Д. Милля и А. Маршалла, а лишь один из их множества. Главное – не рынок, а государство и его структуры, которым оно поручает организовывать и регулировать экономические процессы. Гэлбрейт убеждает, что рыночной экономики времён Смита и Рикардо, Милля и Маркса, Веблена и Маршалла нет. За период после выхода в 1776г книги Смита «Богатства народов» она стала высокоспециализированной, высококонцентрированной и централизованной. Капитализм тоже изменился. Движимый эгоистичным интересом капиталист – индивидуалист, сочетающий в одном лице собственника и предпринимателя, сошёл с исторической арены. Появился новый капиталист во главе коллективного, кооперативного и иного капитала, регулируемого советами директоров, собраниями акционеров и т.д.

Первоначальный рынок, поясняет Гэлбрейт, - географическое место на карте, где встречались производители и покупатели с целью обмена своими продуктами. Сегодня же рынок – несколько абстрактная идея, которая предусматривает обмен товаров и услуг вдали от географического рынка. Гэлбрейт подчёркивает, что руководители американских монополий осуществляют крупные торговые сделки на рынках, которых никогда не видели, а знают о них как о точке на географической карте. В традиционной экономике, где продавцы устанавливали цены в зависимости от спроса и предложения, рынок был регулятором цен и источником точной информации о спросе и предложении на тот или иной товар. Цены формировались посредством конкуренции между продавцом и покупателем при невмешательстве государства в экономическую жизнь. Даже крупные производители товаров были вынуждены, подчинятся ценовому прессингу, возникшему в результате конкурентной борьбы между спросом и предложением (предпринимателем и потребителем). Следовательно, «рынок не только не является контролирующей силой в экономике, но всё более и более приспосабливается к нуждам и потребностям хозяйственных организаций»4,с.31. Рыночная система характерна динамизмом и большими переменами, за которыми не поспевает экономическая наука. Модификация рынка идёт вслед за модификацией предприятий. Мелкие производства в век атома и ЭВМ не могут рассчитывать только на мускульную силу рабочих – они сливаются в более крупные предприятия. Нельзя восстановить господство мелких фирм за счёт ликвидации более крупных. Это означило бы отказ от идеи технического прогресса, и пришлось бы довольствоваться примитивной продукцией, производимой с помощью примитивного оборудования.

Рынок подтачивается и небывалыми масштабами производства, и дорогостоящими новаторскими технологиями. Регулирующая функция рынка сложившаяся в условиях мелких фирм теперь приобретает новую форму – планирование. Она проявляется при господстве крупных фирм, ибо в этой ситуации рыночный механизм начинает давать сбои как раз тогда, когда возникает необходимость исключительно высокой надёжности, когда существенным и необходимым моментом становится планирование самих рыночных отношений – от производства до реализации конечного продукта. По мнению Дж Гэлбрейта современная корпорация именно через планирование лучше приспосабливается к рыночным отношениям. Она не отменяет их, а видоизменяет и модифицирует для выживания рыночной системы. Таково противоречие крупномасштабного производства, вызванное потребностями общества и достижениями научно – технической революции. По сути дела, динамика рыночной экономики последних лет подорвала анонимный механизм совершенной конкуренции. Регулирующая роль рынка эволюционно переходит к крупным фирмам – монополиям и олигополиям. Рынок как бы поручает последним осуществлять эту роль, чтобы повысить жизнеспособность рыночного хозяйства. Свободный рынок А. Смита становится организованным и регулируемым рынком. Для функционирования такого рынка необходимы планирование и высококлассные специалисты, которых Гэлбрейт назвал техноструктурой.

Научно – технический прогресс 20в интегрировал малые фирмы в единый технико-технологический поток. Современная корпорация объединяет фундаментальную и прикладную науку с производством. Порождённая научно – техническим прогрессом корпорация определяет его направления и приоритеты, революционизируя науку, технику и человека, превращая материальное производство в научное. Корпорация способствует становлению науки в качестве самостоятельной производительной силы. И к трём факторам производства – земля, труд и капитал – присоединились ещё два: наука и время. Время, а точнее, закон экономии времени, определяет эффективность остальных четырёх факторов.

Гэлбрейт определил и раскрыл превращение персонифицированных отраслевых корпораций, руководимых одним капиталистом – предпринимателем, в анонимные (акционерные) гигантские многоотраслевые корпорации. Надо сказать, что это явление не заметили другие экономисты. Кроме того Дж Гэлбрейт отмечает, что люди, которые управляют крупными корпорациями, не являются собственниками сколько – нибудь существенной доли данного предприятия. Их выбирают не акционеры, а, как правило, совет директоров, который в порядке взаимности избирают они же сами.

