Сахаров Шестаков Учебник С 19 века по наше время

320	Раздел IV. Россия в XIX — начале XX в.

Вответ на это королю было пожаловано, звание адмирала русского флота. Вскоре начались политические переговоры, продолжавшиеся два дня. Монархи впервые обсуждали возможность войны с Германией. Англичане призывали царя укрепить военные позиции и готовиться к предстоящей схватке. Но такая перспектива русской стороной не считалась единственно возможной, и в России были уверены, что войны можно избежать, разрешая возникающие противоречия дипломатическими средствами. Хотя разногласия оставались, но в заключительном коммюнике обе стороны заявили о полном совпадении взглядов «по всем международным вопросам». Укрепление отношений с Британией стало важнейшим направлением внешней политики России. В 1910 г., давая аудиенцию английскому послу Дж. Быокенену, император твердо заявил, что правительство «его величества может всегда рассчитывать на него».

Всвою очередь, английский король Георг V (кузен Николая II) сразу же по восшествии на престол весной 1910 г. отправил царю личное послание, где писал: «Да, я знаю, что с самого начала мой дорогой отец старался делать все, что мог, чтобы обе наши страны были вместе, и ты можешь быть уверен, что я буду проявлять такой же интерес к России, как и он. Я буду стремиться и трудиться, чтобы улучшить те дружеские отношения, которые, к счастью, сложились между нашими странами».

Заключая союзническое соглашение с Францией и договор с Англией,

вРоссии отнюдь не склонны были демонстрировать враждебное отношение к другим державам, и прежде всего к Германии. Отношения между Берлином и Петербургом оставались в центре внимания российской дипломатии, а все, что касалось этих отношений, находилось под неусыпным контролем самого царя.

Потом, когда случились и мировая война, и последующие социальные потрясения, и в России, и в Германии много размышляли о том, почему же все-таки две монархии, связанные общностью исторической судьбы, род- ственно-династическими связями, тесными торговыми отношениями, оказались по разные стороны фронтовой линии. Это казалось тем более странным, что у двух государств никаких явных и непреодолимых противоречий и каких-либо взаимных территориальных претензий не существовало.

Нередко в качестве ключевой причины отчуждения и вражды выставляли общеизвестное личное нерасположение между последними царями — Александром III, Николаем II и кайзером Вильгельмом II. Подобные утверждения являются историческим упрощением. Отношения между Россией и Германией в начале XX в. носили сложный характер. Обе стороны неизменно заявляли о желании поддерживать «самые дружеские отношения», но наделе эти отношения все более и более становились прохладными, что объяснялась глубиной геополитических разногласий двух мировых держав.

Периферийные политические интересы (Балканы, Турция) выдвигались в разряд генеральных, затрагивали престиж, мировой облик каждой из империй. Положение на «задворках Европы» определяло настроение на «парадном дворе». Личное нерасположение монархов лишь усугубляло ситуацию, но не создавало ее.

jfjjgea 9. Первая мировая война и крушение монархии в России

321

Кайзер и царь внешне сохраняли видимость дружеских отношений, цияьгельм II долго тешил себя надеждой, что ему удастся путем личных „-рдеваний заставить Николая II пересмотреть внешнеполитические ори- ентации и добиться главной цели — разрушить стратегический союз Россия с Францией. В этих видах кайзер последовательно отстаивал близкую й серДЦУ ц а Р я идею о необходимости тесных, дружественных отношений межДУ Германией и Россией. Однако то, что конкретно предлагал «дорогой Вилли» «дорогому Ники» (их взаимные обращения в личной переписке) для достижения этой «жизненно важной цели», в большинстве случаев не соответствовало геополитическим приоритетам, интересам России. Для «истинного сближения», по замыслу кайзера, Россия должна дезавуиро- вать союз с Францией, отказаться от всякого сближения с Англией и обра- тить свое главное внимание на Восток, в Азию, откуда Европе якобы угро- жала «желтая опасность».

Этот излюбленный мотив из уст Вильгельма II звучал постоянно. Правда, оставался «балканский узел», где у России имелись давние интере- сы, старые привязанности, исконные исторические цели. На Балканах усилению позиций России противодействовала не только и не столько Турция (Оттоманская империя), но в еще большей степени Австро-Венг- рия — ближайший партнер и исторический союзник Германии. Здесь по- ступиться ничем кайзер не желал.

