О клятве Феанора и его сыновей

О сложностях в изучении Клятвы

Мы подробно рассмотрели высказывания, свершения и призывы Феанора и его

последователей, чтобы восстановить принципы и идеи, стоящие за канвой деяний. Теперь,

когда общие направления и цели политики феанорингов выяснены и помещены в контекст,

можно рассмотреть центральный, программный документ Дома – Клятву.

Надо сказать, что вопрос о трактовке Клятвы сложен: слишком много копий было

сломано в битвах и спорах, слишком большую роль сыграла Клятва в истории Войны Камней,

слишком болезненно обсуждение её прямых, косвенных, скорых и отдалённых последствий.

До сих пор мы обходили тему стороной, так как Клятва – явление слишком масштабное, она

легко застилает собою все остальные речи и поступки, что препятствует пониманию целого. Не

в последнюю очередь из-за разрушительных войн, которые велись во исполнение Клятвы: они

составляют разительный контраст с прогрессистскими установками Дома. Недаром в фэндоме

популярно представление о Клятве как о враждебной внешней силе, подобной живому

существу с собственными желаниями и интересами, преследующему феанориони вопреки их

воле (яркий пример виден в [Oath-5]). Для разрешения кажущегося противоречия мы решили

разобраться отдельно во всех прочих обстоятельствах ≪форменосцев≫, и лишь затем

приступать ко главному.

Постараемся подойти к проблеме аккуратно. Если известно, что Майдрос однажды

пятнадцать лет медлил с исполнением Клятвы [Oath-10], а Маглор и вовсе сказал, что,

возможно, лучше было бы её нарушить [Oath-20], то очевидно: первоначальные намерения

поклявшихся, их ви́дение обстановки, поставленные цели и выбранные для их достижения

средства не вполне походили на ту будущность, которую Клятва в действительности обрела.

Почему так случилось – вопрос отдельный. С другой стороны, если в конечном итоге они всё

же не отказались от Клятвы, и постарались исполнить её даже перед лицом победоносного

войска Валинора, невозможно представить, будто её требования вступили в неразрешимое

противоречие с осознанными целями феанориони. Ситуация сложнее. Поэтому начнём не с

итогов, а с зачина истории: момента принесения Клятвы.

Как показано в [Oath-30], после ≪Книги утраченных сказаний≫ основные мотивы сюжета в

этой части очень мало меняются от одного авторского текста к другому: как в составе

клянущихся, месте и времени принесения, так и в предмете и содержании обета.

Обстоятельства: тьма в Валиноре, похищение Сильмариллей, убийство Финна/Финвэ, короля

нолдор и отца Феанора – также определяются уже в поэме “The Flight of the Noldoli” (HoME-III),

и далее остаются постоянными.

Как же выглядит этот сюжет Легендариума? Как звучит Клятва?

О подлинных словах Клятвы

Анализируя Клятву, исследователи стремятся вначале установить её содержание, а

лучше – дословный текст. Дело хорошее. Но существует несколько версий как самого́ текста

Клятвы, так и его пересказов ≪внутренним автором≫ или кем-то из персонажей. Предпочесть

среди них какой-то один – трудно, и нам придётся опираться больше на краткие изложения от

третьего лица, чем на буквалистски-точную передачу ≪тех самых слов, произнесённых

Феанором≫. Объясним, почему, и что не так со ≪строгими, подробными≫ формулировками.

Во-первых, у нас есть два варианта Клятвы в прямой речи: один – из наиболее

ранних [Oath-50], другой – из позднейших черновиков [Oath-110]. Но в обоих встречаются

синдаринские термины (≪Феанор≫, ≪Моргот≫ – вместо ≪Феанаро≫ и ≪Моринготто≫), что в

сочетании с поэтической структурой заставляет усомниться в их строгой аутентичности.

Текст [Oath-50] заведомо недостоверен: ведь формулировка ≪свирепое отмщение сыновей

Феанора≫ в контексте ≪внутренней истории≫ невозможна в Валиноре, когда Феанор ещё жив и

едва ли планирует в ближайшее время собственную смерть, которая не позволила бы ему

мстить самолично, – а сыновья повторяют слова его клятвы. Это – пересказ, порождение

позднейшего времени, когда феанориони уже действовали самостоятельно, а Клятва обрела

новую и для кого-то, возможно, неожиданную, роль в актуальной белериандской политике.