Дж Гэлбрейт отмечает также, что изменились взаимоотношения между государством и экономикой. Свою мысль он подкрепляет цифрами: на долю федеральных и местных (включая штаты) органов власти сейчас приходится от 20 до 25% всей экономической деятельности против 8% в 1929г. Государство регулирует совокупный доход, расходуемый на приобретение товаров и услуг, в масштабе всей экономики. Оно стремится обеспечить высокий уровень покупательной способности, позволяющей реализовывать всю продукцию, которую может произвести существующая в данный момент рабочая сила. Государство заботится также о занятости населения, фиксировании стабильных цен и контролирует их рост в связи с повышением заработной платы, а также следит за тем, чтобы её уровень не поднялся под давлением роста цен.

Далее, Гэлбрейт указывает, что богатые люди не ограничились только экономической властью, они стали вторгаться в политику, возглавлять государственные управления по экономическому и социальному регулированию. Политики и государственные служащие также не хотят больше работать на обогащение владельцев, становясь акционерами, менеджерами и членами советов директоров корпораций. Наблюдается, замечает Гэлбрейт, диффузия собственности и диффузия власти, т.е. то, что ранее отмечали Маркс, Гильфердинг и Ленин. В западных странах происходит не только сращивание промышленного капитала с финансовым, но и сращивание крупнейших корпорации – монополий и олигополий – с государственными институтами. Государство превращается в собственника и предпринимателя, т.е. становится всеобщим субъектом хозяйствования. Например, Б. Клинтон в своё время отмечал: то, что важно для «Дженерал моторс» важно для государства США, и попросил конгресс выделить 500млн долл. $, чтобы спасти данную автомобильную корпорацию от экономического краха. Позже Клинтон разрешил (вопреки антимонопольному законодательству) создать суперкорпорацию «Боинг», которая объединила «Боинг», «Дуглас», «Макдонелл» и некоторые другие авиационные фирмы страны с общими активами около 100 млрд. долл. $. Президент, конгресс, сенат и Министерство юстиции поддержали новую авиа космическую корпорацию большими финансовыми субсидиями и субвенциями. Надо сказать, что она была создана по модели Гэлбрейта, суть которой определена им в книге «Новое индустриальное общество». Гэлбрейт подтвердил прошлую мысль видных экономистов: малое производственное предприятие на основе накопления капитала возрастает до средних размеров, а далее становится крупной корпорацией с характерными для неё глубокой специализацией, концентрацией диверсифицированных мелких производств, входящих в корпорацию. В результате достигается высокая централизация планирования и управления воспроизводственным процессом.

Гэлбрейт полагает, что экономическое планирование в США и других развитых странах Западной Европы и Японии «неизбежно означает установление контроля над поведением индивидуума». И это естественно, в этом нет ничего опасного, ибо «развитие техники и сопутствующий ему характер использования времени и капитала привели к тому, что запросы потребителя должны быть определены заранее – на месяцы и даже годы вперёд», потому что произведённая продукция должна найти «спрос у потребителя по цене, обеспечивающей ей достаточное вознаграждение». И далее: «Фирма должна осуществлять контроль над продукцией, которую она продаёт, и над продукцией, которую она покупает. Она должна поставить на место рынка планирование»4, с.58-59. Важно заметить, что Дж Гэлбрейтом весьма точно схвачено это явление. Ведь именно так развивается экономика США, Канады, стран Западной Европы и Японии. При помощи планирования крупная фирма должна изучить и знать на годы вперёд спрос на свою продукцию и примерную цену её реализации с целью получения прибыли для возмещения совокупных издержек производства и создания финансовых ресурсов для накоплений в широком масштабе. В связи с этим Гэлбрейт и убеждает, что именно «рыночные отношения должны быть модифицированы путём некоторого планирования». Однако надо сказать, что вместе с тем он реалист, прагматик и поэтому видит не только достоинства, но и недостатки планирования. «Тот факт, что планирование необходимо, - отмечает Гэлбрейт, - ёще не означает, что оно осуществляется надлежащим образом, как каждый имел возможность убедиться, наблюдая в любой момент за любой строительной площадкой. Планирование, т.е. расчёт потребности и распределения материалов, машин, рабочей силы и услуг субподрядчиков, необходимо. Но в конкретных условиях оно осуществляется весьма неточно и неквалифицированно, потому всегда чего-то не хватает». 4, с.60. Вместе с тем Гэлбрейт видит в планировании метод защиты самого рынка от «возрастающей ненадёжности» последнего, ибо кооперации – порождение рыночной экономики, и они в свою очередь не подрывают рынок, а придают ему новую форму стабильности и надёжности. Если бы всё было иначе, то был бы поставлен под удар главный институт рыночной экономики - частная собственность на средства производства, без которой не может существовать рыночная система.

