MONGOY

В 1283 г. ногайские татары взяли Курск и Воргол, разорили Рыльское и Липецкое княжества (Воскр. 176).

В 1284 г. великий князь Дмитрий Александрович ходил ратию къ Новугороду и с татары [от Ногая?] и съ всею Низовьскою землею. и много зла учиниша и волости пожгоша. (Новгород. II лет. // ПСРЛ. Т.3. С.64).

В 1285 г. Андрей Александрович приведе царевича изъ Орды и много зла сотвори… семо и тамо (Никон.).

В 1288 г. князь Елторай ординский. Темиревъ сынъ. приходи ратью на Рязань и воева Рязань. и Муром. и Мордву. и много зла сътвориша (ПСРЛ. Т.7 (Воскр. лет.). С.179; Т.10 (Никон. лет.). С.166-167).

Самым опустошительным и кровавым ордынским вторжением после Батыева нашествия была так наз. ‘Дюденеева рать’ 1293 г., которую сами летописцы ставят в один ряд с Батыевой; см. ‘Летопись Авраамки’: В лето 6745 Батыи пленилъ Рускую землю… В лето 6801 Дюдень приходилъ на Русь и плени градов 14 и пожьже. [такие параллели и совпадения вызывают сомнения в достоверности информации, сообщаемой летописцем], разные летописцы называют Муром, Владимир, Суздаль, Юрьев, Переяславль, Коломну, Москву, Можайск, Волок, Дмитров, Угличе поле (Ростов и Ярославль татары не тронули, Тверь устояла, Новгород откупился), разбегошася розно люди черные и все волости Переяславскыя… и заметеся вся земля Суздальская (Симеон.). В том же 1293 г. царевичь татарский… Тахтамиръ приде изъ Орды на Тферь. и многу тягость учини людемъ., но, как и Дюдень, город взять не смог, а на пути по переяславским и владимирским землям, по словам автора Никоновской летописи, овехъ посече. а овехъ в полонъ поведе.; еще один татарский отряд подходил [sic!] к Ярославлю, где произошло восстание против князя, отличавшегося особо тесными связями с татарами¹.

В 1297 г. бысть рать Татарская. прииде Олекса Неврюи (ничего больше Симеоновская летопись не знает).

^[Вывод В.Каргалова, что татарские походы, повторявшиеся, якобы, почти ежегодно, кроме значительных опустошений, вносили беспорядок в хозяйственную и политическую жизнь русских княжеств и т.д., основан на некритическом учете всех упоминаний о набегах татар, в том числе и вне Суздальщины, и совместно с русскими князьями на Новгородские земли, и сомнительные известия позднейших летописей, а, главное, случаи ‘приглашения’ ордынцев русскими князьями во время усобиц, которые происходили и без татар.^]

Летописи рисуют картину непрерывных татарских ‘ратей’ в течение всей последней четверти XIII века, сообщая о 15-ти ‘значительных походах’ ордынских войск на земли Северо-Восточной Руси: в 1273 (два похода), 1275, 1278, 1281, 1282, 1283, 1284, 1285, 1288, 1293 (три похода), 1297 годах, из которых три – 1281, 1282 и 1293 гг. – имели характер настоящих нашествий, подвергших разгрому значительную часть северо-восточных русских княжеств. Так, Владимирское и Суздальское княжества опустошались 5 раз (не считая грабежей при проходе через их земли татарских войск во время походов на другие княжества), 4 раза – новгородские волости (1273, 1281, 1284), 7 раз – княжества на южных окраинах (Курск, Муром, Рязань) [исключив последние 11, т.е. новгородские и южные, как не относящиеся к собственно Суздальщине, а также невнятные известия Никоновской и Симеоновской летописей под 1285 и 1297 г. соответственно ⁽семо и тамо!⁾, получаем в остатке исключительно случаи привлечение ордынских войск русскими князьями для борьбы со своими собратьями-соперниками (для чего ранее они точно так же наводили половцев), причем именно эти ‘нашествия татар’ были самыми разрушительными и тяжелыми по своим последствиям, и ни одного татарского похода, предпринятого ордынскими ханами с карательными целями]. Сильно пострадали от военных действий города Переяславль – разрушался 4 раза (в 1252, 1281, 1282, 1293), Владимир – по меньшей мере дважды (и трижды разоряли его округу), Суздаль – трижды, как Муром и Рязань [опять-таки, смотря как понимать сообщения летописей и что считать ‘разрушением города’. Так, например, в 1238 г. во Владимире были частично разрушены стены Нового города и пострадал от пожара Печерский, погорел Успенский собор, но и этот, и другие соборы сохранились; о взятии города в 1252 г. летописи молчат (а В.Кучкин недоумевает, как можно ‘не предпринять каких-то репрессий к населению столицы’ Андрея, и потому уверенно пишет, что ‘стольный Владимир был четырежды взят и ограблен монголо-татарами’)², в 1281 г. были разорены окрестности города, и только в 1293 г. точно Володимерь взяша и церкви пограбиша³; Переяславль-Залесский после 1238 г. вообще ни разу не брали: в 1252 г. после сражения оу города... Татарове же россунушасѧ по земли; в 1281 г. около Переяславля все пусто сътвориша и пограбиша люди; в 1293 г. татары стояли у стен города много днеи. поне же людеи нѣсть. выбѣгли ис Переяславля…⁴; Суздаль взяша и сву Богородицю разграбиша. и двор княжь пожгоша в 1238 г., в 1281 опустошили окрестности, и только в 1293 г. градъ весь взяша, но при этом соборы, например, как и в 1238, не были разрушены⁵; Тверь в 1252 г. отделалась разорением окрестностей: около Тфѣри пусто сътвориша, в 1293 г. хан Токтомер велику тягость учини людемъ. овыхъ посѣче. а овѣхъ въ полонъ поведе, но собственно город осаду выдержал⁶; в 1252 г. Дюденеево войско с дружинами русских князей взяша Москву всю и волости и села⁷; и т.д. но вот Торжок монголы разгромили лишь однажды, в 1238 г., а сколько раз его жгли и разоряли русские князья?^]

