5. Правовая деятельность. Правовая жизнь

Право в социальной реальности – не состояние, не статичная система норм, но, прежде всего, деятельность по использованию юридического инструментария для решения социально значимых задач; другими словами, право нельзя свести только к юридической догматике, официальному законодательству. Отталкиваясь от понимания общественной жизни как совокупной предметной деятельности самих людей, мы должны и право рассматривать как особого рода деятельность, что позволяет «схватить» смысл права, состоящий в его динамике, в действии, реализации, практическом регулировании общественных отношений. Правовая деятельность по своему содержанию «схватывает» все основные черты универсума человеческого мира, выступая и как воспроизводство нормативного порядка, правоприменительных и правоохранительных институтов общества, и как процесс разрешения социальных противоречий, и как способ и средства согласования интересов, достижения компромиссов, и как процесс самоизменения человека в ходе освоения норм и ценностей права, и, наконец, как преображение социальной реальности.

Правовая деятельность, специфика ее содержания, взаимосвязи с другими видами человеческой деятельности и т.п. все в большей мере привлекает внимание отечественных правоведов. Необходимость ее изучения подчеркивалась в работах В.Н. Кудрявцева, Д.А. Керимова, В.М. Сырых, Б.И. Пугинского, Д.Н. Сафиуллина, И.Е .Замойского и др.

Так, по мнению А.С. Пересыпкина, сегодня под реализацией права практически во всех случаях, прямо или косвенно, понимается деятельность человека, действия, поведенческие акты людей – «процесс осуществления правовых предписаний, деятельность, согласная с выраженной в законе волей…».¹ То есть реализация права выступает как форма практической деятельности по осуществлению прав и выполнению обязанностей, право обретает «жизнь», воплощаясь в сознательно-волевых поступках (действиях) субъектов права, как индивидуальных, так и коллегиальных. В качестве компонента, источника правовой культуры и правовой системы рассматривает правовую деятельность в многообразии ее видов, средств и субъектов А.П. Семитко¹. Право как особый, сложный, внутренне дифференцированный вид деятельности исследуется в трудах И.П. Малиновой о научных, методологически выверенных основаниях долгосрочной правовой политики государства, нацеленной на активизацию юридических форм защиты культуры. Применяя деятельностную парадигму в рамках правовой сферы, Г.И. Иконникова и В.П. Ляшенко выделяют несколько структур правовой деятельности, в рамках которых просматривается интересная перспектива философско-правовых исследований: 1) процессуальную, описывающую взаимосвязь субъекта, объекта, цели, результата и последствий правовой деятельности; 2) видовую – труд, общение и игра: 3) временную (в двух формах) – актуальной и аккумулятивной. Не менее справедлив разговор о двух формах правовой деятельности: теоретической – правотворческой (законодательной) деятельности государства, научной деятельности исследовательских правовых институтов и учреждений, официальных органов толкования права – и повседневной, ограниченной юридическими законами². По поводу взаимосвязи права и игры можно заметить, что они родственны и генетически, и актуально – по Й. Хейзинге, голландскому исследователю игры как источника культуры: «…мы замечаем, что практическому отправлению права, иначе говоря, судопроизводству, каковы бы ни были идеальные основы права – в высокой степени присущ характер состязания», по сей день в различных формах правовой жизни сквозят игровые и состязательные качества³. В этом контексте становится ясно, почему так популярны на экране телевизора инсценировки судебных заседаний – в силу изначально присущей им театральности.

Необходимость деятельностного подхода к праву прямо вытекает из методологического богатства деятельности как философской категории, позволяющего ей выступать в качестве важнейшего принципа познания. В свое время Э.Г. Юдин выделил пять основных функций категории «деятельность», каждая из которых может быть использована для исследования права как подсистемы общества. Деятельность, по Э.Г. Юдину, выступает как: 1) объяснительный принцип, раскрывающий всеобщую основу человеческого мира; 2) предмет научного исследования – нечто расчленяемое и воспроизводимое в теоретической картине определенной научной дисциплины (в данном случае – в теории права); 3) предмет управления – то, что может быть организовано в функционирующую и развивающуюся систему; 4) предмет проектирования – создание способов и условий для новых видов деятельности; и 5) ценность, определяющая место и смысл человеческой деятельности в различных культурных системах¹.