Квинтэссенция концепции Гэлбрейта состоит в том, что планирование означает реакцию на «неопределённость рынка». Однако следует отметить, что его рассуждения о взаимодействии рынка и плана противоречивы. Обычная линия поведения предполагает замену рыночного механизма принудительным установлением цен и объёмов продаваемой или покупаемой по этим ценам продукции, считает он и намечает три способа решения такой задачи: рынок может быть заменён каким-либо иным механизмом, контролироваться продавцами или покупателями. Действие рыночных сил может быть приостановлено на определённый или неопределённый период посредством заключения договора между покупателем и продавцом. «Все эти методы, - подчёркивает Гэлбрейт, - являются ныне характерными признаками индустриальной системы. Рыночный механизм заменяется тем, что принято называть вертикальной интеграцией». 4, с.63. И далее он приходит к следующему заключению: «Не социалисты враги рынка, а передовая техника, а также диктуемые ею специализация рабочей силы и производственного процесса и, соответственно, продолжительность производственного периода и потребности в капитале. В силу этих обстоятельств рыночный механизм начинает отказывать как раз тогда, когда возникает необходимость исключительно высокой надёжности, когда существенно необходимым становится планирование».4, с.80 Новое индустриальное общество Дж. Гэлбрейта – также рыночная система, но возникшая в новых исторических условиях. Это общество обеспечивает экономический прогресс на основе нового подхода: рынок плюс планирование, сочетание которых осуществляется высоко специалистами – менеджерами, т.е. техноструктурой.

Техноструктурой Гэлбрейт называет группу высококлассных специалистов и учёных. Без техноструктуры, считает он, невозможна координация действий корпорации, в которой заняты сотни тысяч, а порой миллионы людей различных специальностей и квалификаций, производящих разнообразную продукцию высокого качества на основе контракта между корпорацией и покупателем, а если последний – государство, то для госзаказа. Техноструктура обладает абсолютными полномочиями принимать окончательные решения, являющиеся законом жизни для корпорации, который носит также абсолютный характер. Концепция техноструктуры появилась у Гэлбрейта в конце 50х – начале 60х гг. в его книге «Общество изобилия». В ней он показывает, что характерной чертой американской экономики является её способность производить всё, что граждане пожелают изготовить и купить. Масса товаров создала видимость изобилия. При этом существует несоответствие между товарами личного потребления и общественными услугами. Гэлбрейт возмущённо пишет об обветшалых зданиях школ, грязных улицах городов и предлагает, чтобы муниципальные власти совместно с государственными службами принимали меры по оказанию общественных услуг всему населению по следующим направлениям: образование, здравоохранение, коммунальные услуги, охрана окружающей среды и т.д. Особенно беспокоит Гэлбрейта безработица. Он считает, что проблему занятости могут решить корпорации, управляемые компетентными и высококвалифицированными специалистами – менеджерами. Именно они являются «мозговым трестом» страны, способным всё рассчитать, предвидеть, планировать и производить.

Следовательно, менеджеры могут обеспечить равновесие между частным производством и потреблением, с одной стороны, и общественными услугами – с другой. Дело в том, что менеджеры наиболее подготовлены для достижения такой цели. Техноструктура знает, что, как, для кого и сколько производить, чтобы удовлетворить совокупный спрос, обеспечивая баланс между производством и потреблением. В результате достигается полная занятость, нормальное функционирование экономики, для которой характерны контролируемые цены и зарплата. В этих условиях можно контролировать и инфляцию. Таким образом, обеспечиваются устойчивый уровень жизни населения и социальный мир общества. Гэлбрейт убеждён, что крупная корпорация приспособлена к передовой технике, солидным капиталовложениям и связанному с ним всестороннему планированию. Корпорация отражает потребность техноструктуры в свободе от внешнего вмешательства. Техноструктура добивается этой свободы различными способами, включая обеспечение предприятия капиталом за счёт внутреннего источника. А для этого она должна организовать работу корпорации так, чтобы от продажи выпущенной продукции появилась возможность не только вернуть совокупные затраты, но и получить нормальную величину прибыли для накопления. Техноструктура способна решать такие задачи, ибо у неё коллективный ум, современные знания, способности перерабатывать огромную информацию.

Необходимость получения и оценки информации чрезвычайно велика и обусловлена тремя обстоятельствами: 1) наличием сложных технико-технологических связей промышленности; 2) целесообразностью объединения знаний, сопряжённых с техническим прогрессом, крупных единовременных инвестиций, планирования и контроля не только над внутренними, но и над внешними условиями производства; 3)потребностью в разнообразных знаниях и в координации между специалистами для анализа, синтеза и выводов, вытекающих из изученной информации. В корпорации представлены менеджеры четырёх ступеней: первые – генераторы идей, т.е. одарённые, эрудированные учёные широкого профиля, обладающие экономическими, юридическими и финансовыми знаниями, способные анализировать и обобщать информацию; вторые – отраслевики и технократы высокого класса; третьи – финансисты; четвёртые – организаторы производства, способные не только поставлять информацию, но и управлять исполнением принятых решений, предусмотренных бизнес – планом корпораций. Своими успехами любая корпорация обязана техноструктуре, поэтому входящие в её состав специалисты, учёные – менеджеры получают очень высокие оклады. Это плата за способности организовать производство при низких затратах и с высокими прибылями.

