tom1

Глава V. Переломное XVIII столетие...	191

Присоединение в 1793 г. Подолии, в том числе и Приднестровья, к России прекратило в этих местах кровопролитные войны и мощные народные восстания, в результате которых погибло огромное число местных жителей, уничтожены или разорены города и поселки.

Несколько по-иному обстояли дела в Нижнем Приднестровье, где состав населения, его социальное положение и этнические компоненты имели некоторые различия. После 1699 г. в Подолии практически исчезло мусульманское население, исключение составляли лишь отдельные турецкие семьи и липковские татары. Мусульмане проживали в Южном Приднестровье вплоть до русско-турецкой войны 1787–1791 гг., однако никаких достаточно подробных и точных данных о их численности в литературе не найдено. Правда, определенный учет Крымское ханство и Турция все же вели, и османские власти, хотя и приблизительно, знали о количестве жителей этих районов.

Известно, что войны и различного рода столкновения XVIII в. способствовали сокращению местного мусульманского населения, в то же время периоды затишья характеризовались увеличением числа жителей молдавской, русской и украинской национальностей в ногайских поселениях. В связи с этим в исторических источниках прослеживается некоторая связь между названиями населенных пунктов и национальностями. Так, в записках шведского офицера Вейсментеля, который служил шведскому королю Карлу III, упоминаются Тея и Спея. Автор анонима, опубликованного А.А. Руссовым, наряду с молдавскими названиями селений Верхнего Приднестровья, такими, как Строешты, Рыбница, Ягорлык, описывает и населенные пункты Южного Приднестровья, например Ташлык, Карагаш, которые носят уже тюркские названия. Однако это еще не означало, что здесь проживали только мусульмане. Наоборот, практически во всех приднестровских селениях левого берега Днестра в XVIII столетии, особенно во второй его половине, преобладало православное население. В одном турецком документе 1779 г. отмечается, что к Дубоссарам, т. е. к уже упоминавшейся Дубоссарской провинции, подчинявшейся османским властям, относится 41 населенный пункт. Из них по берегу Днестра от Ягорлыка и ниже располагалось 14 поселений, в каждом из которых насчитывалось от 5 до 60 домов. Например, в Ташлыке было 5 или 6 домов, в Гояне – 10, в Моловате – около 30, а в деревне Бунеджил (видимо, Бирзула), которая располагалась между Гидиримом и Балтой, – около 60 домов. Примечательно, что в этом источнике упоминается деревня Хавлита из 15–16 домов «подданных молдавской нации, принадлежавшая к Дубоссарам». Следует подчеркнуть, что термин «молдавская нация» употреблялся не только в турецком документе, но и в его русском переводе.

Среди приднестровских поселений, известных по тому же источнику 1779 г., можно удостоверить с севера на юг: Дубово, Гоян, Дойбаны, Роги, Моловату, Кочиеры, Коржево, Магалу, Лунгу, Погребя, Кошницу, Перерыту, Дороцкое, Делакеу. И это отнюдь не все приднестровские села региона. Не упомянуты, например, Карагаш, Спея, которые к этому времени уже отмечены в других свидетельствах. Объяснить это можно одной из двух причин: либо эти населенные пункты входили в состав Дубоссарской провинции, либо данный документ опубликован неполностью. Можно предположить и другое: постоянные войны вынуждали жителей покидать свои насиженные места и искать более безопасные. Естественно, не все из них возвращались обратно, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что то или иное поселение существовало непрерывно.

Еще в середине XVII в. известный турецкий путешественник Эвлия Челеби засвидетельствовал в посаде крепости Очаков 500 крытых тростником валашских и молдавских домов. Эти данные подтверждаются и другими документами, которые сообщают, что возле Очакова проживало около 2,5 тыс. молдаван и валахов, но к 20-м годам XVIII в. их численность сократилась до 300 человек. Очевидно, в связи с увеличени-

192	История Приднестровской Молдавской Республики

ем налогового бремени многие жители переселились в деревни, находившиеся под властью крымского хана.

