tom1

Глава VI. Приднестровье в составе России	261

разделялись на оброчные, платившие денежный оброк в казну, и находившиеся «на хозяйственном положении», т. е. выполнявшие денежные и трудовые повинности в пользу казны или арендатора. Подавляющее большинство крестьянских дворов перешло на оброчную подать.

С конца 1839 г. проводилась проверка хозяйственных возможностей дворов – «люстрация», в результате которой последние были подразделены на группы: тягловые, полутягловые, огородники и бобыли. Наличие в хозяйстве рабочего скота определяло размеры выделяемых угодий.

Если селение находилось «на хозяйственном положении» и сдавалось палатой государственных имуществ кому-то в аренду, то эксплуатировалось оно барщинным способом в пользу съемщика (срок аренды до 12 лет) – по «урочной» системе. Размер наделов в северной зоне изначально также не был фиксирован и колебался в зависимости от количества тягловых животных в крестьянском хозяйстве либо произвольно определялся временными землепользователями-арендаторами. Кроме того, эксплуатация крестьян частными лицами дополнялась государственным и местным налогообложением, очень обременительным в условиях двойного гнета.

Попробуем разобраться, из каких источников крестьяне могли накапливать денежные средства для уплаты податей, если посессоры и администраторы выкачивали из их хозяйств не только излишки продукции, но и самые жизненно необходимые ресурсы.

Используя обострение противоречий между крестьянами и хозяевами земли, а также преследуя политические цели (борьба с сепаратистами в среде шляхты), царское правительство осуществило в Подольской губернии ряд реформ, касавшихся экономического и социально-правового положения государственных крестьян, в частности оно изменило налогообложение. 30 августа 1844 г. введены в действие «Особые правила о переводе казенных имений на оброчное положение». К этому времени в арендном содержании оказались почти все казенные села балтского Приднестровья. В течение 1845– 1847 гг. большинство крестьянских дворов было переведено на денежный оброк, остальные по истечении сроков аренды завершили этот процесс к 1858 г. Затем, через 8 лет, благодаря окончательному реформированию государственной деревни, разряд государственных крестьян прекратил свое существование.

Некоторые социально-экономические черты – личная зависимость от землевладель- ца-государства, административное устройство и в какой-то мере правовое положение – были едиными для принадлежавших к одному разряду государственных крестьян обеих зон, однако исторические судьбы Тираспольского и Балтского округов оказались различными.

В северной зоне государственные крестьяне не отличались от крепостных крестьян по своему социально-экономическому уровню жизни, повинностям, нестабильному землепользованию и формам эксплуатации. Крестьяне южной зоны, несмотря на существовавшую там систему «государственного феодализма», пользовались широкими возможностями в предпринимательской деятельности, из их среды выделилась прослойка деловых, компетентных в коммерческих делах людей. В это же время полукрепостническое состояние их северных одноразрядцев не позволяло им вырваться из рамок натурального хозяйства до конца 50-х годов.

Колонисты. Особый разряд крестьян, расселенных на казенных землях, составляли колонисты – осевшие переселенцы из-за границы. По рескрипту Екатерины II от 27 января 1792 г., местным властям Новороссии вменялось в обязанность практи- ческое содействие быстрейшему привлечению иностранных выходцев на земли Очаковской области.

262 История Приднестровской Молдавской Республики

Первая колония со статусом города, основанная в 1794 г. армянами на берегу Днестра и названная Григориополем, преследовала и хозяйственные, и политические цели: она должна была способствовать развитию торговли, сельскохозяйственного и промышленного производства на вновь присоединенной земле и отвечать внешнеполитическим интересам России – обеспечением «благоденствия» григориопольцев стимулировать переселение в Россию и тех армян, которые проживали за границей.

Город-колония Григориополь был основан переселенцами из разных мест, в том числе из бессарабских городов. Устройство его дорого стоило российской казне и потребовало больших усилий, терпения и благоразумия со стороны переселенцев. Часть жителей занималась сугубо коммерческой деятельностью, получая солидные прибыли от своих предприятий, другие отдавали предпочтение ремеслам и земледелию. Земли было много – более 30 тыс. дес., поэтому значительные площади сдавались в аренду в качестве пастбищно-сенокосных угодий. Наряду с собственно горожанами сельским хозяйством занимались и крестьяне нескольких сел, оказавшихся на городской земле.