Техноструктура полностью подчинена интересам корпорации, приспосабливая их к своим личным, а «корпорация превосходно приспособлена также к нуждам техноструктуры». Как показывает практика, техноструктура планирует и осуществляет управление производством крупных корпораций. Она является ядром индустриальной системы и постоянно укрепляет свою власть благодаря коллективной способности принимать правильные решения и успешно выполнять их во имя получения больших прибылей, дивидендов и других привилегий. Успехи науки и техники становятся успехами техноструктуры. Такова логика развития современной рыночной экономики, основанной на общественном и предметном разделении труда, специализации и концентрации производства до уровня крупных корпораций и гигантских финансово – промышленных групп, руководимых высокоцентрализованной и высокоорганизованной научной структурой. Именно техноструктура в 20в спасла капитализм на основе идеи Дж Кейнса о государственном регулировании рыночной экономики.

«Кульминационным» завершением целой серии фундаментальных экономических трудов Дж. К. Гэлбрейта стала книга «Экономическая наука и общественная цель». В этой книге содержится «полная сводка» взглядов Гэлбрейта, «полный» Гэлбрейт. Обширный контекст книги имеет дело с экономической сферой во всей её тотальности. Здесь рассматриваются существенные разногласия по поводу принципа максимизации прибыли, суверенитета потребителя. Здесь гэлбрейтовский реализм в вопросе о природе экономической системы становится в надлежащую перспективу.

Сконцентрированная власть и неравное развитие, которые рассматривает Гэлбрейт, - это важные особенности современного хозяйства. Однако они пока что не находятся в центре внимания традиционной экономической теории. Большинство среди экономистов составляют сторонники «фискальной» политики. Но они находятся сейчас в определённой растерянности и даже в смятении, ибо неспособны, предложить какие – либо решения, касающиеся одновременно проблем инфляции и спада. Все свои надежды они возлагают, поэтому на поиски «нового Кейнса». Важно заметить по этому поводу, что, если фискалисты намерены всерьёз дождаться «нового Кейнса», который сумел бы предложить «мудрое» решение проблем стагфляции и безработицы без каких – либо перемен в социальных, экономических и политических отношениях, это ожидание, по всей вероятности, «затянется весьма и весьма надолго». Отвергая также как необоснованный и «монетаристский» подход к определению задач экономической политики, многие экономисты одобрительно отзываются о предложениях сторонников планирования, возглавляемых Гэлбрейтом. Программа и стратегия этого направления изложена во всех деталях в книге «Экономическая наука и общественная цель». Как считает американский экономист и издатель литературы по общественным наукам Майрон Шарп, не в столь отдалённом будущем настанет день, когда очередной президент США скажет: «Все мы теперь гэлбрейтианцы».

Надо сказать, что «Экономическая наука и общественная цель» - это книга, напрашивающаяся на сравнение с «Общей теорией занятости, процента и денег» Дж Кейнса, ибо в ней представлена «общая теория» Гэлбрейта и она действительно является «общей». Вся традиционная экономическая теория отвергается в этой книге. Во всех необходимых деталях в ней набрасываются Гэлбрейтом очертания «нового социального порядка» и обстоятельно описываются всё необходимое для его устройства реформы. Никому из известных экономистов, полагает М. Шарп, давно уже не удавалось «осуществить столь многое в одной книге». «И если гэлбрейтианская революция всё – таки произойдёт, она окажется крупнее кейсиантской на несколько порядков».11,с.86. В отличие от многих других критиков общественных недугов, Гэлбрейт стоит вне радикальных школ и движений. В идеологическом отношении он самоучка. Он сам – своим собственным методом – поставил диагноз болезни, сам – по собственному рецепту – приготовил лекарство и предложил его пациенту в подходящее – им самим определённое – время. Это – «величайшая оригинальность», на которую только может надеяться экономист. Если нужно было бы «сжать» концепцию Гэлбрейта до трёх слов, то ими оказались бы: «власть» и «неравное развитие». Хозяйство разделяется Гэлбрейтом на две части: планирующую систему и рыночную систему. Первая насчитывает около тысячи фирм, вторая – двенадцать миллионов. Эта тысяча производит долю ВНП, превышающую долю, производимую двенадцатью миллионами, вместе взятыми. Четыре крупнейшие корпорации, входящие в планирующую систему, имеют общий объём продаж, превышающий аналогичный показатель, исчислённый по результатам деятельности трёх миллионов фермеров в рыночной системе.

Излагая далее концепцию Гэлбрейта, следует отметить, что власть «проживает» в планирующей системе. Это – власть планировать цены и объём производства, использовать современную технологию и развиваться, манипулировать потребностями и государством, а также власть устанавливать чрезвычайно благоприятные для себя «условия торговли» в отношениях с рыночной системой. Эти две системы, по Гэлбрейту, возникают неодинаково: планирующая система – из силы, рыночная – из слабости. Сильные обращаются к государству и получают от него все необходимые им услуги, слабые вынуждены обходиться без таковых. Всё это приводит к неравному развитию в сфере предоставления общественных услуг. В добавление к этому резюме взглядов Гэлбрейта важно указать на ту «весьма примечательную» особенность его концепции, которая обусловлена тем, что Гэлбрейт, наконец, интегрировал в картину современной экономической жизни домохозяйку, охарактеризовал её хозяйственную функцию как «администратора, управляющего потреблением», и представил её как «криптосервантный класс», являющейся союзником планирующей системы.

