3.2. Значение культовых мест

Жертвенные ямы. В зависимости от расположения ям на поселении или у могильника менялось и значение совершаемых в них жертвоприношений. Ямы на поселении могли являться аналогом очага. В таком случае, их использование связывается с культом хлеба и плодородия, на что указывает наличие глиняных караваев. Хлеб мог приносится в жертву солнцу, как покровителю земледелия, и земле, как подательнице урожая. Интересен вариант принесения хлеба в жертву умершим, что опять связывает яму с очагом, вместилищем духов предков. Сжигаемые в огне жертвы становились для них пищей, выражением памяти и почтения, залогом поддержки для живых. Жертвенные ямы у могильников также связаны с культом мёртвых, но судя по таким предметам как замки и топоры, здесь их функция состоит в запирании мира духов и защите мира живых. Жертвы призваны задобрить злые силы подземного мира, умилостивить мёртвых, чтобы они не могли каким-либо образом навредить. Интересно значение огня разжигавшегося в ямах. Скорее всего он не имел самостоятельной персонификации, как огонь в очаге, а лишь являлся посредником между человеком и духами. Жертвоприношения сгорали и вместе с дымом переходили в другое пространство [Русанова, 2007, с. 37; Сумцов, 1996, с. 105-106].

Также жертвенные ямы были обнаружены и в составе крупных культовых комплексов. Размеры их больше, а заполнение разнообразней. Для этих ям характерно многоразовое использование большими группами людей. Но здесь они сопутствуют священным площадкам и жертвы в них предназначались тем божествам, идолы которых располагались в святилищах комплексов.

3.3. Обряды отправляемые в святилищах

Капища. Эти культовые места посвящались божеству, чей идол располагался в центре капища. Смысл осуществляемых обрядов состоял в «кормлении» бога, который взамен должен был преподнести людям нечто согласно своим функциям. В качестве жертвы могли выступать продукты питания, напитки, животные и люди. Жертвоприношения совершались многократно. Большое значение имел огонь. Он выполнял функции очищения пространства и передачи жертвы от людей к божеству.

Восстановить имена и функции божеств можно по данным письменных источников. Так в Ипатьевской летописи есть запись о начале княжения Владимира Святославича «и начал княжить Владимир в Киеве один. И поставил кумиры на холме. Вне двора теремного. Перуна деревянна. А голова его серебряна. А ус злат. И Хорса. И Дажьбога. И Стрибога. И Семаргла. И Мокошь» [ПСРЛ т.2, с. 67]. Список этих божеств неоднократно подвергался критике. Исследованием его занимались как историки, так и филологи, но археологических свидетельств существования этого святилища не осталось. В этом плане гораздо интереснее запись о воеводе Добрыне «И пришёл Добрыня в Новгород. Поставил Перуна кумир. Над рекою Волховом» [там же]. Именно это сообщение связывается со святилищем, обнаруженным на Перыни.

Перун самый часто упоминаемый бог. К настоящему времени существует четыре наиболее распространённые трактовки его сущности:

« В теплые дни весны Перун являлся с своими молния­ми. оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце; его творческою силою пробу­ждалась природа к жизни и как бы вновь созидался прекрасный мир. Перун, по преданию, сохранившемуся у белорусов, в левой руке носит колчан стрел, а в правой лук: пушенная им стрела поражает тех. в кого бывает направлена, и производит пожары. Белорусские поселяне убеждены, что на месте пожара, произведенного ударом молнии, и вообще после грозы можно находить чудесную стрелку. И в других местностях России доселе живо поверье о громовой стрелке. По этому поверью, стрелы громовые, ниспадая из туч, входят далеко вглубь земли: а через три или семь лет возвращаются на поверхность в виде черного или темно-серого продолговатого камешка»: это кремниевые наконечники реальных стрел эпохи неолита [Афанасьев, 1995, с.78-79].

Перун был позаимствован у скандинавов и пришёл на смену более древнему богу «творцу молний» - Роду. Он явился в образе бога грозы, как символа войны и сопровождающих её пожаров. Но почитание Перуна было ограничено лишь верхними слоями общества, т.е. дружиной [Рыбаков, 1988, с. 422].

Перун – это не персонифицированное божество, а олицетворение стихии грозы. Поклонение ему, с вариациями наименования, существовало у всех индоевропейских народов на стадии полидоксии [Ловмянский, 2003].

Поклонение Перуну восходит к индоевропейским временам. На славянских землях из выразителя стихии грозы, Перун превратился в умирающее и возрождающееся божество годичного цикла. Он ведал не только грозами, но и сменой времён года, и плодородием [Клейн, 2004].