Этнически пестрое население Григориополя к 20-м годам XIX в. насчитывало 3 110 жителей, в том числе 1 600 армян, остальные – украинцы, молдаване, русские, евреи, цыгане и др. В торговле и ремеслах были заняты около 400 человек.

Âпервом десятилетии XIX в. началось привлечение к поселению в Приднестровье болгар и немцев. В Херсонской губернии переселенцы-болгары сгруппировались в шести селениях, одним из которых были Парканы, а также в колониях Терновка и Катаржины. Локальные группы болгар отмечались и в приднестровских селениях государственных крестьян – Дороцком, Кошнице, Перерыте и др. Жители колоний в полном объеме пользовались всеми правами и льготами иностранных поселенцев. В 20-е годы группа прибывших из Херсонской губернии переселенцев основала Новые Парканы по соседству со Старыми Парканами (бывшее селение Варкан), которые впоследствии слились и получили название Парканы.

Â1808 г. было осуществлено землеустройство. Надельный и резервный земельные фонды составляли обширные территории – только удобной земли нарезано 27,5 тыс. дес. В конце 50-х годов на мужскую душу приходилось 12,5 дес. удобной земли. Рас- чет земельной обеспеченности на посемейные наделы к Парканам не применялся, так как там устойчиво удерживалась большесемейность – в 1858 г. при проведении учета населения (X ревизия) колонистская семья в среднем насчитывала 14 человек. Первое время населенность оставалась незначительной, однако в последующие годы численность жителей стала стремительно возрастать: по VI ревизии в 1811 г. учтены 182 че- ловека, в 1846 г. – 887, а в 1858 г. – уже 1 155 человек, т. е. за 47 лет отмечено шестикратное увеличение населения.

По замыслу краевой администрации Парканы должны были стать «шелководческой колонией», поскольку основной сырьевой базой там являлись тутовые рощи, занимавшие в 1808 г. 350 дес. Планировалось расширить их до 600 дес. На деле же этот проект реализовался частично: основными занятиями стали земледелие и животноводство, а шелководство – дополнительным.

Âтечение дореформенного периода в Парканах оседали и болгары и неболгары, рассредоточенные по территории всей Херсонской губернии, в частности отслужившие воинский срок солдаты и разные «нижние чины».

Условия жизни в Парканах по своим природным факторам и по колонистскому статусу благоприятствовали скорому вживлению переселенцев в естественную среду обитания – колония превратилась в материально достаточное селение, значившееся в официальных документах как богатое, благополучное и даже образцовое. Оно не стало на путь отпочкования «дочерних» селений, как это широко практиковалось в округах немецких колонистов, а разрасталось вширь, хотя прирост молодых семей неминуемо

Глава VI. Приднестровье в составе России	263

сопровождался уменьшением размера надела на ревизскую мужскую душу. Население бережно хранило народные традиции, своеобразный быт, разговорный язык, этническую общность в качестве объекта диаспоры болгарского народа.

К заселению и хозяйственному освоению Приднестровья привлекались и другие колонисты. Оба эти процесса осуществлялись при поощрительном содействии центральных и губернских управленческих инстанций. Колонисты получали материальные и денежные безвозвратные пособия и беспроцентные долгосрочные ссуды, ряд налоговых льгот, инвентарь, тягловых животных и самый большой посемейный надел – 60 дес.

Миграционный процесс затянулся на десятилетия – с начала века до 40-х годов. Финансовая поддержка казны на устройство одной семьи колонистов превышала 1 тыс. руб. серебром (болгары получали 440 руб., русские и украинские крестьяне-переселен- цы в Бессарабии – до 23,5 руб., а в Приднестровье и этого не давали). Отметим также, что Александр I подчеркнуто покровительствовал колонистам. Благосклонно относился к иностранным переселенцам и их попечитель генерал Инзов. Ради объективности отметим, что погашение огромных ссуд, хотя и беспроцентных, долгое время сдерживало денежные вложения в рационализацию хозяйств.