Êсожалению, судьба Очаковского посада изучена крайне слабо, о нем имеются лишь самые отрывочные сведения. Неизвестна, например, судьба населения в годину трудных испытаний во время войны 1735–1739 гг., когда русская армия под командованием Миниха в 1737 г. взяла Очаков. Различного рода источники дают скудные описания перемещения населения в этих местах, его истребления, взятия в плен, а также миграции в период русско-турецкой войны 1768–1774 гг. сначала на правый берег Днестра, затем опять на левый. В опубликованных материалах можно встретить упоминания о том, что в 1772 г. 52 семьи из Дубоссар, Рогов, Моловаты, Кочиер, Кошницы поселились в правобережных селах Трушены, Скорены, Дурлешты, Фурчены, Серетены, Лопатна, Загорна. А по данным на 1773 г., 13 семейств из сел Пырыта, Кошница, Кочиеры, Коржево нашли убежище в Машкауцах и Голерканах.

Согласно документам русской администрации, которые относятся к 1772–1774 гг., в 14 селах Дубоссарской провинции до войны проживало не менее 3 тыс. человек. Их национальный состав был крайне разнообразным, хотя и с явным преобладанием молдаван; отмечено также 25 еврейских, 11 цыганских, 2 армянские семьи. К сожалению, и эти данные далеко не полные, поскольку не содержат сведений по ряду других населенных пунктов, таких, как Малаешты, Ташлык, Карагаш, известных в этих местах.

Учеными неоднократно предпринимались попытки выяснить демографическую ситуацию в так называемой Очаковской земле в XVIII столетии. Еще в 40-е годы XIX в. историк А.А. Скальковский попытался определить общую численность населения этих мест на основании донесений кошевых атаманов и полковников Запорожской сечи с 1755 по 1765 г. Однако собранные им сведения охватывали лишь часть населенных пунктов – примерно 11 селений: Балту (Голту), Кривое озеро, Ясеневое, Голму, Перелеты, Палеево озеро, Гидирим, Бобринец Малый, Бобринец Большой и др., – поэтому точного отражения численности населения и его национального состава эти данные не дают. На начало 60-х годов здесь было отмечено 1 300 домов, что составляло около 4 тыс. душ мужского пола или 8 тыс. человек в целом. По мнению А. Скальковского, бульшую часть населения составляли украинцы, затем молдаване и евреи.

По мнению специалистов, изучавших население Очаковской области до ее присоединения к России, здесь проживало приблизительно 12–15 тыс. человек. Однако и эти данные далеко не полные. Отсутствуют сведения о некоторых хорошо известных селах по Днестру и восточнее его, а также о ногайских кочевьях. Оседлый образ жизни ногайского населения, особое, отличное от христианского ведение хозяйства, перемещения на большие расстояния, порой даже за пределы Очаковской земли, создавали определенные трудности при изучении. Ногайцы обладали чрезвычайной способностью

êмиграциям, что являлось одной из важных особенностей так называемого кочевого феодализма.

Ê1727 г. относится упоминание о пребывании на Очаковской земле татар (яман сагайдак), которые прежде проживали на Северном Кавказе. Вероятнее всего, в этих местах их присутствие было недолгим, где-то около года, после чего они вновь возвратились на свои земли. В 1768 г. восставшие казаки во главе с Шило дошли до Дубоссар, преследуя польских конфедератов, и потребовали от местных властей их выдачи. Получив отказ, казаки подожгли город, что привело к гибели 1 800 молдаван, татар и турок. Насколько эти цифры соответствуют действительности, проверить в настоящее время не представляется возможным.

Нередко на эти районы предпринимали набеги буджакские ногайцы из Южной Бессарабии. Последний их поход на эти земли, приведший к почти полному опустению приднестровских сел, был зафиксирован в 1787 г.

Глава V. Переломное XVIII столетие...	193

По мнению А. Мейера, который исследовал Очаковскую землю и оставил довольно подробное ее описание, в начале 90-х годов XVIII в. там проживало 120 тыс. человек, причем только по Днестру – от Гоян до Теи

–насчитывалось 4 500 домов, что составляло более 20 тыс. человек, а если учесть и другие села приднестровского юга, то получится довольно высокая численность населения.

Современные исследователи, в частности В.М. Кабузан, основываясь на русских архивных свидетельствах, отмечают, что на апрель 1792 г. в Очаковской области проживало 14 600 человек, которые обитали в двух местечках и 39 казенных деревнях. По данным на вторую половину того же года, здесь на- считывалось 23 700 человек, из которых молдаване составляли 11 700, т. е. 49%. Однако нет полной уверенности в том, что были уч- тены все поселения. В следующем, 1793, году отмечено уже 31 267 человек, из которых 14 993 (47,95%) были молдаване, а в 1795 г.