Общей функцией для Перуна всё же остаётся – покровительство грозе, а следовательно жертвоприношения в его капище, должны были способствовать появлению дождя, что в свою очередь, стимулировало плодородие земли.

Городища-святилища. Капищем в городищах-святилищах считается непосредственно площадка с установленным идолом, на которую не могли подниматься простые верующие. На верхней площадке вала, окружающего капище, располагалась крада – место для разведения ритуальных костров. Стена огня, разводимого на ней, должна была отделять сакральное пространство. Далее за рвом располагалось требище – место где приносились и потреблялись жертвы. Требище являлось своего рода народной площадкой, где находились рядовые участники обряда, «богомольцы», хор, до поры до времени созер­цавшие обряд, происходивший в алтаре-капище и вступавшие в действие лишь тогда, когда начинался раздел жертвенной пищи. Связь требы с позднейшими глаголами «требовать» и «потреблять» хорошо объясняется первичной ритуальной сущностью слова: выделе­ние доли приплода для принесения в жертву было обязательным требова­нием, а поедание жертвы (тельцов и овнов с солью) являлось потребле­нием жертвы; жертву жрали... Глагол «жрать» означал как священнодействие, принесение жертвы, «требы», так и ритуальное пое­дание, «потребление» части приносимой жертвы. Жрец — руководитель обряда жертвоприношения и потребления. Исходя из всего этого, требищем следует считать ту часть сакрального комплекса, которая была свя­зана со вторичной стадией обряда (следовавшей за непосредственным за­кланием жертвы) — с поеданием требы, делавшим участников обряда как бы сотрапезниками богов, а богов — сопричастными человеческому праздничному пиру. Поедание жертвенной пищи производилось в специальных домах, расположенных на требище – хоромах [Рыбаков, 1988, с. 226-229].

Культовые центры. Само строительство святилищ и храмов являлось своего рода жер­твоприношение. При выборе места для них существовали определенные требования. Как правило, святилища рас­полагались в стороне от жилых построек и находились на холмах или горах, господствующих над окружающей местностью. Основа тяготения святилищ к вершинам на местности была связана с культом мировой горы, присущим многим на­родам, ассоциирующим с горами разные идеи. Так, у народов Сибири родовая гора рассматривалась как источник происхождения рода и вместилище душ умерших. Окружающий святилище лес также имел культовое значение. Земледельцам было свойствен­но враждебное и боязливое отношение к лесу, с которым им приходи­лось бороться за пахотные земли, и который был полон таинственных и потусторонних сил. В комплекс атрибутов святилища Звенигород входили семь источ­ников, вытекающих из-под горы, их вода до сих пор местными жите­лями считается целебной, излечивающей от многих болезней. Вода по этнографическим данным являлась очищающей, целительной и оплодотворяющей силой, особенно действенными считались воды, взятые из трех или семи источников. Священные источники, как пра­вило, содержали минеральные соли и на самом деле были полезными. Святилища часто располагались на берегах рек и озер, что вызы­валось особым значением воды, которая рассматривалась как рубеж между «тем» и этим светом, по воде шел один из путей на тот свет. Через воду можно установить связь с миром умерших предков, способных предсказывать будущее, поэтому вода играла большую роль в гадани­ях. В то же время вода связана с земледе­льческими культами, ее оплодотворяющая сила была необходима для роста хлебов, для жизни и благополучия людей и животных. К воде, дающей плодородие, приходили бездетные женщины. При помощи воды, как очищающей силы, гадали и судили о виновности преступ­ников [Русанова, 2007, с. 118-122].

Помимо выбора места для святилища, большое значение прида­валось его ограждению, имевшему символический смысл. Это были ровики, круги из камней или частокола, валы, не имевшие оборони­тельного значения, на вершинах которых разжигали огни и прино­сили жертвы. Ограды отделяли священный мир, принадлежавший богам, от мира людей, служили защитой от окружающих злых сил. Богослужения сопровождались принесением жертв и обществен­ными пирами, для чего устраивали жертвенные площадки и ямы, строили наземные длинные дома. Воздействовать на волю богов можно, только договорившись с ними, поднеся им определенные дары, и за это получить то, что просишь. Богослужение преследовало практические цели, жертвы при­носили, чтобы ублаготворить и умилостивить богов. Жертвы богам были самыми разнообразными: от продуктов пита­ния - хлеба, мяса, напитков - до кровавых жертвоприношений жи­вотных и человека. В жертву могла быть принесена любая вещь, так как все они обладают различными функциями и имеют ритуальное значение [Русанова, 2007, с. 123-124].