Привлекая переселенцев из Германии и польских воеводств, правительство руководствовалось соображениями не только гуманного характера (территория исхода являлась опасным для жизни театром военных действий и сосредоточения крупных сухопутных сил периода наполеоновских войн). В этом регионе предполагалось ввести в

сельскохозяйственный оборот большие массивы степных земель и путем насаждения «образцовых поселений» колонистов воздействовать на крестьян других разрядов показательным примером. Распашка целины действительно шла успешно, однако образ- цово-показательными колонии не стали из-за корпоративной замкнутости новых поселенцев.

Для немецких колоний, как и для болгарских, была характерна территориальная разделенность селений. В Приднестровье к 40-м годам стабильно сложились 5 немец-

Сельскохозяйственные работы на землях колонистов

264 История Приднестровской Молдавской Республики

ких селений: Глюксталь, Нейдорф, Кассель, Бергдорф и Гофнунгеталь. Все они располагались в приднестровской полосе Тираспольского уезда с земельным фондом около 30 тыс. дес. (в 40-е годы на 4 680 колонистов) и административно составили Глюкстальский округ (некоторое время к нему были приписаны и Парканы). Этнический состав немецких селений отличался однотипностью.

Большесемейность была присуща и немцам – средняя численность семьи достигала 10–13 человек. Традиционное подворное землепользование у немцев, с одной стороны, безусловно, до поры до времени сдерживало дробление наделов (их наследовал один член семьи), а с другой – вытесняло из колоний безнадельных. Однако колонии не удерживались на уставном размере наделов под давлением демографического фактора – к началу 50-х годов разброс величины наделов по всем пяти колониям выражался в следующих величинах: 37,7; 44; 45; 47,3 и 51 дес. Тогда же началось и отселение колонистов на купленные или арендуемые (долгосрочные) участки.

Оказавшись на новых местах, в непривычной социальной и географической обстановке, колонисты долго придерживались традиционных форм и способов общественной жизни и хозяйственной деятельности, чем выделялись из общей массы крестьян окружающих селений. Их устройством и поддержкой занимались контора опекунства иностранных поселенцев в Новороссийском крае (с 1800 г.) и органы местной администрации. В 1801–1804 гг. конторой были изданы подробные инструкции, регламентирующие всю хозяйственную деятельность и быт колонистов. В обязанности местной администрации входило наблюдение за ведением хозяйства, нравственностью (с чиновничьей точки зрения) с правом чинить над нарушителями «суд и расправу».

Прибывшие на поселение колонисты практически не располагали необходимыми хозяйственными средствами и продовольствием. Измученные длительной дорогой, больные, без нужной ориентации в природных условиях жаркой степи, они находились в крайне тяжелых условиях. До 1819 г. переселение проходило относительно организованно. После принятия в том же году российским правительством решения о прекращении приема колонистов они продолжали прибывать в Херсонскую губернию, но уже стихийно, малыми группами, поскольку правительство не желало нести большие переселенческие расходы.

По существовавшему законодательству колонисты могли селиться только на казенных землях, но с 1804 г. им разрешили устраиваться и в помещичьих имениях. Первым пригласил к себе колонистов владелец м. Каменка (Ольгопольского уезда) граф П.Х. Витгенштейн. Поселившиеся в имении виноградари основали близ Каменки поселок Антуанетовку. Граф наделил их усадьбами и полевыми участками; заложенные виноградные плантации снабжали продукцией его винодельческий завод.

Колонисты Тираспольского уезда обживали наделы с большим трудом. Стремясь внедрить и здесь традиционные для них методы землепользования, они эксплуатировали привезенные с собой земледельческие орудия, которые совершенно не годились для работы на целине. К тому же переселенцы не умели обращаться с волами.