Реформы, по Гэлбрейту, должны определяться убеждениями людей, а не процедурой их осуществления. Вначале должна произойти «эмансипация убеждений», т.е. изменение общественного мнения. Существенным убеждением Гэлбрейта является то, что зачастую «убеждения» (т.е. общественное мнение) служат целям скорее планирующей системы, чем самого общества. Люди склонны разделять то убеждение, будто они действительно нуждаются в том, что может дать им планирующая система, - в увеличении массы товаров. В своё время этот миф увековечивался с помощью системы экономического образования. Эмансипация убеждений, на наш взгляд, уже происходит, ибо к этому принуждают обстоятельства. Задача заключается в том, чтобы помочь успешному осуществлению этого процесса.

Первая задача программы реформ Гэлбрейта – «освободить» государство от «жёсткого контроля» со стороны планирующей системы и передать его в распоряжение общества. Эмансипация государства должна явиться центральным вопросом избирательной компании. Реформистское крыло демократической партии, можно подчеркнуть, уже сейчас более или менее готово служить этой цели. При изложении, составленной Гэлбрейтом, программы социально – экономических реформ, он манипулирует термином «социализм» или «новый социализм». Однако надо сказать, что гэлбрейтовский «социализм» не имеет ничего общего с подлинно марксистско-ортодоксальным понятием социализма. Большинство предлагаемых Гэлбрейтом реформ можно занести под рубрику «пяти социализмов». Программа «пяти социализмов» включает: «социализм один» - это «новый социалистический императив» - управление слабыми частями рыночной системы, осуществляемое общественными органами власти; «социализм два» - это гильд – социализм – поощрение небольших и слабых фирм к слияниям, к образованию торговых ассоциаций, к выравниванию их «условий торговли» с планирующей системой; «социализм три» - элиминация бюрократического симбиоза, национализация фирм, работающих по контрактам с военным ведомством. Причём, надо сказать, что «бюрократический симбиоз» - одно из центральных понятий в концепции Гэлбрейта, означающее сращивание экономической власти бюрократического аппарата корпораций с политической властью бюрократического аппарата капиталистического государства; «социализм четыре» - отмирание акционера – акционеры крупных корпораций утеряли свою социальную функцию; «социализм пять» - планирование – планирующая система нуждается в планировании, в координации. Однако следует отметить, что эти «пять социализмов» не исчерпывают собой гэлбрейтовской программы реформ. Она включает такие пункты, как минимальная зарплата, гарантированный доход, отказ от принципа полной занятости и т.п.

Оценивая книги Гэлбрейта и содержащиеся в них программы реформ, некоторые экономисты высказывают мнение, что они оказывают на общество уже сейчас «громадное влияние». Гэлбрейт весьма решительно высказывается по поводу планирования в капиталистическом обществе. «В нашем будущем обязательно будет планирование»

12, с.91. И если гэлбрейтовская революция произойдёт, она, по мнению видных экономистов, окажется крупнее, чем кейсианская, ибо Кейнс ничего не предпринимал в отношении рынка, тогда как Гэлбрейт стремится к замене рынка планированием. Кейнс также ничего не изменил в основном содержании, в «сердцевине» экономической доктрины, тогда как Гэлбрейт обрушивается с критикой на её существенные компоненты – потребительский суверенитет и рынок. Гэлбрейта можно характеризовать как оптимиста, как прагматика, убеждённого в необходимости экспериментирования. Ибо стоять на месте значительно опаснее. Гэлбрейт призывает не обращать внимание на опасности, присущие общественной власти, так как она, по его мнению, не может быть хуже частной. Он призывает не обращать внимания на опасности, присущие централизованному планированию: если будут устранены «крайности» богатства и бедности, если будет организован общественный надзор за деятельностью планирующих органов, всё обойдётся как нельзя лучше.

В 1969 и 1976гг. в русском переводе вышли его работы «Новое индустриальное общество» и «Экономические теории и цели общества», которые сыграли заметную роль в углублении наших представлений о современном капитализме, о новых тенденциях в западной экономической науке. В них Гэлбрейт выступил с резкой критикой ортодоксальной теории за её нежелание признать экономические реалии, за следование старым догмам и неспособность понять тот очевидный факт, что любая теория рано или поздно неизбежно отстаёт от постоянно изменяющейся реальности и, чтобы это отставание не стало тотальным, должна проявлять достаточную гибкость. Как теоретик Дж. К. Гэлбрейт – и здесь нельзя не согласиться с известным специалистом в области истории экономической мысли Б. Селигменом – принадлежит к числу экономистов, которые «сохранили достаточно духа, чтобы продолжать борьбу за гуманистическую политэкономию»8, с.137.