–36 769 человек, из них 15 285 (41,57%) молдаван.

Как видим, эти сведения резко расходятся с материалами, представленными А. Мейером. На наш взгляд, архивные свидетельства более близки к истине, поскольку основаны на статистических данных, полученных в результате ревизий или тщательных проверок. Думается, что к моменту русско-турецкой войны, начавшейся в 1787 г., когда на этой территории еще находились ногайцы и тата-

ры, во всей Очаковской области проживало	Воин Османской империи. Мамлюк
всего лишь несколько десятков тысяч чело-

век (мы не учитываем турецкие крепости, которые содержали многочисленные гарнизоны). В марте 1779 г. А.В. Суворов доносил П.А. Румянцеву о том, что в Очакове находилось в то время до 10 тыс. пехоты и до полутора тысяч конных воинов.

Еще сложнее обстоит дело с определением общей численности ногайцев. В 1779 г. в связи с подготовкой Айналы-Кавакской конвенции были составлены три дошедших до нас списка селений этого региона. В первом из них сообщаются сведения о 61 селении и урочище, которые располагались по Днепру от Балты до Воджии и Очакова и обратно по Бугу от Очакова до Балты. Другой список содержит сведения о 30 урочи- щах и местах, принадлежавших буджакским татарам (ногайцам), – от Балты до Бендер и Воджии. В третьем списке упоминается 49 урочищ, в которых проживали оча- ковские татары. Но и эти списки не располагают данными о численности населения этих мест.

В целом пределы Крымского ханства заселяло значительное число ногайцев. Даже на той территории, которая получила независимость от Турции в 1783 г., по мнению А.В. Суворова, их насчитывалось около 100 тыс., что, очевидно, и дало основание ис-

194	История Приднестровской Молдавской Республики

следователям говорить о «многочисленном ногайском народе». Ведя кочевой образ жизни, ногайцы занимали обширные пространства Северного Причерноморья и Прикаспия; кроме того, значительная их часть переселилась в Турцию.

Историки делят ногайцев на две основные ветви: на больших ногайцев, обитавших на востоке от Волги, и малых ногайцев, располагавшихся на западе от нее. Последние не были едиными и подразделялись на Эдиссанскую, Едичкульскую, Азовскую и Буджакскую орды. В 1770 г. Эдиссанская и Буджакская орды принимают русское подданство и покидают свои земли, причем около 12 тыс. человек поселяются южнее Азова.

После окончания войны ногайцы вновь возвращаются на прежние места. Их возвращение происходило поэтапно. Например, переселение ногайцев с Кавказских гор на Днестр датируется в литературе 1783 г., а татар и ногайцев Северного Кавказа и Балкан относится к более раннему периоду – к 1779 г. В одном из русских донесений от ноября 1779 г. сообщалось, что «...издавна удалившиеся в горы из Едиссанских аулов татары, в недавнем времени кибиток до 500, по наущению начальству со стороны Порты, перешли в Суджук-Кале, а оттоль в Бессарабию». Некоторое представление о численности ногайско-татарского населения могут дать и сведения Крымского ханства за год до его включения в состав России: по мнению исследователей, в 1782 г. здесь проживало 50 тыс. душ мужского пола, т. е. примерно 100 тыс. человек. В это число не включались ни очаковские, ни буджакские жители. Переселение ногайцев из Приднестровья в Крым окончательно завершилось в период войны 1787–1791 гг. Покинутые территории сохранили лишь названия многих населенных пунктов и небольших рек и водоемов.

Еще одна категория населения, требующая особого рассмотрения, – это казаки, которые обживали эти места с древних пор. Со времени зарождения украинского каза- чества в XVI столетии они совершали свои известные походы на Днестр, где и оседали на плодородных землях, особенно в Северном Приднестровье. Постоянные казачьи поселения южнее Ягорлыка по Днестру появились лишь в зиму 1789–90 гг. после того, как пали Бендеры. По сведениям специалистов, которые занимались историей Черноморского казачьего войска (а именно такое название оно получило в 1790 г.), черноморцы разместились между Бугом и Днестром в 25 селениях. В 1791 г. было зафиксировано 1 759 черноморских казачьих семей, в которых на 4 414 женщин приходилось 5 068 мужчин. Среди черноморских казаков, бульшую часть которых составили украинцы, встречались молдаване, русские, болгары, представители других национальностей.