Для Берлина теснейший альянс с Веной являлся краеугольным камнем всей внешнеполитической деятельности. Балканскую тему германский император старался не развивать в своих переговорах и переписке с царем, прекрасно зная, что она для России является чрезвычайно острой и больной. Предать же забвению этот важнейший клубок европейских противо- речий не удалось, и именно события на Балканах стали детонатором Первой мировой войны.

Австро-Венгрия при поддержке Германии в начале XX в. выказывала явное желание прийти на смену Турции на Балканах и полностью подчи- нить этот район своему влиянию. Для этого надо было сокрушить главное препятствие — независимую Сербию, пользовавшуюся поддержкой Рос- сии. Начальник австрийского генерального штаба Конрад фон Хетцен- Дорфв своих воспоминаниях писал: «Наиболее благоприятным моментом Для окончательного разрешения сербского вопроса, то есть включения Сербии (в состав Австро-Венгрии. — А. Б.), был 1909 год. Мое тогдашнее предложение осуществить это решение, развязав войну, было отклонено, несмотря на проведенные уже в основном военные приготовления».

Подобные планы в Вене были отложены, но от них так и не отказались, ожидая другого «благоприятного момента». Министр иностранных дел в 1910—1916гг. С.Д.Сазонов позднее справедливо заключил: «Каждый Раз, что Австро-Германская политика ударяла по славянам, она метила в Россию, стоявшую на страже как славянских, так и своих собственных, жизненных интересов на Балканах. В Вене и в Берлине отлично понимали, Что без России никакого Балканского вопроса в двадцатом веке бы не было, и что Сербия и Болгария уже давно перестали бы существовать, как независимые государства».

И История России с дрекнейшнх и(»;:чсп ,чо ш ж и ч жги Т. ?.

322	Раздел IV. Россия в XIX — начале XX в.

Ухищрения германского императора не оказывали существенного влияния на русский внешнеполитический курс, одним из важнейших постулатов которого было поддержание, насколько возможно, добрососедских отношений с Германией. Но подобное было возможно лишь при совместных усилиях обеих стран.

ВБерлине же твердо были уверены, что при сохранении союзнического договора с Францией Россия не может рассчитывать на дружбу Германии. Противоречия же между ней и Францией были непреодолимы, так как касались территориального спора о районах Эльзаса и Лотарингии, отторгнутых от Франции во время Франко-прусской войны. В Берлине считали, что принадлежность этих территорий рейху не может быть темой никаких обсуждений, а Париж в самой категорической форме требовал возврата того, что было добыто в результате «военного насилия». В этом были солидарны все политические партии и все общественные силы Французской Республики.

Лишь один раз, как показалось Вильгельму II, его непрестанные воздействия на царя увенчались успехом и долгожданная цель — разрушение франко-русского союза — близка к достижению. Это произошло в июне 1905 г., когда во время свидания в финских шхерах кайзер и царь подписали так называемый Бьёркский договор. Общая ситуация для России в тот момент была неблагоприятной. Только недавно, в мае 1905 г., в морском сражении при Цусиме русский флот был разбит, и война с Японией становилась бесперспективной. Внутри же страны с каждым днем множились социальные волнения. И на мировой дипломатической сцене дела не были благоприятны. Франция, заключившая в 1904 г. договор с Англией, не оказала практической поддержки России во время датьневосточного кризиса. Российская дипломатия теряла почву под ногами. В правительственных кругах Петербурга царила безрадостная атмосфера.

Вэтих условиях царь согласился во время краткосрочного отдыха на яхте встретиться с германским императором, прибывшим в Бьёрке (около Выборга) на своей яхте «Гогенцоллерн». Ничто не сулило никаких осложнений, и встреча походила на обычную, не раз до того происходившую. Но кайзер считал иначе и решил, воспользовавшись тяжелыми политическими условиями, в которых оказалась Россия, сделать непредусмотренный заранее шаг: предложил царю подписать союзнический договор с Германией. Это предложение оказалось неожиданным, но сулило выход из дипломатической изоляции.

Конечно же, сразу возникла тема о союзе с Францией, и кайзер заверил растерявшегося царя, что в дальнейшем к соглашению может присоединиться и Франция. Николай II не был столь наивным, чтобы не знать глубины и остроты франко-германских разногласий, но полагал, что поддержание мира в Европе соответствует желаниям всех стран, а существующие проблемы можно будет урегулировать дипломатическими средствами. Император поставил свою подпись под текстом на листе, который «случайно» оказался в кармане кайзера.