Отголоски древнего обычая человеческих жертвоприношений у восточных и южных славян сохранялись почти до современности. Они прослеживаются в деградированном и трансформированном виде, когда вместо человека на тот свет отправляли чучело или куклу, устраивали инсценировку такой жертвы во время праздника (похо­роны Костромы, Ярилы, Морены, проводы Масленицы), пережитки этого ритуала улавливаются в преданиях, сказках, пословицах и по­говорках, в погребальном обряде, вплоть до детских игр. В обычае человеческих жертвоприношений у славян нельзя видеть какой-то особой жестокости. Эти жертвы были обусловлены мировоз­зрением того времени и применялись для пользы и спасения обще­ства. Смерть при жертвоприношении содействовала благополучию живущих и продолжению жизни на земле, считалась почетной и на нее иногда могли идти добровольно. Смысл человеческих жертвоприношений был многообразен и ме­нялся в зависимости от уровня развития общества, конкретных веро­ваний и характера народа, от обстоятельств принесения жертвы. У славян существовало поверье, что земля принимает умерших предков и отдает их души новорожденным. Умерший родственник-предок становился защитником и покро­вителем живущих, приобщался к сонму богов. С этим связан обычай убивать специального представителя общины и отправлять его на тот свет к богам как своего посланца. [Русанова, 2007, с. 126-129].

Найденные на городищах-святилищах Богит и Звенигород костные останки людей не являлись обычными захоронениями или следами вра­жеского разгрома и гибели людей. Все сооружения на городищах были оставлены в спокойной обстановке и были тщательно забросаны камня­ми, многочисленные вещи, часто достаточно дорогие, были оставлены на месте. Останки людей и отдельные кости помещены в специальных сооружениях, около них совершались определенные ритуалы (разжига­ние огня, устройство хлебных печей, посыпание зерном, углем, мелки­ми обломками посуды, расположение многочисленных вещей, имевших символическое значение). Кости людей находятся в сооружениях разно­го времени и часто связаны с последовательно проводившимися на од­ном и том же месте обрядами. В большинстве случаев собраны вместе разрозненные кости людей разного возраста. Все эти данные свидетельст­вуют о принесении на святилищах человеческих жертвоприношений и об особой магической роли человеческих костей.

Жертвы совершались разными способами и служили нескольким целям. Для благополучия и процветания общины наиболее уважае­мых ее членов торжественно хоронили в самом почетном месте пе­ред идолом. Врагов - вероятно, христиан - убивали и приносили в жертву, чтобы умилостивить богов, убитых врагов оставляли свя­занными в скорченном положении или расчленяли на части, чтобы воспрепятствовать их возвращению на землю и принесению вреда живущим. В наиболее ответственные моменты приносили в жертву детей как самый ценный и действенный дар богам. Как священные амулеты широко использовались отдельные кости и особенно черепа людей, являвшиеся заменой целой человеческой жертвы. Черепа лю­дей, как наиболее значимые жертвы, оставляли богам в самых священ­ных местах, на капищах и в окружающих их культовых сооружениях. Отдельные кости и части скелетов должны были способствовать бла­гополучию, увеличению плодоносящей силы земли, урожаю, плодо­витости животных и в целом сохранности и долговечности святилищ и вообще мира язычников [Русанова, 2007, с. 137-138].

Принесение в жертву животных имело разные формы и много­образное значение. Рассечение животного на несколько частей соот­ветствовало древнеиндийской традиции. В ней особое значение при­давали отсеченной голове коня, которая была посвящена богу огня Агни и входила в одну из частей трехчастного космоса. У русских головы коней и коров вешали на заборе вокруг конюшни и хлева для предотвращения падежа ско­та, для защиты от моровой язвы и от злых духов. У лужичан голову теленка до XIX в. зарывали на пороге как средство, ограждающее от колдовства. По поверью, распространенному у многих народов в удаленных друг от друга местах мира и в разные исторические периоды, сохране­ние костей жертвенного животного является залогом его возрождения. По поверьям сла­вян, кости съеденного на общем пире животного обладали маги­ческой силой, их зарывали в землю, чтобы не переводился в доме скот. Конь был связан с Перуном, солнечные кони украшали крыши домов. В то же время коня рассматривали как заупокойное животное, он являлся посредником между мирами, путеводителем на тот свет. Корова как главный предмет богатства и пропитания была свя­зана с аграрными культами, облака рассматривались как небесные коровы, дающие дождь. Жертвенную корову иногда заменяли солнечным «короваем». Принесение в жертву животных на святилищах служило, собствен­но, той же цели, что и все другие дары, - задабриванию богов. Мясо животных предназначалось для кормления богов и предков, черепа и непригодные для еды части туш символизировали жертву целого животного, сохранение костей служило залогом возрождения и пло­довитости животных [Русанова, 2007, с. 139-141].