Гэлбрейт достаточно глубоко занимался также историей экономической мысли. Среди многих интересных и значительных работ особое место принадлежит книге «История экономических теорий. Прошлое как настоящее». Чем крупнее учёный, чем шире его научный кругозор, тем интереснее и полезнее знакомство с трудами, особенно теми, в которых в наибольшей степени ощущаются его мировоззренческая, методологическая, этическая позиции. Надо сказать, что в данной книге Гэлбрейт не стремился к скрупулёзному, исчерпывающему и бесстрастному изложению того, что писали экономисты прошлого. Да это и вряд ли возможно, если принять во внимание временные рамки исследования: от Древней Греции до наших дней. Перед нами – воссозданная достаточно крупными мазками картина истории экономических идей в том виде, как её видит аналитик, интересующийся, прежде всего современными проблемами и смотрящий в будущее. Следует отметить, что к истории экономической мысли Гэлбрейт обращается не впервые. Ещё в середине 70х годов этой теме им была посвящена целая серия телепередач на Би – би – си, по материалам которых были написаны две книги. Тогда многие обвиняли его в предвзятом отношении к истории вообще и истории экономической мысли в частности, его взгляды были подвергнуты критике со стороны представителей, как сейчас принято говорить, экономического либерализма. В богатой истории экономической мысли Гэлбрейта интересует эволюция, прежде всего тех идей, которые в той или иной форме сохраняют свою актуальность и сегодня. При этом он подчёркивает, что сам набор актуальных идей является отражением реальных процессов в конкретных исторических условиях и поэтому постоянно изменяется. «Экономические идеи, - отмечает Гэлбрейт, - безусловно, всегда являются продуктом их собственного времени и места», и «то, во что мы сейчас верим в экономической теории, имеет глубокие корни в истории». 12, С.1,5. Красной нитью через всю книгу проходит тезис о том, что любая теория, будучи продуктом своего времени, неизбежно устаревает перед лицом быстро изменяющейся действительности и, чтобы не утратить своего значения, должна обладать достаточной степенью гибкости. С этих позиций Гэлбрейт подходит к оценке всех теорий.

«Способность» к переоценке проявляется у Гэлбрейта, когда речь идёт не только о теориях, в той или иной мере ему чуждых, но и его собственных взглядах, о концепциях, ему близких. Пример критического отношения к собственной позиции можно найти в некоторых книгах, где он, в частности, пишет: «А в Соединённых Штатах в результате вторжения японских, корейских и тайваньских производителей происходит и сокращение монопольной власти корпораций. Сегодня мы сталкиваемся с куда более острой конкуренцией, нежели четверть века назад, когда я писал «Новое индустриальное общество».5, с.123. Дж. Гэлбрейт особо подчёркивает, что благодаря теоретическим усилиям Дж. Кейнса, капитализм спас себя тем, что перестроился, избавившись от ряда недостатков присущих капитализму конца 19 – начала 20вв. Гэлбрейт отмечает тот факт, что рыночная экономика развивалась, а распределение доходов, необходимых для приобретения товаров, не было достаточно широким. Существовали большие производственные возможности, но намного меньшей была возможность создавать и обеспечивать доходы, чтобы использовать их для приобретения того, что производилось. Благодаря рекомендациям Дж Кейнса государство взяло на себя ответственность за уровень производства, и произошло это во всех индустриальных странах. Основной замысел заключается в компенсации из государственного бюджета недостаточности платежеспособного спроса населения с.6. Придерживаясь кейсианской системы экономического мировоззрения в её широком понимании и отдавая должное Кейнсу как теоретику – новатору, Дж. К. Гэлбрейт осознаёт недостатки, присущие его теоретической схеме. Однако в некотором отношении более важной и интересной, чем признание ограниченности последней, представляется трактовка им кейсианства как учения, выступающего за сохранение существующей социально – экономической системы и в этом смысле консервативного.

«Кейнс, - отмечает Дж. Гэлбрейт, - рассеял кошмар депрессии – или таковы были его намерения. Он устранил из капитализма то, что нельзя было оправдать, и что, согласно Марксу, капитализм не должен был пережить. Кейсианская революция, если на неё смотреть с таких позиций, была не только ограниченной, но и консервативной».

4, с.236. При таком подходе значение Дж Кейнса для экономической науки определяется, прежде всего, тем, что он поставил проблему безработицы, «узаконил» её в рамках теории и тем самым избавил экономистов от необходимости либо стыдливо обходить, замалчивать, либо оправдывать это ужасное явление действительности.2, с. 28 - 42. Кроме того, в условиях противостояния марксистской ортодоксальной политэкономии и неоклассической Дж. Кейнс предложил некий третий путь, оказавшийся для многих экономистов более приемлемым 3, с.71 - 80. Но тем самым он навлёк на себя яростную критику представителей ортодоксальной науки. Критика шла с различных сторон. Главное – что он якобы враждебно относился к капитализму и даже пытался привнести элементы социализма. Даже сегодня находит поддержку точка зрения, согласно которой государственное вмешательство в том виде, в каком оно предлагалось кейсианцами, не только не является эффективным способом решения экономических проблем, но и способствует подрыву основ рыночной системы и свободного общества вообще.