Вскоре после этого события Вильгельм 11 в характерной для него напыщенной манере самовосхваления описал происшедшее. «Хотите Вы это подписать? Это будет очень милым воспоминанием о нашем свидании», —

jfjjgea 9. Первая мировая война и крушение монархии в России

323

заметил кайзер, после того как царь трижды прочитал предложенный feKCT. Последовал утвердительный ответ царя. Происшедшее далее в каюте русской императорской яхты «Полярная звезда», в изложении германского императора, выглядело следующим образом: «Я открыл чернильницу, подал ему перо, и он подписал «Николай». Затем он передал перо мне, и я тоже подписал. Когда я встал, он, растроганный, заключил меня в свои объятия и сказал: «Благодарю Бога! Я благодарю Вас. Это будет иметь самые благоприятные последствия для моей страны и для Вашей». Свершилось! Исполнилось давнее заветное желание Вилли. Кайзер не скрывает восторга: «Слезы радости наполнили мои глаза, и я подумал: Фридрих Виль- гельм III, королева Луиза, дедушка и Николай I, наверное, смотрят на нас в эту минуту и радуются вместе с нами!»

Что же такое подписали два монарха, что, по мнению кайзера, должно было вызвать радость умерших правителей Пруссии и России? В пункте первом говорилось о том, что каждая из сторон обещает в случае нападения надругую сторону прийти на помощь своей союзнице в Европе всеми сухо- путными и морскими силами. Далее стороны обязывались не вступать в се- паратные соглашения с противником одной из сторон. При этом Россия брала на себя обязательство не сообщать Франции о подписанном согла- шении до его вступления в силу. Лишь затем Петербург получал право опо- вестить Францию и побудить ее присоединиться к договору.

В Бьёркском соглашении был очень важный пункт, предоставлявший России свободу дипломатического маневра. Оно вступало в силу лишь по- сле того, как Россия подпишет мирный договор с Японией, перспективы заключения которого в июне 1905 г. казались весьма туманными. Вернув- шись в Петергоф 11 июля 1905 г., царь записал в дневнике, что у него оста- лись «самые лучшие впечатления» от встречи с Вильгельмом. Русский монарх впервые испытал подобные чувства после общения с кайзером. Одна- ко перспективе германо-русского союза не суждено было реализоваться.

После того как с соглашением ознакомился русский министр иностранных дел граф В. Н. Ламздорф, а затем осенью 1905 г. и премьер С. Ю. Витте, они убедили царя безусловно отказаться от договора, так как это, несомненно, противоречило интересам Франции, которая ни при каких условиях на союз с Германией не пойдет.

Император Николай II остался верен французскому союзнику и 13 но- ября 1905 г. отправил Вильгельму II письмо, где сообщал о том, что считает необходимым дополнить договор двусторонней декларацией о непримене- нии статьи 1-й в случае войны Германии с Францией, в отношении кото- рой Россия намеревалась соблюдать принятые договоренности «впредь до образования русско-германо-французского союза». Подобная постановка вопроса являлась совершенно неприемлемой для Германии, и тонко заду- манная интрига кайзера потерпела неудачу. Больше никаких попыток за- ключения русско-германского союза предпринято не было, хотя разговоры о его «желательности» или «нежелательности» не стихали и в России, и в Германии вплоть до начала Первой мировой войны.

Формирование системы военно-политических коалиций не привело и не могло привести к стабильности и долговременному сохранению статуса-кво. Имперские претензии ведущих мировых держав вольно или

324 Раздел IV. Россия в XIX — начале XX в.

невольно расшатывали хрупкое европейское равновесие. Хотя с окончания Франко-прусской войны и до самого начала XX в. на европейском континенте не случалось военных конфликтов, но напряженность все время существовала. И главным центром опасной нестабильности постоянно оставались Балканы. Именно здесь в начале XX в. три раза возникали ситуации, грозившие перерасти в масштабное столкновение мировых лидеров. Четвертый такой кризис, в 1914 г., закончился мировой войной.