Нельзя пройти мимо точки зрения, утверждающей неприемлемость деятельностного подхода к праву. Во-первых, считает ее сторонник, в чистом виде правовая деятельность не существует, и нормотворческая деятельность, и правоприменительная есть отражение и сущность иной (неправовой) деятельности².

Во-вторых, индивидуальное предписание, всегда рассчитанное на индивидуальный случай и обращенное к конкретным лицам, не отвечает признакам норм права как формально-определенного, общеобязательного и охраняемого государством правила поведения³. Как в этом случае быть с тем, что конкретный акт волевого поведения человека, совершаемый под контролем его сознания и приносящий вред, признается преступлением нормативно, общеобязательно и формально-определенно?

Не повторяя критику нормативизма, заметим, что в чистом виде не существует ни одного вида человеческой деятельности, и это уже давно является социально-философской аксиомой. Тем не менее, помня о двойственности права, упомянутой нами, можно утверждать, что процессуальная сторона права в максимальной степени выражает его «чистоту», направленность не на иную предметную деятельность, а на самое себя. Далее, правовая норма предполагает осознанность поведения, регулируемого не только нормой права, но и самим субъектом. Будучи адресованной персонально неопределенному кругу лиц, она создает правоотношение через деятельность конкретных лиц, создающих, изменяющих и прекращающих юридические факты.

Процессуальные нормы, с одной стороны, выступают эффективным основанием действий правоприменителя, в том числе и любого человека, с другой же – устанавливают пределы вмешательства государства в сферу правового статуса гражданина. Размытость, неоформленность процессуальных норм вызывает двоякие последствия: или незащищенность граждан перед всесилием и произволом представителей правоохранительных органов, или растерянность и нерешительность представителей тех же органов при выполнении служебного долга.

Традиционное нормоведение часто ограничивалось анализом свода правил и почти не касалось главного – процесса реализации закона в действиях граждан и различных социальных институтов (экономических, политических и т.п.) при решении практических задач. Деятельностный подход позволяет решать проблему различения «духа и буквы закона», поскольку действующее право в большей или меньшей мере не совпадает с текстами нормативных актов. «Зазор» позволяют ликвидировать особые, уже упоминавшиеся, приемы толкования текстов (ограничительные, расширительные, распространительные), а также аналогии закона и аналогии права, выносимые на основе профессионального правосознания.

Правовая деятельность, будучи специфическим видом человеческой деятельности, несет в своем содержании все ее родовые признаки. Во-первых, правовые институты и нормы как элементы общественной системы выступают в качестве результатов правовой деятельности или средств ее осуществления, или предмета преобразования, или ее субъекта. Во-вторых, правовая деятельность выступает способом удовлетворения потребностей, интересов и целей, связанных с самореализацией человеческих индивидов в рамках социальной свободы. В-третьих, правовая деятельность выполняет интегративную функцию по отношению ко всем другим видам деятельности, упорядочивая их, создавая системную целостность общества. В-четвертых, она участвует в формировании, функционировании и дальнейшем развитии субъект-объектных и субъект-субъектных взаимодействиях и отношениях, выступающих источниками и движущими силами развития общества и человека.

Общественные отношения и человеческая деятельность – не просто внешний контекст для права (и соответствующей юридической трактовки государства), но реальное, фактическое содержание, которое опосредуется, упорядочивается и оформляется через регуляцию поведения людей в системе взаимодействия социальных групп и институтов правовыми нормами, правилами и принципами. Отсюда следует, что без ясного представления о характере, смысле и специфике содержания того или иного общественного отношения невозможно эффективное и целенаправленное регулирование этого отношения.