О населении Бендер в XVIII столетии сохранилось значительное количество различных хроник. О Бендерах писали и австриец Клееман, и француз Сен-При, и русский П. Сумароков, и многие другие авторы. Поэтому изменения численности населения этого города можно проследить на протяжении довольно длительного периода, начиная с постройки турецкой крепости в XVI столетии. В середине XVII в. Эвлия Челеби, хорошо знавший Бендеры благодаря своему знакомству с местными турецкими властями, писал, что здесь было четыре мечети, семь мусульманских, семь валашских и молдавских кварталов. «Всего здесь тысяча семьсот домов, имеющих верхний этаж, крытых тесом и тростником.» Даже если считать, что в каждом доме проживало по пять человек, то и тогда общая численность населения города – 8 500 человек – была по тем временам достаточно высокой. Интересно, что число мусульманских кварталов соответствовало числу христианских кварталов, или, как называет их Челеби, валашских и молдавских. По всей вероятности, он не очень различал молдаван и валахов, во всяком случае, сколь-нибудь значительного числа валахов в Бендерах не зафиксировано.

Глава V. Переломное XVIII столетие...	195

Буджакские ногайцы

196	История Приднестровской Молдавской Республики

Вообще в литературе того времени по-разному описываются молдаване и валахи. Например, английский лорд Балтимур, посетивший эти места через сто лет после Че- леби, подчеркивал: «...иные не различают молдавцев с валахами. Сии оба народа происходят без сомнения от одного начала, то есть от ссылочных римских семей; но ныне почитаются они за различный народ и каждый имеет особого у себя начальника или господаря».

Несколько раньше Балтимура в Бендерах побывал посланник Франции при Порте, дипломат Сен-При. По его данным, которые относятся к 1768 г., в городе насчитывалось около 80 тыс. жителей с примерно равным числом молдаван, армян и евреев, в целом, по мнению автора, превышавших количество проживавших там мусульман. Как отмечает тот же Сен-При, в Каушанах, столице буджакских ногайцев, насчитывалось от 35 до 40 тыс. жителей – ногайцев (татар), молдаван, армян, персов, евреев. Численность же населения Аккермана определялась дипломатом примерно в 40 тыс. человек, из которых 30 тыс. составляли мусульмане и 10–12 тыс. – армяне, греки, молдаване. Примерно столько же жителей насчитывалось в Килии.

Данные Сен-При, несомненно, завышены. Тем не менее Бендеры до второй половины XVIII в., точнее до взятия их штурмом в период войны 1768–1774 гг., были одним из крупнейших городов региона. Состав населения Бендер впоследствии заметно изменяется за счет выселения мусульман. Переселения для того времени были вообще явлением крайне распространенным и касались самых различных народов и этносов. Молдаване, например, в том же XVII столетии в большом количестве мигрируют после 1711 г. в Россию, в частности в 1761 г. – из Польши, т. е., по-видимому из Брацлавского воеводства, в Екатеринославскую губернию. Эти и многие другие миграции затрудняют определение общего количества населения в Очаковской области, поэтому вплоть до проведения первых в этом регионе ревизий всякий учет численности населения носит приблизительный характер.

§ 3. Экономика. Социальные отношения

Политическое и географическое положение Северного и Южного Приднестровья не могло не сказываться на экономическом развитии всего приднестровского региона. Фактически и юридически эти две его части находились в разных феодальных системах, которые значительно различались. Для Подолии и Брацлавщины был характерен так называемый европейский феодализм, хотя и с рядом присущих ему местных особенностей; в южной части Приднестровья господствовал восточный, или, как его нередко называют, государственный, феодализм с ярко выраженными чертами коче- вого феодализма, свойственного ногайскими ордам и родам. На хозяйство левобережья Днестра по-прежнему оказывали влияние частые войны, которые сопровождались разорением и грабежами, народные движения, борьба магнатских и шляхетских группировок, а также различных феодальных мусульманских кланов.

В северной части Приднестровья, как и на всей территории между Днепром и Днестром, входившей после 1699 г. в состав Польского королевства, вновь упрочивается крупное феодальное землевладение. Восстанавливают свои права на обширные земли известные фамилии польских магнатов – Потоцкие, Сангушки, Яблоновские, Чарторыйские, а в регионе Приднестровья особенно укрепляются позиции Любомирских. Борьба различных группировок магнатов за обширные территории в условиях ослабления королевской власти приводит к борьбе за земли, которые принадлежали самому королю.