В 1908 г. возник Боснийский кризис, когда Австро-Венгрия аннексировала провинции Босния и Герцеговина, населенные сербами. Эти районы формально состояли в зависимости от Турции, которая в этот момент находилась в состоянии хаоса, вызванного революцией. Именно опасения, что эти территории отойдут к Сербии, стало главной причиной решения венского правительства. Обессиленная, не находившая нигде поддержки Турция начала с Австро-Венгрией переговоры и за денежную компенсацию признала состоявшуюся аннексию. Но другие страны Балканского полуострова на это согласиться не могли. Особенно сильным возмущение было в Сербии и Черногории, двух государствах, с таким трудом избавившихся от османского порабощения и вновь оказавшихся на передовой линии противостояния мощной экспансии. Эти две страны, населенные православными, издавна пользовались покровительством правительства и моральной поддержкой общественных кругов России.

Оказать же реальную помощь своим «младшим братьям» Петербург в тот период не мог. После недавней Русско-японской войны и внутренней смуты страна еще была слишком слаба, чтобы демонстрировать силу на мировой арене. Дело закончилось устными декларациями, демонстрациями протеста и дипломатическими нотами. Когда 25 марта 1909 г. Германия предъявила ультиматум России, требуя признания аннексии Австро-Венг- рией Боснии и Герцеговины, Николай 11 поручил министру иностранных дел А. П. Извольскому согласиться на это требование, избежав таким образом начала мировой войны.

Осенью 1912 г. на Балканах возник новый конфликт, опять грозивший перерасти в общеевропейскую войну. К тому времени Турция все еще сохраняла обширные владения на европейском континенте. Ей принадлежала Албания, южная часть Болгарии (Фракия), северные районы Греции (Эпир) и Македония. Турецкое иго было нестерпимым. В различных пунктах владений все время происходили возмущения, локальные восстания, которые подавлялись турецкими войсками с невероятной жестокостью. Сопредельные государства давно претендовали на «турецкое наследство». Социальные потрясения в Османской империи, ослабление власти Стамбула на местах, как и очевидная незаинтересованность великих держав в поддержке обреченной империи, объединили устремления балканских государств, решивших силой решить старую проблему.

В октябре 1912 г. Болгария, Греция, Черногория и Сербия начали военные действия. Союзники выставили против общего врага более чем 600-тысячную армию, и уже через несколько дней стало ясно, что Турции надеяться не на что. Ее армия потерпела серию поражений, и к началу ноября 1912 г. ее остатки укрепились в 40 километрах от Стамбула. Турция просила мира и взывала к европейским державам, которые начали выказы-

jfjjgea 9. Первая мировая война и крушение монархии в России

325

gftfb признаки беспокойства. Россия не была заинтересована в том, чтобы 0олгария, правящие круги которой были настроены антирусски, завладела Стамбулом и стала хозяином черноморских проливов. Петербург в жестких выражениях потребовал от Софии приостановить свое наступление. Авст- рия и стоявшая за ее спиной Германия не могли примириться с усилением Сербии, и австрийские войска начали концентрироваться на границе. Раз- 0}ггие ситуации внушало общую тревогу. В декабре 1912 г. воюющие сторо- ны заключили перемирие. В Лондоне открылась конференция послов ведущих европейских держав, на которой были выработаны условия мира, фиксировавшие сложившуюся политическую ситуацию на Балканах.

Но уже в июне 1913 г. в том же регионе разгорелся новый конфликт. Победители в Первой Балканской войне недолго оставались союзниками 11 не могли договориться о приемлемом для всех разделе «турецкого наслед- ства». На этот раз возник альянс против Болгарии, объединивший Сербию, Грецию, Черногорию и их «исконного врага» — Турцию. В числе союзни- ков на этот раз оказалась и Румыния. Каждый из участников коалиции тре- бовал от Болгарии, захватившей год назад обширные районы, территори- альных уступок в свою пользу. Болгарский царь Фердинанд 1 (Кобургский) я его правительство, опираясь на дипломатическую поддержку Берлина и Вены, слышать ничего не хотели о пересмотре результатов прошедшей войны. Болгарские войска первыми напали на сербские и греческие пози- ции 30 июня 1913 г.

В военный конфликт быстро втянулись и другие балканские государст- ва. Болгария сопротивлялась недолго и 29 июля капитулировала. Вскоре был заключен в Бухаресте мирный договор, по которому Болгария теряла значительные территории на юге, западе и севере. Достигнутое равновесие сил на Балканах оказалось временной передышкой, так как результаты двух войн не устраивали и самих непосредственных участников, и их мен- торов и покровителей в Вене, Берлине, Лондоне и Петербурге. «Балкан- ский узел» не был развязан, и европейские политики это понимали.