Дж. Гэлбрейт практически не рассматривает аргументацию нынешних защитников принципа «laissez faire» и - что может показаться на первый взгляд странным – очень мало внимания уделяет «либеральному возрождению». Это объясняется, скорее всего, невысокой оценкой теоретической базы монетаризма и «экономики предложения», а возможно, и тем, что всё содержание в этих концепциях было заимствовано из старых теорий и в определённой мере нашло отражение в традиционной политэкономии. Так, например, наиболее существенные положения монетаризма были рассмотрены в связи с анализом состояния теории денег в начале века и вклада в неё И. Фишера, а также когда речь шла о «революции цен» и связанных с ней теоретических построениях. Прообраз же многих идей, с которыми выступают современные либералы, можно обнаружить у И. Бентама, Г. Спенсера, Дж. С. Милля и, конечно, у А. Смита, взгляды, которых Гэлбрейт обстоятельно анализирует в книге «История экономических теорий. Прошлое как настоящее». При этом он более или менее определённо даёт понять, что нынешние либералы заимствуют достаточно простые (если не сказать примитивные) идеи типа той, которую высказал один из представителей американского социального дарвинизма Г. Спенсер: «Функция либерализма в прошлом состояла в том, чтобы ограничить власть королей. Функции истинного либерализма в будущем будет состоять в том, чтобы ограничить власть парламентов». Учитывая изменившееся значение слова «либерализм» в Соединённых Штатах, комментирует Дж. К. Гэлбрейт, «ту же самую мысль через целых сто лет высказывает профессор Милтон Фридмен» 12, с.123. Что же касается таких крупных фигур, как Дж. С. Милль, то у Гэлбрейта нет сомнения, что этот экономист значительно выше нынешних либералов и, как любой крупный учёный, не ограничен догматическими рамками идеологических установок. Не случайно Гэлбрейт интерпретирует цитату из «Основ политической экономии» Дж Милля, свидетельствующую, что он не был твердолобым защитником системы частного предпринимательства и видел не только её сильные, но и слабые стороны, не сбрасывая со счетов возможные альтернативы будущего развития общества: «Если бы потребовалось сделать выбор между коммунизмом, со всем его риском, и нынешним состоянием общества, со всеми его страданиями и несправедливостями, если бы существование частной собственности имело необходимым последствием такое распределение продуктов труда, какое мы видели ниже, - распределение, почти всегда обратно пропорциональное труду, так что наибольшие доли достаются людям, вовсе не работающим… - если бы выбор был только между таким положением дел и коммунизмом, то сколь бы ни были велики или малы трудности коммунизма, всё равно они были бы песчинкой на весах сравнения» 12, с.120.

Широта подхода, свойственная Дж. К. Гэлбрейту, проявляется в том, что, относясь иронически к идеям М. Фридмена и А. Лаффера, он в то же время не считает кейсианство монопольным обладателем истины. И хотя Гэлбрейт не склонен расценивать нынешнее состояние этого течения как кризис или упадок, он, безусловно, признаёт существование значительных проблем в кейнсианской системе регулирования. Гэлбрейт считает, что сохранённая Кейнсом в качестве миро основы неоклассическая модель оказалась препятствием на пути разработки микроэкономической теории, способной анализировать взаимоотношения между так называемыми «уравновешивающими силами»: корпорациями, профсоюзами, а теперь и государством. Неразвитость такой теории и тот факт, что в 30е годы (когда формировалось кейнсианство) главные проблемы могли быть выражены именно как макроэкономические, привели к своего рода «макротизации» экономической теории, сведению экономической политики комбинации кредитно – денежных и налогово-бюджетных мероприятий. Отсюда неподготовленность к анализу структурных сдвигов, которые произошли в экономике, недостаточное внимание к проблеме социальных интересов, без чего, как показала практика, не возможно понять феномен стагфляции.