Более того, для ≪внутреннего автора≫ данного пересказа Феанор – существо полумифическое,

в отличие от семи братьев, фигур реальных и представляющих весомую угрозу. ≪Автор≫ не

слышал своими ушами пламенных речей на Туне, и является, очевидно, кем-то из людей или

серых эльфов Белерианда, или их потомков. Ещё ярче проблема ≪отмщения сыновей≫

выражена в тирионском фрагменте ≪Лэ о Лейтиан≫, где сама мизансцена Клятвы не включает

Феанора: события описаны так, словно семеро братьев ≪соединив руки, принесли обеты≫,

вдохновившись речью отца – а он сам среди клянущихся не назван [Oath-60]. Причём данный

текст очень близок к тому, как позднее ≪цитирует≫, напоминает клятву Келегорм в

Нарготронде [Oath-65], что дискредитирует и этот отрывок ≪Лэйтиан≫ как ≪строгий≫ источник.

Сто́ит отметить: в более ранней поэме ≪Бегство нолдоли≫ обещания, данные Феанором

– и его сыновьями, – неодинаковы: Феанор клянется без устали ≪разыскивать≫ или

≪преследовать≫ (“hunt”) Сильмарилли, пока не найдёт их, а феанориони – свирепо мстить тем,

кто захватит или будет удерживать Камни [Oath-50]. Но такое различие вряд ли внесено

автором сознательно: скорее это чисто ≪внешнее≫ наследие ≪Книги утраченных сказаний≫, где

Клятва впервые звучит уже после смерти Феанора. Впоследствии ≪различие≫ исчезает уже

в [Oath-70], а в версии [Oath-80] даже специально отмечается: феанориони принесли ≪ту же

самую≫ (“selfsame”) клятву, что их отец. Это “selfsame” сохраняется неизменным и в самом

позднем варианте [Oath-110].

Во-вторых, существует ряд конспективных описаний Клятвы в прозаических текстах о

восстании нолдор. Здесь ситуация значительно яснее: это повествования от третьего лица, не

претендующие на буквальную строгость, но вместе с тем призванные точно передать

содержательную сторону. По мере работы Толкина над сюжетом они усложняются [Oath-40,

Oath-70, Oath-80, Oath-90, Oath-100], обрастают любопытными возвышенными деталями в

поэтических версиях [Oath-50, Oath-60, Oath-110], и наконец попадают в опубликованный

текст [Oath-120]. Эта традиция устойчива.

В-третьих, тут и там Клятва фигурирует в текстах в связи с другими событиями – и это

иногда сопровождается кратким, обобщённым напоминанием её сути [Oath-45, Oath-75]. Сюда

же относится обсуждение её положений Майдросом и Маглором [Oath-20]. Такие источники

немногое добавляют к сведениям из ≪прозаических конспектов≫, хотя будут важны в

дальнейшем как пример восприятия и понимания Клятвы современниками событий.

Особняком стоит прямое, хотя и неполное, воспроизведение Клятвы в Нарготронде,

которым Келегорм напоминает собравшимся о значении Сильмариллей для

феанориони [Oath-65]. Любопытно, что его слова вроде бы незначительно, но отличаются от

первого пересказа Клятвы в той же ≪Лейтиан≫ [Oath-60]: по сравнению с ≪тирионским≫ текстом

в перечислении возможных врагов появляется вариант ≪эльф≫, взгляд в будущее на тех, кто ≪в

грядущие дни будет жить на земле≫, заменён обзором настоящего – ≪теми, кто может сейчас

жить здесь на земле≫, в перечне препятствий, неспособных защитить врага, ≪недвижная

судьба≫ сменилась ≪связующим заклятьем≫, вместо ≪гнева и ненависти≫ феанорингов

фигурирует ≪лютая ненависть≫, ≪шары света≫ превратились в ≪наши яркие самоцветы≫,

упоминание о свечении Камней до са́мой ≪окончательной ночи≫ исчезло вовсе, зато

появилось заявление исключительного права феанорингов на Камни; и, наконец, при описании

возможных злодейских посягательств на Сильмарилли в «тирионском» варианте

антагонист назван в единственном числе, а в «нарготрондском» – во множественном1,

тогда как вместо «Сильмариллей», наоборот, у Келегорма единственный «Сильмариль».

Что ни говори, замены характерные: ≪нарготрондская≫ формула, с одной стороны, подогнана

под новую ситуацию, включающую в себя Финрода, Берена, Тингола, предмет их интереса и

Завесу Мелиан (или под ≪связующим заклятьем≫, “binding spell”, понимается клятва Финрода?

– в любом случае, в реалиях Затмения Валинора нет ничего, подходящего на роль этого

“spell”), а с другой – отражает существенно сниженный, упрощённый и приземленный взгляд