России удалось избежать прямой вовлеченности в балканские дела благодаря ответственности дипломатии и позиции самого царя, считавше- го, что лучше пойти на уступки, чем рисковать сохранением европейского мира. Хотя начиная с Боснийского кризиса русское общественное мнение, как либеральная, так и консервативная печать все время ратовали за «ре- альную помощь братьям-славянам». Председатель Четвертой Государст- венной Думы М. В. Родзянко и лидеры крупнейших думских фракций призывали Николая II вмешаться в войну. Но их призывы не возымели

Действия.

Несмотря на то что войны за «турецкое наследство» не переросли в об- щеевропейский конфликт, напряжение на международной арене не прохо- дило. Германия и Франция уже несколько лет реализовывали обширные Программы перевооружения. Россия тоже втянулась в эту мировую гонку. Усиливались националистические тенденции. Весной 1913 г. германский канцлер Т. Бетман-Гольвег, обосновывая в Рейхстаге необходимость но- ®Ых кредитов на армию, заявил, что Германии угрожает «славянская вол- Иа*- Глава правительства лишь повторял своего кайзера, после Первой

326 Раздел IV. Россия в XIX — начале XX в.

Балканской войны заявившего, что ему представляется неизбежной «борьба славян и германцев».

В отличие от «дорогого Вилли» царь придерживался иного мнения и не считал военный конфликт большого масштаба неизбежным. В мае 1913 г. Николай 11 прибыл в Берлин на свадьбу дочери кайзера, принцессы Викто- рии-Луизы, выходившей замуж за герцога Брауншвейгского. Это был последний визит русского монарха в Германию. Царь имел намерение договориться с Вильгельмом II об улучшении русско-германских отношений. Он провел переговоры с кайзером и заявил ему, что Россия готова отказаться от своих претензий на черноморские проливы и согласна оставить Турцию в роли «привратника», если Германия со своей стороны удержит Австрию от политики захватов на Балканах.

Реакции на эти предложения в Берлине не последовало, а Вильгельм ограничился лишь разглагольствованиями на общие темы. Осенью того же года, принимая в Берлине русскую правительственную делегацию во главе с премьер-министром В. Н. Коковцовым, германский император без обиняков заявил, что видит «надвигающийся конфликт двух рас: ро- мано-славянской и германской». Когда через несколько дней премьер сообщил царю об этом предсказании кайзера, то тот меланхолически заметил: «На все воля Божия».

Николай II до самого последнего момента считал, что большой войны в Европе не будет и что усилиями дипломатии, в том числе и династической, можно предотвращать опасное развитие событий. Такой заинтересованный наблюдатель, как английский посол в Петербурге, позже писал, что «ни разу Царь не обмолвился ни одним словом, которое дало бы повод обвинять его в агрессивных намерениях против Германии. Напротив, он пользовался каждым удобным случаем, чтобы выразить свое искреннее желание жить с нею в хороших отношениях».

О том, что император России не вынашивал никаких планов войны с Германией и придерживался убеждения, что подобной трагедии — лобового столкновения двух мощных империй — удастся избежать, убедительно свидетельствует красноречивый, но малоизвестный факт: на счетах в берлинских банках оставались личные вклады членов царской семьи. Однако общий ход мировых событий в целом мало зависел от желаний и настроений «Царя Всея Руси».

К началу 1914 г. отчетливо обозначились контуры двух противостоящих военно-политических коалиций, а среди европейских государств наметилась фуппировка вокруг основных союзных осей: Берлин—Вена

иПариж—Лондон—Петербург. Неизбежность войны чувствовалась всеми.

Вянваре 1914 г. русский посол в Токио барон Р. Р. Розен, выступая в Государственном совете, заявил: «Вам, господа, известно, что уже два десятилетия Европа живет под режимом двух союзов, в которые две непримиримо враждебные державы (имелись в виду Франция и Германия. — А. Б.) суме-

ли втянуть остальные большие державы... Единственный выход — либо в устранении этого коренного антагонизма, интересам России совершенно чуждого, либо в вооруженном столкновении, от которого России, всегда верной принятым на себя обязательствам, отклониться будет невозможно. Никому не дано предрешать будущего, но такие чрезвычайные меры, как

jfjjgea 9. Первая мировая война и крушение монархии в России

327

ццллиардный налог на вооружение, свидетельствуют о том, что наступлеjjiie кризиса является уже не столь далеким. Но, во всяком случае, в одном IIOJKHO быть уверенным: этот час наступит тогда, когда мы всего меньше н о будем ждать».