Взаимоотношения собственников и крестьян в XVIII столетии строились, как и раньше, на различных хозяйственных принципах. В одних имениях господствовали

	Глава V. Переломное XVIII столетие...	197

Заседание сейма Польского королевства

чинш и продуктовая рента, в других – наряду с этими обязанностями существовала ограниченная в размерах барщина, в третьих – наоборот, преобладала барщина, а остальные виды феодальной ренты носили подсобный характер или вообще отсутствовали. В поветах Брацлавского воеводства, а также в восточных поветах Подольского воеводства, наиболее близко расположенных к Приднестровью, главенствующее место занимали чинш и продуктовая рента; барщине здесь отводилась второстепенная роль. Иные отношения в это время было построить крайне трудно или, как правило, невозможно. Чтобы привлечь в опустевшие села новых крестьян, магнаты предоставляли им различного рода льготы, поэтому в этих пограничных районах процесс их закрепощения был более замедленным, чем в воеводствах, расположенных ближе к центру. Важной особенностью данного региона было и то, что в XVIII в. численность населения молдавских сел, равно как и их количество, при всех сложностях бытия все-таки увеличивалась. При этом волошское право, по которому жили крестьяне, позволяло сохранять в этих селениях общинные отношения и сдерживало закрепощение и распространение барщины.

По мере ослабления военных действий и восстановления хозяйства магнаты предпринимают попытки заводить в этих районах «фольварки». Фольварочная система была теснейшим образом связана с барщиной, поэтому ее часто называют фольварочно-бар- щинной системой. Она стала составным атрибутом так называемого второго издания крепостничества, получившего в Польше как бы классическое воплощение. В фольварках наряду с денежной и продуктовой рентами крестьяне должны были отрабатывать 24-дневную барщину. Фольварки часто создавались в предместьях городов и в крупных селах; один фольварк привлекал крестьян из 5–12 сел. По мере роста численнос-

198 История Приднестровской Молдавской Республики

ти крестьянских хозяйств и усиления барщины сокращалось и количество сел, прикрепленных к одному фольварку.

В начале XVIII столетия на Брацлавщине и в Подолии фольварки либо вообще не создавались, либо не играли сколь-нибудь существенной роли, однако во второй половине XVIII в. их значение в этих воеводствах резко возрастает. Постепенно здесь на- чинает усиливаться и власть феодальных собственников. В целом в Днепровско-Днест- ровском междуречье такие магнаты, как Потоцкие, Яблоновские, Дзедушинские, Любомирские, владели приблизительно 60% всех хозяйств края. По подымной переписи всех польских воеводств 1775 г., светским феодалам принадлежало 82%, короне (государству) – 12,7, а церкви – 5,3% селений. Считается, что примерно в таком же соотношении шло распределение и земельного фонда.

Во владения князя Любомирского входило около 400 сел, местечек и городов – целая страна, во всяком случае по феодальным меркам. В Приднестровье ему принадлежали Хрустовая, Юзефград, Любомирка, Мошняги, Борщи, Выхватинцы, Гидирим, Домница, Дубово, Кульна и ряд других населенных пунктов. После присоединения Подолии к России Любомирский продал за 5 млн рублей царской казне свое имение на Днестре

– «Побережье» («Побережское имение»), в которое входило 3 города и 179 сел общей земельной площадью в 280 тыс. десятин. Польским собственникам принадлежал и ряд других сел Приднестровья. Например, Мошнягами одно время владел магнат Конецпольский, а Ксендзовка сначала была собственностью какого-то ксендза из г. Балта, а затем перешла к графу Мушинскому, Хрустовая в 1789 г. была передана графу Ягужинскому.