Отставанию кейнсианства от действительности способствовал, как ни странно, успех связанной с ним политики, как в военные годы, так и первые послевоенные десятилетия, когда относительно благополучное состояние экономики притупило поиск нового в области теории. «Экономические идеи, - и это уже достаточно видно, - пишет Дж. К. гэлбрейт, - являются также порождением неблагоприятных обстоятельств. Во время войн и депрессий, при попытках рационально объяснить или (что бывает реже) справиться с бедностью и лишениями экономистов заставляет или поощряют размышлять. В хорошие времена наблюдается тенденция погрузиться в состояние само удовлетворенности. Если нет больших и довлеющих проблем, никто за них не берётся»12, с.258. Большинство кейсианцев полагало, а многие и сейчас убеждают, что основные принципы экономической политики, разработанные применительно к условиям депрессии и дефляции, сохраняют своё значение и в современных условиях. В действительности же если снижение налогов и увеличение государственных расходов достаточно эффективно стимулировали экономику, то повышение налогов, сокращение расходов и увеличение процентных ставок оказались не столь эффективными средствами её «охлаждения». Эта асимметрия экономической политики не была своевременно понята, что привело к серьёзным ошибкам и вызвало справедливую критику кейнсианства. Признавая слабые стороны кейнсианства, Гэлбрейт подчёркивает исключительную важность привнесённого Кейнсом и его последователями изменения в отношение к экономической теории как таковой. Он имеет в виду отказ от рассмотрения последней как чисто логической схемы, построенной на основе ряда достаточно произвольных гипотез, как конструкции, лишённой каких – либо оценочных суждений.

Отделение социальных и этических вопросов от экономических было характерно для экономической науки конца прошлого - начала нашего века. Стремление к специфически понимаемой «объективности» и «чистоте» теории особенно сильно проявились у В. Парето и У. Джевонса. В этом Дж. К. Гэлбрейт усматривает желание профессиональных экономистов уйти от ответственности за несправедливость существующей системы и обеспечить себе спокойную жизнь 12, с.125. Однако как бы ни были сильны тенденции в сторону «чистой» теории, социальные и хозяйственные реалии не могли не заставить экономистов обратиться к проблемам безработицы, бедности, благосостояния и т.д. Важнейшими событиями, побудившими западных специалистов поставить вопрос об «очеловечивании» капитализма, Гэлбрейт считает Октябрьскую революцию и Великую депрессию. Ответом на этот вопрос стала концепция благосостояния. И хотя Гэлбрейт далёк от того, чтобы считать эту концепцию идеальной, он не видит пути назад, к рыночной системе в её старом варианте, как это предлагают либералы. Дж. К. Гэлбрейт по прежнему исключает возможность решения с помощью рыночного механизма сложных социальных проблем, существование которых современное общество не может игнорировать и к устранению которых не может не стремиться. Поэтому он выступает против сокращения социальных программ, призывает к их расширению при соответствующих текущей ситуации изменениях в структуре и в конкретных формах их реализации.

Дж. Гэлбрейт очень резко отзывается о переходе России к свободному рынку. Он отмечает: «Те, кто говорит о возвращении к рынку времён Смита, не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить»2, с.28 - 42.

К. Маркса Гэлбрейт называет одним из величайших учёных всех времён. Однако в своей книге «Общество изобилия» Гэлбрейт пишет: «Марксисты утверждают, что Маркс был прав не только для своего времени, но и на все времена. Это поистине трудно доказуемый тезис». Всё же он высоко ценит фундаментальный анализ генезиса рыночной экономики с капиталистической оболочкой, отмечая тот факт, что К. Маркс дал объективную характеристику положительной роли капитализма в создании огромных производственных сил, позволяющих дать гигантский рост производительности труда, создал новую политэкономическую систему производства – фабричную, а затем и конвейерно-автоматическую систему производства. Гэлбрейт видит в Марксе одного из классиков первого эшелона, который положительно охарактеризовал прогрессивную роль капитализма. Гэлбрейт верит в то, что капитализм обладает большими ресурсами и потому способен на самосовершенствование и трансформацию в «общество изобилия» и в «новое индустриальное общество», где классический рынок уступит место планово – регулируемому рынку, что придаёт большую стабильность экономическому росту и повышению уровня благосостояния людей. Жизнь постепенно подтверждает этот вывод Дж. Гэлбрейта.

Признавая огромное, революционное значение теории К. Маркса для мировой экономической мысли и отмечая ту роль, которую марксизм играет в политэкономической науке, Дж. К. Гэлбрейт указывает на ряд положений, выдвинутых Марксом, которые, по его мнению, не соответствуют реалиям сегодняшнего мира. Например, тенденция нормы прибыли к понижению, углубление экономических кризисов перепроизводства, неизбежность пролетарских революций в наиболее передовых странах, ослабление роли, а затем и отмирание государства после победы пролетарских революций и т.д. Подчеркнём, что именно в такой комплексной интерпретации и оценке появилось признание Гэлбрейтом марксизма как научного направления, как исторически обусловленной развивающейся экономической теории.

В заключение отметим, что у современных молодых экономистов имеется уникальная возможность постоянно обращаться к теоретическим исследованиям выдающегося учёного Джона Кеннета Гэлбрейта. Использование его богатейшего научного наследия принесёт несомненную пользу для понимания происходящих в нашей жизни процессов. Достойно и плодотворно продолжает научное дело Джона Гэлбрейта его сын, профессор Школы государственных служащих имени Линдона Б. Джонсона при Техасском университете, старший научный сотрудник экономического института Джеймс Кеннет Гэлбрейт.