Проходили годы, хозяйства их окрепли, возросло количество работоспособных крестьян. Общая их численность к концу 50-х годов в основных селениях достигла 9 тыс. человек, кроме того, 560 колонистов проживали по соседству в мелких селениях. Изза хозяйственной слабости отдельных семей первое время колонисты не размежевывали угодья и большие участки сдавали в аренду посторонним скотовладельцам под пастбища. Опираясь на опыт и традиции землепользования в германских государствах – недробимость посемейных наделов, неотчуждаемость их и наследование только одним членом семьи, – им было трудно утвердить здесь свою систему распоряжения угодьями, что приводило к росту числа безнадельных колонистов. В результате к концу 50-х

Глава VI. Приднестровье в составе России	265

годов в Глюкстальском округе более половины семей уже не имели полевой земли. Однако выход был найден: угодья стали приобретаться за пределами колоний, и спустя несколько лет такие сделки совершались уже систематически.

Как отмечалось выше, в Приднестровье было основано всего 5 селений немецких колонистов, а по соседству, в Буджаке, – 24. Такое несоответствие было вызвано несколькими причинами: на территории бывшей Очаковской области царское правительство «пожаловало» помещикам сотни тысяч десятин, более широко распространилось землеобеспечение государственных крестьян и почти иссяк резерв неосвоенных угодий. Для немецких же колоний в 1826 г. едва набралось 30 тыс. дес. Власти даже потеснили государственных крестьян, урезав надельные земли и в некоторых казенных селах. Частично для тех же целей были куплены угодья у помещиков.

Внутрисельское землеустройство осуществляла колонистская община: выделялись угодья общего пользования – выпасы, леса, водоемы и др. Надельный массив распределялся в потомственное пользование между «дворами» и «хозяйствами» уравнительно, независимо от численности членов семьи, с учетом качества угодий, в силу чего пахотные и сенокосные участки дробились на множество делянок. Посемейные обособленные наделы нигде не нарезались. Уравнительные переделы угодий подворного пользования практиковались лишь при смене системы земледелия. Раздел «дворохозяйства» допускался при особых обстоятельствах и только с согласия схода и колонисткой администрации.

Оседавшие крестьяне особое внимание уделяли зернопроизводству и постепенно приспосабливались к непривычной для них хозяйственной системе. Своевременная и качественная обработка земли по всем сезонным циклам требовала содержания большого поголовья рабочего скота (и в конском поголовье, и в составе стада крупного рогатого скота 2/3 животных являлись тягловыми) – 6–8 единиц («полный плуг»). Этого уровня обеспеченности «дворохозяйств» рабочими животными колонистские общества достигали в течение довольно продолжительного срока, стараясь в то же время постепенно перейти на конную тягу.

Социально-правовое положение колонистов закреплено в различных законодательных актах и правительственных документах: их права, льготы и привилегии были изложены в царских манифестах и указах от 24 декабря 1751 г., 24 апреля 1752 г., 22 июля 1763 г. и 1 сентября 1807 г. Колонистами, по закону, признавались только иностранцы, которые поселились на казенных и частновладельческих землях и занимались сельским хозяйством или ремеслами. Вступая в этот разряд, переселенцы должны были дать присягу на подданство России и подписку о выполнении колонистского устава. При этом они теряли колонистские права при переходе в другие сословия, при выезде навсегда за границу и в случае, если сельские общества своим решением по каким-либо причинам удаляли их из колоний. Присягнувшие получали права гражданства на всей территории страны и с согласия местных властей могли свободно распоряжаться своим имуществом, покупать землю, строить на ней предприятия, заниматься торговлей, вступать в цехи и купеческие гильдии, заключать контракты, давать обязательства, векселя и счета. У колонистов действовала специфическая сеть административных учреждений.

Круг налогов и повинностей колонистов сводился к следующему: они платили поземельную подать, размер которой до реформ 60-х годов не был постоянным. Раскладка ее в немецких колониях отличалась от болгарской. Так, хозяйство – двор с наделом

– облагалось посемейно (то же в отношении оброчной подати), а безнадельные взрослые мужчины (от 15 до 60 лет) – подушно. В болгарских колониях утвердилось только подворное обложение. В мирное время колонисты не несли военного бремени, т. е. рекрутчины и постоя. Ряд повинностей – дорожную, пожарную, этапную, подворную – выполняли только «натурально», с соблюдением принципа круговой поруки. Таким об-

266 История Приднестровской Молдавской Республики

разом, валовую сумму налога уплачивала вся община, т. е. все пользовавшиеся землей, а также безземельные ремесленники, отходники, числившиеся в «обществе». С начала 50-х годов в налогообложении была проведена определенная унификация – основной фискальной единицей стала семья.