Вместе с тем до конца XVIII столетия в Приднестровье, как и в Приднепровье, продолжали сохраняться слободы – селения в пограничных поветах, пользовавшиеся определенными льготами. Так, крестьяне после истечения срока соответствующих льгот принуждались к уплате помещикам чинша, что давало более благоприятные возможности для ведения собственного хозяйства. Специалисты, изучившие инвентарь

	500 сел юго-восточных поветов Брацлавского
	и Киевского воеводств, пришли к выводу, что
	у крестьян главными повинностями (60–
	70%) были продуктовая рента и чинш, доход
	от которого в ряде имений составлял пример-
	но 25% и уступал только арендным сборам.
	Естественно, что села, платившие только
	чинш, заметно отличались от сел, находив-
	шихся на барщине, тем более если их крес-
	тьяне были на положении крепостных.
	Магнатские хозяйства XVIII в., занимав-
	шиеся не только производством зерна, но и
	животноводством, садоводством, пчеловод-
	ством, постепенно превратились в многоот-
	раслевые. Позднее предпочтение стало отда-
	ваться какому-либо определенному промыс-
	лу, рассчитанному не только на внутреннего
	потребителя, но и на рынок, в том числе и
	внешний.
	Изучение возделывавшихся в Подолии и
	на Брацлавщине зерновых культур показыва-
	ет, что первое место среди них занимали
Молдавский крестьянин	пшеница и рожь, которые давали свыше тре-

Глава V. Переломное XVIII столетие...	199

ти всего урожая. Разводили в этих местах ячмень, овес, коноплю, лен, хмель, постепенно осваивался табак. Встречались гречиха, просо и другие культуры. Но с пшеницей и рожью ни одна из них соперничать не могла. Пшеницу выращивали разных сортов, например сандомирскую, белую и красную, а рожь большей частью двух видов: местную и сакскую, т. е. саксонскую. Горох назывался венгерским и турецким.

Преимущественно молдавские села XVIII столетия заметно отличались от других населенных пунктов не только своим национальным составом и тем, что их население жило по волошскому праву, но и своей экономической направленностью. Молдаване в XVIII в. занимались в Подолии (да и не только в Подолии) в основном животноводством. Однако по мере сокращения возделываемых или используемых в каждом из хозяйств земель все больше внимания стало уделяться земледелию. Занятию виноградарством и виноделием молдаване отводили достаточно много времени, особенно в южных регионах Приднестровья. Ближе к северу выращивать виноград было сложнее в силу погодных условий, а еще севернее, ближе к Каменцу-Подольскому, вообще невозможно.

Âживотноводстве молдавское население отдавало предпочтение овцеводству, хотя выращивался и крупный рогатый скот, а свиноводству уделялось больше внимания, чем коневодству. Рабочим скотом традиционно являлись волы. В фольварках крупные землевладельцы имели возможность вывозить породистых коров из Голландии, лошадей

–из Испании, Италии и Турции, овец – из Венгрии. У мелких крестьянских хозяйств таких возможностей для улучшения породистости своего скота не было, хотя порой им все же удавалось путем скрещивания достигать уровня помещичьих хозяйств.

ÂПодолии, как и в других регионах Днепровско-Днестровского междуречья, крестьянские хозяйства характеризовались прежде всего наличием в них рабочего скота. В хозяйствах зажиточных крестьян, а таковые, на основании изучения отдельных имений в 1791 г., составляли примерно 15% от общего числа крестьян, насчитывалось от 6 до 22 волов. При этом очень многие крестьянские хозяйства были либо маломощными, либо совсем не имели рабочего скота. По состоянию на 60–70-е годы, в некоторых районах Брацлавщины однотяглые и пешие хозяйства составляли до 70% от общего числа. Причины имущественного, а вместе с тем и социального расслоения были различ- ные, но главная из них – это злоупотребления властей и местных помещиков. Крестьяне сел Тальное и Перегоновка на Уманщине, близ Приднестровья, жаловались на арендаторов, которые, вернувшись в эти места после крестьянско-казацкого восстания, известного как Колиивщина, отбирали лошадей, волов, а также более мелкий скот, нанося тем самым ощутимый удар по самим основам ведения крестьянского хозяйства. Крестьяне в Подолии подразделялись на ряд категорий: плуговые, парные, поединковые, пешие, халупники.

Кроме войн и набегов, на состояние того или иного крестьянского хозяйства оказывали влияние и погодные условия. Довольно частыми были засухи, эпизоотии, разливы Днестра или ледоходы. Набеги саранчи также наносили огромный ущерб, унич- тожая практически все крестьянские посевы. Вообще погодные и географические условия в те времена, когда защищенность крестьянских хозяйств была очень слабой, играли весьма значительную роль. Например, в подольской части Приднестровья выпадало несколько большее количество осадков, чем в части, входящей в Очаковскую область, поэтому и засухи здесь были редким явлением. Кроме того, холмистая местность позволяла лучше варьировать различными культурами, чем на степном юге.