Все шло так, как должно было идти, и изменить судьбы мира могло дациь чудо. Но его не произошло, и летом 1914 г. началась Первая мировая

война.

§ 2. Начало Первой мировой войны. Ход военных действий в 1914—1915 гг., общественные настроения

Войны бывают разные: большие и малые, справедливые и захватниче- ские, освободительные и колониальные, народные и антинародные, хо- лодные и горячие, продолжительные и скоротечные. Бывают еще и абсурд- ные. Именно такой кровавой и жестокой бойней, унесшей миллионы жиз- тйей, в огне которой сгорели старые монархии и империи Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов, стала та, что началась 15 июля 1914 г. с объ- явлением Австро-Венгрией войны маленькой Сербии. Россия, исстари являвшаяся покровительницей славян, приступила 17 июля к мобилизации. В ответ австрийская союзница — Германия объявила 19 июля (1 августа) войну России. С этого момента война стала мировой, за годы которой Рос- сия понесла невиданные ранее потери: только на полях сражений погибло более 3 млн человек.

Это была схватка имперских амбиций. Все давно шло к такому лобово- му столкновению, о котором много и часто говорили еще с весны, а уже в июне, после убийства в Сараево наследника австрийского престола эрц- герцога Франца Фердинанда, признаки надвигающейся войны стали впол- не различимы; «выяснение отношений» между крупнейшими европейски- ми континентальными державами Австро-Венгрией и Германией, с одной стороны, Россией, Францией и Англией — с другой, как-то само собой ста- новилось неизбежным.

Разговоры о неизбежности большой европейской войны велись уже несколько месяцев, политическая обстановка в Европе была напряженной. Эта напряженность мало влияла на внутреннюю жизнь России: общест- венная ситуация оставалась относительно спокойной, экономическое по- ложение стабильным. Русская армия находилась в состоянии реорганиза- ции, которая начинала приносить заметные результаты.

Начальник германского генерального штаба генерал фон Мольтке писал в феврале 1914 г., что «боевая готовность России со времени Русско-японской войны сделала совершенно исключительные успехи и находится ныне на никогда еще не достигавшейся высоте». Тем не менее эта «высота» совсем не соответствовала тем задачам, которые предъявила Невиданная в истории военная кампания. Потом очень много было написано и сказано о том, что «Россия к войне не была готова». Такие утвержде- ния соответствовал и действительности.

Но к войне такого масштаба не были готовы ни Франция, ни Англия. Лучше всех прочих была подготовлена Германия, но в конце концов и ее экономическая и военная мощь не выдержали колоссального конфронтаЧионного напряжения.

328 Раздел IV. Россия в XIX — начале XX в.

С конца июня 1914 г. на сцене мировой политики ситуация начала быстро меняться, и убийство Франца Фердинанда стало катализатором резкого обострения. Вена возлагала всю вину за содеянное на Сербию и открыто готовилась к репрессалиям. Николай II, естественно, был возмущен до глубины души злодейским покушением на австрийского престолонаследника. Он целиком разделял негодование Вены и Берлина по поводу этого акта, но не считал, что правительство Сербии виновато и что Австрия может предпринимать военные акции против нее, не мог допустить разгром и несомненную дальнейшую аннексию этого славянского государства.

После покушения почти три недели напряженной работы русского Министерства иностранных дел и собственная интенсивная переписка царя с германским императором Вильгельмом II не привели к изысканию приемлемого для всех компромисса. Хотя Николай Ц и был противником войны, но пойти на предательство, совершить, по его мнению, такой аморальный поступок и бросить на растерзание дружественную Сербию, теряя престиж и в России, и в мире, пойти на это он не хотел и не имел права.

Встать на защиту славян и России — в этом он видел свой монарший долг, святую обязанность, угодное Богу дело. Безысходность диктовала военный выбор, и он был сделан. Великий князь Константин Константинович, со слов Николая II, описал события, предшествовавшие началу войны.