Помимо казенных налогов (подушной и оброчной подати) колонисты облагались местными сборами: «земской повинностью», общественным сбором на формирование запасного «продовольственного капитала», на содержание администрации и пр. «Попечительство» обрело форму сурового, порой неоправданного надзирательства и по хозяйственным, и по фискальным делам, что могло довести крестьянина до бедственного положения. Так, если с точки зрения «попечителей» кто-нибудь «без особых, достойных уважения причин» не засеял предписанных ему десятин пашни, то он подвергался либо штрафу, либо аресту, а то и вообще лишался надела. У недоимщиков конфисковывали земледельческие орудия, скот, пожитки и продавали для погашения долга. В обоих случаях колонист практически переставал быть крестьянином, так как отторгался от земли и хозяйства, т. е. обрекался на хроническую бедность.

Колонисты с большим уважением относились к собственным народным традициям, бытовому своеобразию, языку, манерам. Действовал также фактор привычек, укоренившийся со времен далекого прошлого, в частности обособленность от соседей. Но, как показало будущее, общение в целом было обоюдно полезным.

Уже к концу 40-х годов колонии выгодно отличались от селений других разрядов уровнем развития сельского хозяйства, рационализацией и специализацией, однако, по признанию царских властей, «образцом для подражаний» они так и не стали.

Крестьяне на помещичьих землях в северной зоне. Крепостные. Шляхта Подольской губернии была уравнена в правах с российским дво-

рянством при сохранении сословно-корпоративной замкнутости, т. е. ее экономических и политических позиций времен Речи Посполитой. За шляхтой сохранялась также земля – основа экономического могущества и база феодальной эксплуатации крестьян. И по имущественному, и по социально-правовому положению дворянство Подолии было разнородным – от шляхтичей до титулованных магнатов и российских сановников. В 90-е годы XVIII в. и в первом десятилетии XIX столетия местное дворянство было потеснено целым слоем российских дворян, ставших землевладельцами «через пожалования» и покупку имений.

Наиболее богатыми магнатами в приднестровской полосе считались князья Любомирские. К началу 90-х годов им принадлежали половина Балтского и значительная часть Ольгопольского уезда, а также земли Ямпольского, Могилевского и других уездов. Огромным было пространство «любомирщины», примыкавшей к Днестру. Из приобретенных казной 650 тыс. дес. бульшая часть (вместе с крестьянами) была роздана при Екатерине II и Павле I высокопоставленным чиновникам и генералам. В Балтском и Ольгопольском уездах все помещичьи крестьяне являлись крепостными (барщинными). Степень эксплуатации в этих уездах существенно отличалась от таковой в Тираспольском уезде.

Феодально-зависимые крестьяне северной зоны до конца 40-х годов в соответствии с размером отведенной им земли подразделялись на имущественные группы – тягловых, пеших, огородников (халупников) и кутников (каморников). Тягловым и пешим владельцы имений выделяли полевые угодья, огородникам – только приусадебные уча- стки, а двум последним группам – небольшие полоски. К тягловым относились дворы, располагавшие определенным количеством рабочего скота. В свою очередь, они распадались на более мелкие группы – плуговых, четвертных, потройных, паровых и поединков. К пешим относились крестьянские семьи без тягловых животных или с очень

Глава VI. Приднестровье в составе России	267

малым их числом, а также отбывавшие пешую барщину. За чертой бедности находились огородники и кутники.