Как и любая человеческая деятельность, правовая включает в себя цель, предмет, средства и способы действия, результат. Специфика предмета правовой деятельности заключается в том, что им выступает любая другая деятельность людей – по распоряжению имуществом, оказанию услуг, продаже произведенного товара, вступлению в брак и воспитанию детей и т.д. Задача правовой деятельности и состоит в том, чтобы обеспечить регуляцию совместного труда, обеспечить организованность, устойчивость разнообразных связей в обществе в соответствии с интересами людей и общества в целом. Следовательно, предназначенность правовой деятельности – упорядочивать любую иную предметную деятельность, позволяет рассматривать ее в качестве собственного предмета правового труда. Право, таким образом, выступает как вид трудовой деятельности сложного опосредующего характера, он состоит в совершении субъектами действий, предусмотренных общеобязательными нормами или соглашениями сторон.

Ясно, что деятельностное понимание права обязывает к анализу правовых действий и операций, их состава и последовательности, поиску оптимальных способов решения практических задач. В этом случае на место централизованных предписаний и инструкций приходят гибкие индивидуальные правовые средства – договор, односторонние сделки, согласованные сферы ответственности и т.д. Они в наибольшей степени обеспечивают (в рамках необходимой стабильности) возможность проявления социальными субъектами инициативы, хозяйственной предприимчивости, взаимных требований исполнения обязательств. Подобные правовые структуры создают желаемую экономическую и иную динамику общества.

Продолжение анализа структуры правовой деятельности ведет к выделению основной единицы любой деятельности – целенаправленного действия. Юридически ориентированное действие, как и правовая деятельность в целом, всегда включено в контекст реальной жизни людей, создается ее требованиями. Вместе с тем можно выделить определенные закономерности формирования юридических действий.

Во-первых, любое действие имеет правовое содержание, которое либо регламентируется законом непосредственно, либо определяется общими началами и смыслом действующего законодательства.

Во-вторых, цели, пронизывающие содержание юридической деятельности, опредмечиваются в ее задачах и средствах достижения.

Совокупность отдельных юридических действий, подчиненных общему замыслу, согласованных по цели и порядку совершения, образует юридическую операцию. Операции прослеживаются во всех сферах правовой деятельности (правотворческой, юрисдикционной, правореализационной и др.), они присутствуют в работе любого включенного в нее субъекта.

Выделение юридических операций позволяет составить общую схему правовой деятельности, представляющую собой последовательность следующих стадий:

1) ориентировочная – анализ субъектом практической ситуации, возможностей ее правового решения с учетом своих интересов и возможностей;

2) нормативная – выявление совокупности обязательных правил и требований, которым должна подчиняться деятельность в данной ситуации;

3) подготовительная – постановка конечной и промежуточной целей, составление плана действий;

4) юридико-конструктивная – конкретизация или формирование в сделках субъективных прав и юридических обязанностей;

5) исполнительная – совершение намеченных действий в соответствии с предписаниями закона и принятыми обязательствами;

6) контрольная – анализ хода деятельности и совершение при необходимости корректировочных действий;

7) оценочная – определение полноты достижения результата, соответствия его правовой модели и намеченной цели.

Помимо реализации права в деятельности субъектов, т.е. правореализационной деятельности, правовая деятельность может при необходимости включать в себя правозащитную деятельность, состоящую в обращении к юрисдикционному органу за защитой нарушенного права, или правообеспечительную, предполагающую применение (в допускаемых случаях) собственных действий лица по воздействию на неисправного контрагента.

Разумеется, при совершении правовых операций и действий субъекту приходится выполнять различные организационные действия, нейтральные в юридическом отношении.

Практическая польза от классификации и выяснения последовательности юридических операций состоит в возможности их упорядочения, повышения согласованности, сокращения времени и затрат на выполнение работ. Значительно облегчается контроль за точным и своевременным исполнением обязанностей лицами, участвующими в данной деятельности. Кроме того, деятельностный подход к праву позволяет исследовать и применять самостоятельно формируемые субъективные права и соответствующие им обязанности через совершение индивидуальных юридических действий, основанных на общих дозволениях закона.