Хлеб был не только символом богатства и изобилия, но и очищения, мира, способство­вал плодородию и воссозданию силы жизни. Существовали особые «каравайные моления», с хлебом в Белоруссии проводили праздники призывания весны, в Болгарии хлебом встречали весеннее солнце, в Гродненской губернии с хлебом обходили поля, хлеб преломляли над новорожденным и клали его в колыбель, обрядовый хлеб давали скоту. Хлеб употребляли на похоронах и по­минках, но при этом никогда не использовали круглый хлеб-каравай. Почитание хлеба свойственно всем зем­ледельческим народам - например, в Бретани огромный каравай хле­ба нового урожая возлагали на алтарь церкви. Очистительной силой, воссоздающей жизнь, обладало зерно. Зерном обсыпали молодых на свадьбе, посыпали лавку, где лежал покойник, приносили в жертву богам. В Звенигороде скоп­ления зерна входили в состав жертвоприношений во многих сооруже­ниях. При этом в каждом скоплении содержались все возде­лываемые злаки: преобладали пшеница и рожь, в меньшем количестве встречены ячмень, овес, просо, горох. Такой набор зерен имел явно символический смысл. Судя по обилию хлебных печей в Звенигороде, хлеб широко при­меняли при жертвоприношениях на сакральной части святилища. На общественных площадках Звенигорода и Богита хлебные печи распо­лагались около длинных домов, в которых происходили собрания и пиры и был тоже необходим хлеб [Русанова, 2007, с. 146-147].

Украшения, орудия труда и оружие, конское снаряжение, принадлежности христианского культа – всё это также приносилось в жертву с особыми целями. Вещи выполняли разные функции, их символическое значение могло быть многообразным и меняться в за­висимости от обстоятельств и времени. Женские височные кольца могли нести просьбу охранить и защитить владелец этих украшений. В то же время кольца - знаки Солнца - должны были способствовать плодородию и хорошему урожаю. Посуда являлась необходимым атрибутом при всех риту­алах, сопровождающих основные моменты в жизни человека. Битье горшков практиковалось при всевозможных случаях жизни: при свадьбах в знак целомудрия невес­ты, при рождении ребенка для облегчения родов, при похоронах для скорейшего перехода души в иной мир. Разбитый горшок должен был прогнать всякий недостаток из дома, его черепки разбрасыва­лись по огороду для обеспечения урожая. Разбивались горшки, пос­лужившие богам: ими уже не могли пользоваться люди. Острые предметы - серпы, косы выполняли двоякую роль. С одной стороны, они представляли собой эмблему плодоро­дия и радуги, были связаны с сельскохозяйственными культами. ). С другой стороны, они, наряду со всякими режущими и колющими орудиями, являлись обе­регами от злых сил. Ножи и ножницы употреблялись при заговорах. Считалось, что нож может предотвратить стихийное бедствие, его при вихре втыкали в землю. Нож и ножницы служили оберегами для новорожденных, они могли отпугнуть смерть, препятствовали злым намерениям умерших. Охранительную роль играло и оружие, но его значение было более сложным, так как вооружение само являлось предметом поклонения. Мно­гообразное символическое значение приписывалось стрелам. Прежде всего, стрелы служили оберегами. Стрелы как защиту от нечистой силы дарили на свадьбе новобрачным в Белоруссии. Кроме того, в свадебных обрядах стрелы символизирова­ли плодородие. Выстрел из лука приводил к зарождению новой жиз­ни. Замки и ключи являлись символами сохранности и прочности. Замки употребляли в свадебной обряднос­ти для придания крепости браку, их помещали в клады для сохран­ности, замками обносили стадо в Юрьев день, при первом выпасе скота, при похоронах замком запирали окна, чтобы смерть не смог­ла вернуться в дом, замки клали в могилы как магическое огражде­ние от враждебной силы мертвых. Помимо символа крепости и надежности, замки и ключи имели отношение к годичному циклу природы, с их помощью пытались создать благоприятные погодные условия для урожая. Магическую силу могли иметь собственно все предметы, найденные на святилищах. Бубенчики должны были прогонять нечистую силу, их звон отпугивал эпидемию и грозу. Жернова намалывали богатства; из жерновов, по представ­лениям белорусов, Перун добывает огонь. Христианские кресты и иконки, обнаруживаемые в святилищах, могли иметь разное значение. Они могли быть принесены в жертву их владельцами, как знак отречения от христианского бога. Также они могли быть отобраны у христианских священников и принесены в дар своим богам [Русанова, 2007, с. 149-155].