По российским законам определялась трехдневная барщина в неделю, но местные землевладельцы не придерживались этой нормы. Объем повинностей («уроки») либо оформлялся документально (путем составления «инвентарей»), либо определялся по обычаю. Как правило, «уроки» превосходили физические возможности работника в течение дня, поэтому для выполнения повинностей обычно привлекались все трудоспособные члены семьи, нередко даже дети и престарелые. Виды барщинных «уроков», зафиксированных в инвентарях, а также неучтенные работы исчислялись десятками. В летне-осенний период полевых работ крестьяне находились на барщине 5 дней. Таким образом, на индивидуальное хозяйство им оставалось только 2 дня, включая праздники. Но и это еще не все: кроме поурочной барщины помещики принуждали крестьян выходить целой общиной на «толоку», «сгонные дни», «шарварки» (строительные работы в усадьбе) и другие дополнительные работы. Существовало много способов расширения повинностей: землевладельцы держали в своих руках жизненно важные угодья – лес, водоемы, каменоломни, за пользование которыми заставляли крестьян отрабатывать дополнительные «уроки».

Во второй половине 40-х годов по указаниям властей были проведены описание («люстрации») имений и подсчет объемов барщинных повинностей, который учитывался в денежном выражении. Оказалось, что тягловые дворы отрабатывали в год на помещика «уроков» и нефиксированных поручений на сумму более 80 руб., а пешие – до 30 руб. серебром. Однако трудовые повинности этим не ограничивались. Одновременно крестьяне были обязаны поставлять помещикам многочисленные натуральные поборы – «данины». В добавок к этому в большинстве имений они несли денежные повинности (денежный оброк).

Безусловно, при таком тяжелом комплексном гнете крестьянские дворы не могли располагать материальными средствами для успешного развития своих хозяйств – подольская крепостная деревня беднела, росло число пеших, огородников и халупников. К тому же ужесточился внеэкономический произвол – принуждение, избиения, порки, заточение в местные и уездные тюрьмы. Фактически шляхта присвоила себе полицейские и судебные функции, да и в официально учрежденных звеньях этих видов власти сидели те же дворяне. Помещики вмешивались в семейно-бытовые отношения своих крестьян. Наконец, в Подолии процветала купля-продажа крепостных людей.

Увеличение масштабов помещичьего беззакония и прогрессирующее обнищание крестьян крайне накаляли социальную обстановку – участились случаи расправы над властителями и членами их разветвленной администрации. Восстание 1830–1831 гг. на территории Правобережной Украины заставило царское правительство и его непосредственных ставленников в регионах (генерал-губернаторов, гражданских губернаторов, III собственное его императорского величества отделение и пр.) вплотную заняться крестьянским вопросом – взаимоотношениями крестьян с землевладельцами и регламентацией землеобеспечения и повинностей. Началась подготовка так называемой Инвентарной реформы 1847–1848 гг.

«Инвентари», или «поместные положения», существовали в Подолии издавна. В них фиксировались размеры полевых наделов, других угодий тягловых дворов и непременно – повинности крестьян. Однако эти отношения слабо регламентировались царским законодательством. И хотя 23 марта 1816 г. был опубликован указ о барщинной повинности крепостных на территории Правобережной Украины, по которому крестьяне обязывались работать на помещика столько дней, сколько было указано в инвентарях, последние продолжали обходить этот закон – определяли и фиксировали барщину произвольно.

268 История Приднестровской Молдавской Республики

Выезд помещика-землевладельца. Рисунок XIX в.

Подготовка реформы заняла 7 лет. Главными ее разработчиками были киевский генерал-губернатор Д.Г. Бибиков и чиновники МВД и МГИ. 26 мая 1847 г. Николай I подписал подготовленный закон под названием «Правила для управления имениями по утвержденным для оных инвентарям в Киевском генерал-губернаторстве», т. е. в пределах Киевской, Подольской и Волынской губерний.

По закону основы феодальной системы эксплуатации оставались неизменными, однако частные уступки крестьянству все же были сделаны. Главные положения сводились к следующему: вводился унифицированный текст инвентарей; количество земли, находившейся в пользовании крестьян при составлении нового инвентаря, не уменьшалось (увеличивать разрешалось); барщина регламентировалась в пределах трех дней

âнеделю для тягловых и двух дней для пеших групп; все «дани» и денежные поборы

âпользу землевладельцев отменялись; подробно определялись количество ежедневных работ, способ и время их выполнения; кроме барщины, крестьяне должны были в те- чение года отбывать 12 «сгонных дней» за определенную плату по специальной таксе; наконец, за предоставление помещиком «особых выгод» (топлива, пастбища и т. п.) крестьяне должны были отбывать 8 строительных дней и ночной караул в поместье. Разрешалось использовать труд крестьян на помещичьих промышленных предприятиях и на сверхбарщинных работах, но только с их согласия и за плату; за усадьбу и огороды крестьяне без полевых наделов обязаны были платить владельцу специальный денежный сбор.