Данные XVIII в. свидетельствуют о небольших лесных массивах, что для Южного Приднестровья было явно нехарактерно. Некоторые источники сообщают, что здесь некогда были леса и жители строили себе дома из дерева, а изгороди – из хвороста, что название с. Хрустовая произошло от польского слова «хворост». Уже к середине

200	История Приднестровской Молдавской Республики

XIX в. от этих лесов практически ничего не осталось. Сохранились сведения, что леса существовали и вблизи некоторых населенных пунктов Северного Приднестровья. Например, старожилы с. Коссы, которое располагалось на берегу р. Ягорлык, вспоминают, что «некогда местность эта была покрыта дремучими лесами, служившими притоном разбойничьей шайки». Однако уже в XVIII столетии дерево все меньше использовалось в качестве строительного материала и топлива, поскольку лесные территории к этому времени заметно сократились.

Старожилы сохранили воспоминания и о некоторых занятиях местного населения. Так, в с. Домница, расположенном на речке Сухая Рыбница и основанном, по тем же данным, во второй половине XVII в., главным занятием первых жителей было скотоводство, чем объясняются многие их фамилии – Чабан, Вакар и др. В с. Белочи, расположенном в месте впадения в Днестр р. Белочья, и сегодня проживает много крестьян с фамилией Мельник. Это дало основание исследователям предположить, что в данном селе было достаточно хорошо развито мукомольное производство.

На территории Польского королевства в XVIII столетии обязанности крестьян тех или иных категорий резко различались, а ближе к границам, особенно к Османской империи, эти различия заметно ослабевали: в пограничье жить было намного опаснее, что приводило к постоянной миграции населения. В этой части польского государства более слабо был выражен и процесс закрепощения. Крепостные, бежавшие в пограни- чье, попадали в зону бесконечных вооруженных конфликтов, поэтому те, кто проживали вдали от границ, вынуждены были соглашаться на повышенные налоги и повинности. Для сравнения приведем следующие данные: в Киевском Полесье, где условия крепостных приравнивались к условиям удаленного от границ Западного Подолья, еще в начале XVI в. крестьянские повинности составляли 114 рабочих дней стоимостью в 38 злотых; чиншей и подорожных – 30 дней стоимостью в 10 злотых; даней натурою – 18 дней стоимостью в 6 злотых; всего 162 дня стоимостью в 54 злотых. К концу столетия повинности определялись в 195 дней стоимостью в 65 злотых; чиншей и подорожных – в 57 дней стоимостью в 19 злотых; даней натурою – в 24 дня стоимостью в 8 злотых; дани хлебом – в 36 дней стоимостью в 12 злотых; всего – 312 дней в году стоимостью в 104 злотых.

Âпограничных районах ситуация была несколько иной. Только к 1760 г. здесь стали истекать сроки свобод, которые помещики обещали крестьянам, и после 1699 г. устанавливаются более или менее точные повинности, которые, по имеющимся сведениям, в общей сложности равнялись 20 злотым, т. е. составляли 60 рабочих дней.

Âзависимости от размера крестьянского надела хозяйства делились в ДнепровскоДнестровском междуречье на волочные, полуволочные и державшие 1/3, 1/4, 1/6, 1/12 необмеренной волоки (волока – 30 моргов, морг – 0,6 га). На протяжении всего XVIII столетия крестьянские наделы в Подолии постепенно сокращались, хотя этот процесс был более замедлен, чем в северных районах. Вместе с тем феодальный гнет продолжал усиливаться и в дальнейшем. Пешие и поединковые крестьяне отрабатывали здесь 90–120 барщинных дней в году, а паровые – 180–250 дней. Крестьяне подольского с. Белое в 1760 г. работали на помещика 1–2 дня в неделю, а менее чем че- рез 30 лет, в 1700 г., – уже 5 дней в неделю. И таких сел в Подолии в конце XVIII в. было немало.

Â1797 г., после присоединения Приднестровья к России, в латифундии Любомирского, которая называлась «Побережье», в период летне-осенних полевых работ по настоянию арендатора барщина увеличивалась до шести дней в неделю. Вообще аренда имений, получившая в этом регионе широкое распространение, еще больше усугубляла тяжелое положение крестьян, которое и без того ухудшилось усилением немного- численной, но весьма влиятельной зажиточной прослойки крестьян. Обладая больши-