«19 июля, в день святого Серафима, столь почитаемого Государем, выходя от всенощной, он узнал от графа Фредерикса (министр императорского двора. — А. Б.), с которым для скорости говорил Сазонов (министр иностранных дел. — А. Б.), что у последнего был Пурталее (посол Германии. — А. Б.) с объявлением войны России Германией. При этом Пурталее вручил Сазонову бумагу, в которой содержались оба ответа германского правительства, как на случай благоприятного, так и неблагоприятного ответа России относительно прекращения мобилизации. Не знаю, что руководило послом, растерянность или рассеянность. Итак, нам была объявлена война. Государь вызвал к себе английского посла Бьюкенена и работал с ним с 11 вечера до 1 часа ночи. Государь совершенно свободно, как сам он выразился мне, пишет по-английски; но должны были встретиться некоторые технические термины, в которых он не был уверен. Бьюкенен тяжкодум и медлителен. С ним сообща Государь сочинил длиннейшую телеграмму английскому королю. Усталый, во 2-м часу ночи зашел он к ждавшей его Императрице выпить чаю; потом разделся, принял ванну и пошел в опочивальню. Рука его уже была на ручке двери, когда нагнал его камердинер Тетерятников с телеграммой. Она была от императора Вильгельма; он еще раз (уже сам объявив нам войну!) взывал к миролюбию Государя, прося о прекращении военных действий. Ответа ему не последовало».

Россия втянулась в войну, которой никто не хотел и возможность которой у немалого числа людей вызывала опасения и страх. Цели ее были доступны пониманию лишь ограниченного круга лиц. Призывы защитить братьев-славян, отстоять престиж империи, завоевать черноморские проливы и водрузить крест на соборе Святой Софии в Константинополе (Стамбуле), которые постоянно раздавались со страниц газет и журналов, звучали на собраниях общественных деятелей, вызвать глубокого отклика в народе не могли.

jfjjgea9. Первая мировая война и крушение монархии в России

329

Подавляющая часть населения и не представляла, где находится Ав- СТро-Венгрия или Германия и почему с ними надо воевать. Русскому крестьянину были неведомы никакие Дарданеллы, и он не мог понять, почему ладо за них идти на войну и смерть. Но практически вся русская политическая элита вне зависимости от мировоззренческих пристрастий приветствовала войну. В заявлении ЦК кадетской партии накануне начала сраже- ний говорилось: «Каково бы ни было наше отношение к внутренней поли- тике правительства, наш прямой долг — сохранить нашу родину единой и нераздельной... Отложим же внутренние споры, не дадим ни малейшего повода надеяться на разделяющие нас разногласия». Лишь радикалы-боль- шевики во главе с В. И. Лениным высказались против поддержки «империалистической войны» и выдвинули лозунг «поражения своего правительства».

В первый день войны, 20 июля 1914 г., принимая в Зимнем дворце высших чинов империи, Николай II обратился к ним со словами: «Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей». Сходные заверения услышал от царя во время аудиенции через два дня после начала войны и посол Франции. «Нам надо вооружиться мужеством и терпением. Что касается меня, то я буду бороться до последней крайности. Для того, чтобы добиться победы, я пожертвую всем, вплоть до последнего рубля и солдата. Пока останется хоть один враг на русской земле или на земле Франции — до тех пор я не заключу мира».

Этим принципам Николай II оставался верен все месяцы войны и во- преки циркулировавшим слухам всегда был резким противником ка- ких-либо сепаратных переговоров с неприятелем. Императрица Александ- ра Федоровна, будучи наполовину немкой, никаких прогерманских настроений не имела, хотя в Германии осталось несколько близких родственников. Однако со временем именно слухи о предательстве царицы очень способствовали распространению антимонархических настроений в стране и в армии.

Во главе армии был поставлен двоюродный дядя царя, великий князь Николай Николаевич (внук Николая I), давно причастный к военному де- лу: в 1895—1905 гг. состоял генерал-инспектором кавалерии, с 1905 по 1908 г. возглавлял Совет обороны, а затем стал командующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. Этот Романов был хорошо из- вестен в войсках, пользовался в офицерской среде авторитетом, что и опре- делило его назначение на пост Главнокомандующего всеми вооруженными силами России.

Германия, объявив 18 июля (1 августа) войну России, на следующий День оккупировала Люксембург, 21 июля объявила войну Франции. 22 ию- ля германская армия начала крупномасштабные военные действия, вторгнувшись в Бельгию, нейтралитет которой германский канцлер Бет- ман-Гольвег назвал «клочком бумаги».

В тот же день Великобритания объявила войну Германии, вслед за тем войну рейху объявили английские доминионы: Австралия, Новая Зеландия, Канада, Южно-Африканский союз. Война стала мировой. Уже в 1914 г. на стороне Антанты в нее вступили Япония и Египет, а на стороне