Помещики противодействовали инвентарям – не хотели жертвовать неприкосновенностью феодальных отношений, с чем считалось царское правительство. К тому же поднявшаяся волна протестов крестьян и развернувшиеся в Европе революционные события заставили власти в 1847 г. пойти на пересмотр некоторых статей «Правил» в пользу помещиков. В декабре 1848 г. были опубликованы новые «Правила для

Глава VI. Приднестровье в составе России	269

управления имениями по утвержденным для оных инвентарям», по которым допускался обмен угодьями по воле помещиков, расширялись их права в отношении крестьян, устанавливался «нормальный размер» крестьянских участков исходя из местных угодий. Однако земельный вопрос толковался противоречиво: как и в редакции «Правил» 1847 г., здесь подчеркивалась нерушимость крестьянского землепользования – наделы, находившиеся в пользовании дворов в течение последних 6 лет, не могли быть отобраны и уменьшены. Несмотря на то что эти наделы считались неприкосновенной мирской землей, они составляли неотъемлемую собственность помещиков.

Новую реформу помещики трактовали достаточно вольно, но в свою пользу, поскольку за выполнением инвентарных правил не было надлежащего контроля. Вдобавок ко всему им предоставлялось право не только размежевания и обмена крестьянских земель, но и переселения самих крестьян без их ведома. Выкраивая себе такие угодья, без которых крестьянин не мог нормально вести хозяйство, помещики создали проблему так называемых «сервитутов» – пастбищ, сенокосов, лесных участков и др. Крестьяне, издавна привязанные к обжитым местам, крайне болезненно реагировали на замену освоенных ими земель малодоходными угодьями и на фактическую урезку наделов. Не менее тягостными были и правила о барщине, которую они должны были отрабатывать летом, т. е. в ущерб своим насущным интересам.

Словом, крестьяне считали себя обманутыми. Будучи безграмотными, они с трудом разобрались в ухищрениях законодателей, поэтому относились к реформе настороженно. Кстати, «Правила» 1848 г. даже не были доведены до их сведения «в отвращение от превратных толков».

В ходе реализации реформы была закреплена крайняя неравномерность земельной обеспеченности крестьян, изменилось состояние тягловых и пеших землепользователей при явном росте их численности, что усугубило процесс обеднения на селе. Объективно инвентарная реформа сопровождалась «чисткой» крестьянского землепользования, а крестьяне считали мирскую землю «инвентарной», т. е. в пределах площади кануна реформы. Помещики же стремились присвоить себе часть этой земли, несмотря на активные протесты крестьян.

И все же инвентарная реформа в той части, которая касалась земельной обеспе- ченности крестьянских дворов, оставила заметный след в последующей аграрной политике царского правительства. В «Высочайшем рескрипте» на имя киевского генералгубернатора от 9 марта 1858 г. подчеркивалось: «Отнюдь не нарушать утвержденного за крестьянами по инвентарям поземельного надела». Этим должны были руководствоваться губернские комитеты, занимавшиеся выработкой проектов по «устройству крестьянского быта» (будущей реформы 1861 г.).

Другие категории крестьян на помещичьих землях. Среди феодально-зависимого, но не крепостного сельского населения северной зоны особое положение занимали чиншевики. Это были традиционно потомственные (наследные) землепользователи, «держатели» мелких наследственных наделов, включая усадебные участки, за которые они платили владельцу чинш – побор натурой или деньгами. В их составе различались собственно крестьяне на оброке и мелкие безземельные шляхтичи, обычно обособлявшиеся от первых и не вносившие землевладельцу натурального оброка. Взаимоотношения помещиков и чиншевиков строились на договорных началах. Форма аграрных отношений, сложившаяся в течение многих веков в пределах Речи Посполитой, была арендной.

