16. Поэзия п. Васильева.

Павел Васильев – советский поэт, по определению Клычкова, родоначальник новой эпохи в литературе – «эпохи побеждающего в душе коммунизма».

Родился в 1910 году в Казахстане в семье пильщика и прачки. Два первых ребёнка, умерли в младенчестве. Васильевы боялись за судьбу третьего, но часто переезжали по местам службы отца. В одиннадцать лет по просьбе учителя литературы написал первое стихотворение к годовщине смерти Ленина. После школы уехал во Владивосток, учился в Дальневосточном университете. Участвовал в литературном обществе под руководством Рюрика Ивнева. Печатался в газете «Красный молодняк». По направлению Союза писателей переехал в Москву, поступил на литературное отделение Рабфака искусств им. Луначарского (не окончил).

Путешествовал по Сибири и Дальнему Востоку вместе с поэтом Титовым, был культмассовиком, матросом, охотником, старателем на приисках (об этом – в книгах очерков «В золотой разведке» и «Люди в тайге»). По возвращении в Хабаровск вели богемный образ жизни, чем вызвали осуждение в прессе.

В 1932 году арестован вместе с Забелиным, Марковым, Мартыновым и другими сибирскими литераторами, по обвинению в принадлежности к контрреволюционной группировке литераторов (дело т. н. «Сибирской бригады»). Однако осуждён не был.

В 1934 г. – статья Горького «О литературных забавах», которая положила начало травле Васильева. Его обвиняли в пьянстве, хулиганстве, белогвардейщине и защите кулачества. Был исключен из Союза писателей, осуждён второй раз за «злостное хулиганство», сидел в Рязанской тюрьме. Освобождён весной 1936 г. Но в этот же год вышел фильм «Партийный билет», в котором Васильев стал прообразом главного героя — «шпиона». В 1937 г. арестован в третий раз и приговорен к расстрелу по обвинению в принадлежности к «террористической группе», якобы готовившей покушение на Сталина. Похоронен в общей могиле «невостребованных прахов» на кладбище Донского монастыря в Москве. В 1956 году посмертно реабилитирован. Поэта достойно защищал Залыгин.

Особенности поэзии:

- поэтический мир ярок и метафоричен. В нем жизнь природы во всем многообразии: «синие стрелы щук», падающие листья «рыбой плывут», дым падает «подбитым коршуном». В этом мире у автора есть и излюбленные, хотя и традиционно поэтические образы: клен, тополь, петух. В этом мире, где гусь ныряет «за золотой серьгой», есть и человек. Но под стать миру и он необычен. Человек – «детеныш пшеницы и ржи».

- если в ранних стихах преобладает описательность, статичность, рыхлость композиции, то в стихах, написанных в Москве заметна мускулатура каждого образа. Это сразу оценил Михаил Зенкевич, завотделом поэзии журнала «Новый мир», и вскоре, в 1930 году вышла «Ярмарка в Куяндах». Ничего подобного до Васильева в русской поэзии не было. С ним в поэзию пришла Азия с ее конями, станишниками, киргизами, урожаями, новостройками, веселая, яркая, звонкая, жестокая.

- в первую пятилетку индустриализации, поэзия пришла на помощь рабочему классу. Многие пошли по пути прозаизации стиха и полного отказа от образности. Пример – поэма Сельвинского «Электрозаводская газета», где в стихах – процесс изготовления лампочки. Васильев не поддался моде, пошел по пути усиления образности (то, к чему призывал Горький!) Отбрасывал банальные эпитеты романтиков и мистические эпитеты символистов, которые. Небо у него не синее, а «темней банных окон».

- Любовную лирику поэта упрекали в натуралистичности, отсутствии духовного начала. Пример - «Стихи в честь Натальи», где есть портрет любимой женщины: «Я люблю телесный твой избыток, От бровей широких и сердитых До ступни, до ноготков люблю». Но у него духовное как раз в материальном.

- Васильев писал не только о природе и любви. Он передавал остроту столкновения двух политических сил. Сразу же решил, что он с революционным народом: «И нет для поэта иных дорог, кроме единственной в мире, этой». В «Песни о гибели казачьего войска» - негативные характеристики белоказаков: они едут «черным косяком» под «черными знаменами».

- Более того, во имя революционной идеи он готов на самоотречение: «И если надо, умрем за Республику мы. И это нам лучшая будет награда». Поэт чувствует себя одним из коллектива единомышленников и в духе времени заменяет «я» на «мы»: «Мы никогда не состаримся, никогда. Мы молоды, как один».