Таким образом, право выступает как вид деятельности, состоящей в создании и применении общеобязательных норм и ненормативных юридических средств, направленной на регуляцию взаимосвязанной деятельности людей для достижения необходимого результата.

Нелишне подчеркнуть, что деятельностный подход «возвращает» в функционирование права главное «звено» любой деятельности – самого человека. Тем самым преодолевается абстрактность и формальность подхода к реализации права, учитывается различие в уровнях правосознания, разнообразие форм реализации права (соблюдение, использование, исполнение и применение).

Правовое поведение граждан, организаций и органов, создающее правовой порядок в стране, саму правовую действительность, выражает собой сущностные черты правовой, юридической деятельности. Справедливо подчеркивает А.П. Семитко: «...законода­тель может устанавливать те или иные юридические нормы и принципы, тот или иной правовой статус лиц и организаций, а общественное правовое сознание – стремиться и желать установления и (или) соблюдения каких угодно прав и свобод, каких угодно правовых режимов, но если это не будет воплощено в реальном правовом порядке, то уровень правовой культуры в данном обществе станет отражать не идеальные мотивы и стремления, а то, что есть на самом деле»¹.

Последовательное применение деятельностного подхода привело к введению в словарь социально-гуманитарных наук категории «жизнь», ее плодотворному применению, как на онтологическом уровне, так и в анализе общества в целом, тех или иных его сфер – социальная жизнь, политическая жизнь и т.п. С помощью категории «жизнь» удается выразить энергию, активность, целенаправленное функционирование социальных субъектов, институциональных структур и т.п., в органическом единстве динамического и статического, материально-практического и духовного моментов деятельности. Процессуальность жизни требует внимания к анализу потребностей, интересов и ценностей участников того или иного вида деятельности, необходимости учитывать нерациональные и иррациональные формы поведения и поступки, вообще психологическую составляющую любого вида человеческой деятельности.

Отдавая должное дискуссионности и неразработанности вопроса, А.В. Малько и В.В. Трофимов настаивают на особом категориальном статусе, научной новизне и эвристическом потенциале понятия «правовая жизнь»,² поскольку существующих «чистых логических абстракций» для познания всего многообразия правовых явлений недостаточно, в когнитивную практику помимо трансцендентального субъекта необходимо включение эмпирического субъекта познания. Развивая феноменологическую традицию в исследовании права, М.И. Пантыкина исходит из того, что история права содержит немало примеров и правовых обычаев, которые выражают право как жизненный порыв, стихию, неподдающуюся рациональному объяснению. Следует понять, по ее мнению, что право – это правовая жизнь; нормативная и институциональная стабильность общества обеспечивается постоянным обновлением всех элементов правовой сферы; сама правовая жизнь может быть определена как пространство опыта интерсубъективного взаимодействия, обусловленного смыслом и актуальным тематическим содержанием правовых норм и ценностей. Поэтому, утверждает автор, право не может быть локализовано в законах, нормах, правоотношениях и т.д., но предстает «как процесс порождения смыслов, образующих единство социально значимых и личностно значимых ориентиров деятельности человека»¹.

