ЛИНГВИСТИКА VS ЭКСТРЕМИЗМА

• Представители полиции заявили вам, что знают о моем приезде в Катар на интер­вью: хотя я в Москве об этом никому не сказал. Тем не менее они оказались в курсе того, зачем я сюда прибыл и к кому. Почему раньше, если у Катара такие хорошие спецслужбы, они не узна­ли о подготовке покушения на вашего мужа?

• Ну, видите ли, это, наверное, невозможно было узнать, они же не боги. Если бы про­стые люди планировали убийство Зелимхана, они бы их наверняка заранее поймали. Но посоль­ские машины не проверяются, и как им было узнать, если все делалось в посольстве России? Поэтому они не смогли это проследить до взрыва.

• Как вы отнеслись к тому, что интервью с вами было запрещено на НТВ, а после оглас­ки скандала ведущий Парфенов и вся команда «Намедни» уволены?

• Меня это не шокировало. Каждый журналист в России, который старается сказать правду, начиная сЛистьева, Холодова, становится жертвой. Когда они меня просили дать интервью, я наотрез отказалась - сказала, все равно им ничего показать не дадут. Да и что я там говорила политического? Просто стихи мужа читала. Но потом я переживала, что люди из «Намедни» потеряли работу, это все-таки их кусок хлеба. Ведь я же предупреждала, что их могут уволить. Но лучше потерять работу, чем совесть.

Звонок в «Норд-Ост»

• В ОКТЯБРЕ 2002 года Зелимхану Яндарбиеву звонил Мовсар Бараев, захвативший залож­ников во время мюзикла «Норд-Ост». Почему он звонил именно ему?

• Зелимхан тоже этого не понял. Сначала ему позвонил некто, представившийся Терке- баевым. Муж сказал, что голос ему незнаком. И этот Теркебаев говорит: вот, на тебе номер, срочно звони туда. Я как почувствовала что-то, не надо, говорю, не перезванивай! Зелимхан попытался связаться со знакомыми в Турции, Баку, чтобы выяснить, кто это. Все телефоны молчат. И тогда он набрал тот номер. Трубку взяли, и он сразу узнал, кто говорит, это был Бараев Мовсар. Муж возмутился: что вы там делаете, с какой целью приехали в Москву? Он го­ворит: наша цель, чтобы войска вывели. Зелимхан ему в ответ: не трогайте заложников, это нам только горем вернется, я к вам немедленно вылетаю. Положил трубку, тут же написал заявление и отвез его в российское посольство Максимову, чтобы ему разрешили вылет в Мос­кву. Там сказали: сейчас выходные, мы потом дадим ответ. А на следующий день в Москве пус­тили газ, и все погибли. Пусть ФСБ обнародует запись этого разговора, мне нечего скрывать.

• Тут опять может возникнуть вопрос: а зачем тогда Бараев вообще звонил?

• Не знаю, и Зелимхан не знал. Видимо, он всех подряд обзванивал. Лучше уж правда бы обманули, что выводят войска, чтобы люди остались живы, но многим политикам и военным в России эта война выгодна.

• Есть и чеченцы, которым она выгодна. Басаев, например.

• Я бы так не сказала, что ему выгодно с одной ногой бегать по лесам. Он мог бы на ку­рорте отдыхать, не стал же. Он настоящий мужчина, я террористом его не считаю.

• А я считаю.

• Это ваше дело. Вы мое мнение спросили, я вам честно сказала.

• Он взял на себя ответственность за захват заложников на Дубровке. Такие вещи че­ченцам популярности в мире и России явно не добавляют.

• Я это понимаю и поэтому осуждаю такие действия. Но нас же никто не слышит! Ирак, Палестина - все освещается: по ТВ крутят круглые сутки. Чечню так не показывают. Конеч­но, ужасно захватывать театры в чужих городах. А что вы посоветуете?

• Я посоветую их не захватывать.

• И я тоже против того, чтобы захватывать! Но, например, в Америке свобода слова хотя бы есть, там показывали по всем телеканалам, как военные издевались над пленными в тюрьме Абу-Грейб, и сейчас этих людей судят. Кого в России за такие вещи осудили?

• Буданова.

• Прям уж осудили, видела я его холеную морду.

84