Обязательства и права сторон обозначались в договорах и сводились к следующему: собственник земли имел право на получение от чиновника в условленный срок оговоренной платы без ее увеличения, арендатор – на преимущество в покупке чинше-

270 История Приднестровской Молдавской Республики

вого участка, помещик – на судебную помощь в деле взыскания следуемой платы. Были

èдругие, частные, права: чиншевик мог передавать свой участок в пользование по наследству, закладывать, уступать другому, возводить на нем промышленные предприятия с бессрочно потомственным владением недвижимым имуществом.

Чиншевики не являлись барщинно-зависимыми и были теснее других разрядов крестьян связаны с денежными отношениями. До 1844 г. чиншевые отношения базировались на обычаях, а затем (по закону от 24 января того же года) – на письменных договорах: чиншевики уже должны были платить землевладельцу не только за угодья, но и за торгово-предпринимательскую деятельность (особенно это касалось местечек). Размер чинша, который подразделялся на вечный и договорной, определял землевладелец. Чиншевики проживали в местечках Рашков (несколько общин) и Ягорлык, селах Зозуляны, Подоймица, Выхватинцы, Окны.

Крестьян, желающих перейти на чинш, было много, но для помещиков более выгодной была барщинная эксплуатация, и они всеми возможными средствами препятствовали таким переходам. Отметим, кстати, что именно по этой причине лишь 1% дворов крепостных крестьян находился на оброке. Денежная рента в виде чинша давала им больше простора для хозяйственной деятельности. Сохранившиеся сведения о чиншевиках к началу 60-х годов зафиксировали в Балтском уезде 5 270 дворов и в их пользовании 26 740 дес. (усредненно на одну семью приходилось около 5,5 дес.), в Ольгопольском уезде – 2 310 дворов с 3 400 дес. (около 1,5 дес. на двор).

Были и другие мелкие разряды некрепостных крестьян. После событий 1830– 1831 гг. на Правобережной Украине проводилась проверка прав («разбор») дворянства в среде шляхты. Не сумевшие доказать это право письменными документами причислялись к сельскому податному населению – однодворцам. Последние хоть и могли проживать как на помещичьих, так и на казенных землях, пользовались особыми правилами: им дозволялось объединяться в некие общины со своей выборной администрацией. В налоговом отношении они также были обособлены. По сведениям за 1844 г., в Ольгопольском уезде в 13 селениях насчитывалось 1 110 однодворцев (наиболее компактно они проживали в Рашкове, Каменке, Загнитовке, Дмитрашковке), а в 26 приднестровских селах Балтского уезда – 830 однодворцев (в основном в Дубове, Гармацком, Окнах, Попенках, Журе, Рыбнице, Колбасне, Ганарате), т. е. всего в северной зоне в 39 селениях осели 1 940 человек этого разряда.

Еще один малочисленный разряд со своим социально-правовым статусом составляли «вольные люди», проживавшие в помещичьих селах на договорных началах (т. е. кратковременно). Пользовались они небольшими участками земли и административно не обособлялись. В 1839 г. в обоих уездах учтено около 300 человек.

Все названные разряды – чиншевики, однодворцы и «вольные люди» – по реформам 60-х годов полевых наделов не получили.

Âюжной зоне относительно большую категорию крестьян, поселившихся на помещичьих землях, составили «обязанные поселяне». Сформировалась эта категория в пределах Тираспольского уезда после 1791 г., когда в состав России была включена будущая южная зона Приднестровья; затем «обязанные поселяне» расселились частью

èв Ананьевском уезде.

Пожалованные участки в пределах Очаковской области заселили молдавские бояре. В 90-е годы XVIII и начале XIX столетия в их распоряжении оказалось 20 селений с 8 200 жителями, большинство которых составляли крепостные крестьяне, переселенные туда из центральных и украинских губерний, и свыше 1 тыс. человек «укреплены» из числа молдавских беженцев, частью привезенных боярами. До конца 1796 г. новоселы и некоторые старожилые крестьянские семьи не чувствовали опасности закрепощения и занимались привычными для них земледелием и животноводством. В