По мнению В. Бабаева и В. Баранова, социально-правовая жизнь представляет собой «совокупность многообразных видов и форм конструктивной совместной деятельности людей в сфере права, направленной на обеспечение условий и средств существования, реализации индивидуальных и общественных потребностей, интересов и ценностей»². Справедливо критикуя эту позицию за узость охвата явлений правовой сферы, А.В. Малько отмечает весьма важную деталь – авторы сводят правовую жизнь и, соответственно, правовую деятельность, к ее нормативной интерпретации (в оценочном смысле), к сугубо позитивным явлениям. Между тем, правовая жизнь с необходимостью включает в себя как поступки, события, акты и т.д., оцениваемые положительно с точки зрения официального, государственно санкционированного права, так и отрицательные начала – противоправные деяния ³. Законодатель провозглашает определенные правовые идеалы, устанавливает те или иные юридические нормы и принципы, определяет тот или иной правовой статус лиц и организаций; массовое же правосознание – стремится и желает установления и соблюдения своих прав и свобод, но если их встречное движение не будет воплощено в реальном правовом порядке (насколько это возможно), то правовая действительность в данном обществе станет выражать не идеальные мотивы и стремления, а нечто прямо противоположное официальным лозунгам – фактический правовой порядок, подчас беззаконный в своих крайних проявлениях.

«В рамках концепции правовой жизни, – развивают эту идею А.В. Малько и В.В. Трофимов, – сам процесс познания права приобретет комплексный характер, позволит охватить весь спектр первоначальных и производных, статических и динамических, нормативных и ненормативных, положительных и отрицательных, организованных и неорганизованных, материальных и духовных правовых явлений, объединить их в единый комплекс, показать их как сумму правовой жизни»¹. Тем самым правовая жизнь становится интегрированным объектом общей теории права, «правовой метасистемой», открывающей новые горизонты и глубины исследования права.

Признавая самое общее деление человеческой деятельности на конструктивную, созидательную – и деструктивную, энтропийную, мы должны распространять эту классификацию и на правовую деятельность, правовую жизнь. Она включает в себя «совокупность правовых актов и иных форм проявления права (в том числе негативных), характеризующих специфику и уровень существующей юридической действительности, отношение субъектов к праву и степень удовлетворения их интересов»². Деятельностное понимание права как жизни позволяет выразить все формы и виды проявлений и реализации права, все многообразие правовых субкультур (молодежной, этнических, городской и сельской, элитной и криминальной и т.д.), Эта категория охватывает динамику и силу правовых структур, воспроизводство правовых отношений и институтов, показывает реальный уровень правовой культуры и правосознания общества в целом, социальных групп и отдельных граждан с присущей им мерой нигилизма и законопослушания. Правовая жизнь, будучи неотъемлемой частью духовной жизни народа, раскрывает особенности его ментальности. Она ориентирует на тщательное, кропотливое изучение множества рутинных деталей и фактов повседневности, глубинные тенденции которой подсказывают, почему появляется иной правопорядок, чем официально декларируемый; почему энергия и активность людей направлены в деструктивное русло; почему креативный потенциал общества растрачивается на преодоление формальных, порой нелепых, преград. На этом пути мы проникаем в понимание реальной правовой системы общества через различные качества субъектов права: адвокатов и прокуроров, потерпевших и подсудимых, истцов и ответчиков, депутатов и избирателей и т.п.

Подчеркнем, с помощью понятия правовой жизни мы можем не только исследовать воспроизводство нормативного порядка, деятельность правоохранительных и правоприменительных институтов в единстве объективных и индивидуально-личностных начал, отвечающих требованиям официально-властного эталона «должного», но и составить ясное представление о причинах и условиях негативных правовых проявлений – правонарушений, злоупотреблений, бесправия и произвола. Правовая жизнь позволяет рассматривать все правовые феномены в едином комплексе – с формальной и содержательной сторон, в их возникновении, развитии и исчезновении, в многообразии и противоречии смыслов, придаваемых праву в повседневном существовании людей.

Правовая деятельность предполагает личность, действующую на основе осознания (обычной вменяемости, умышленности, убежденности) требований правовых предписаний как объективной необходимости, то есть на основе правосознания.

Контрольные вопросы к теме 5

1. В чем состоит методологическое значение деятельностного подхода в изучении общества?

2. Каково содержание и функции правовой деятельности?

3. Из каких операций состоит правовая деятельность?

4. Как определяется в современной литературе понятие «правовая жизнь»?

5. Как связаны между собой правовая жизнь и правовая культура?