Если прибавить к этому набеги литовцев [но они затрагивали из северо-восточных княжеств лишь Тверь] и постоянные княжеские усобицы, усиленные вмешательством татар, пишет В.Каргалов, то представляется ‘картина постоянной военной опасности и тревоги; население было терроризировано постоянной угрозой смерти или плена. В обстановке постоянных татарских ‘ратей’, походов литовских феодалов и немцев [?] русский народ не имел возможности восстанавливать разрушенные нашествием Батыя производительные силы. Только со второй четверти XIV в., когда прекратились непрерывные татарские ‘рати’ и… бысть тишина велика по всей Руской земле и пересташа татарове воевати землю Рускую... Русь могла заняться...’ (С.171). ^[А жили-то как, если ‘не имели возможности восстановить’ производительные силы, то бишь хозяйство?!^]

Владимир, Успенский Владимир, Дмитровский Суздаль, Рождественский Юрьев, Георгиевский

Батыево нашествие и последующие татарские ‘рати’ сопровождались опустошением русских земель, разрушением городов, массовой гибелью населения… Особенно сильно пострадали города, но при этом если старые политические центры Северо-Восточной Руси вступили в полосу длительного упадка, то многие мелкие провинциальные города, располагавшиеся на окраинах Суздальской земли, напротив, пережили во второй половине XIII в. быстрый экономический и политический подъем¹. Исчезли сложные ремесленные производства (перегородчатые эмали, поливная керамика, стекольное дело, зернь), но причины этого лежат не только в исчезновении мастеров [а скорее в отсутствии спроса на дорогие изделия], также и в сельской местности, наряду с массовым запустением домонгольских поселений, возникает масса новых селищ, но уже в других местах – на водоразделах, малоосвоенных ранее, зато более безопасных².

Основным средством эксплуатации монголами покоренных народов была система даней и повинностей; так, население русских княжеств несло 14 видов различных даней и тягостей, среди которых освовной была ‘царева дань’, ‘ордынский выход’ или ‘десятина’, регулярно взимавшаяся на основе учета ‘числа’ хозяйств. О размерах ‘ордынского выхода’ источники не дают определенных сведений, указывая лишь на его ‘тягость’; согласно поздней Воскресенской летописи³, в 1384 г. дань в Орду платили съ всякие деревни по полтине; В.Н.Татищев приводит для конца XIV в. формулу ‘по полугривне с сохи, а в сохе числи два мужи работнии’⁴, С.М.Соловьев на основании письма Едигея к Василию Дмитриевичу⁵ определяет ‘выход’ ‘по рублю с 2-х сох’; следует, однако, учитывать, что после ‘числа’ 1273 г. переписей не производилось, и в XIV в. ‘цареву дань’ собирали ‘по давним сверткам’, и невозможно определить ее реальную тяжесть для отдельных хозяйств [в духовных грамотах московских князей XIV в. распределение дани рекомендуется производить по волостям людем по силе, причем налагается запрет приобретать земли данные или черных людей и численых людей ⁶].

Кроме ‘десятины’, на сельское население налагались натуральные повинности ‘ям’, ‘подводы’, ‘плужное’, которые иногда заменяли серебром; горожане платили исключительно денежные налоги ‘тамгу’, ‘мыт’ и др. Особенно разорительны были ‘запросы’, то есть экстренные сборы ордынских ханов на военные расходы, а также ‘дары’ и ‘почестья’ хану, его жене, царевичам, доруге (‘поминки’, ‘поклонное’, ‘пошлина’, ‘выездное’, ‘мимоезжее’ и т.д.), ‘корм’ ханским послам и баскакам (‘кормы наши и коней наши’, ‘корм послов наших’), наконец, обязанность устраивать ‘ловитвы’ (царские охоты) и ‘рать собирати, где восхочем воевати’⁷.

Источники не позволяют дать количественную оценку платежей русских земель в пользу Орды, однако известные, даже неполные данные свидетельствуют, что это были по тем временам огромные суммы⁸; так, ‘ордынский выход’ одного лишь Московского княжества составлял 5000 рублей в 1389 г. и 7000 в 1396 г.⁹

Дань отправляли в Орду в виде серебряных слитков ‘саумов’ либо золотых и серебряных гривен и рублей, так что у восточных авторов сложилось представление о Руси как о стране серебряных рудников¹. Однако систематическая утечка серебра имела негативные последствия для торговли и экономики в целом: уже с середины XIII в. в Северо-Восточной Руси наблюдается своеобразный ‘серебряный голод’, выразившийся, в частности, в уменьшении веса серебряной гривны вдвое, до 97,5 г (это и был ‘рубль’, т.е. разрубленная пополам гривна), тогда как в Пскове и в Новгороде вес гривны оставался прежним – 195 г.

Другой причиной сокращения серебряного обращения явилось нарушение внешнеторговых связей Руси со странами Центральной Европы, где ‘из-за боязни татар… осталось много нераспроданных товаров’². Но новгородская торговля, несмотря на конфликты в Прибалтике, судя по договорам с Ригой и ‘Готским берегом’, процветала. Новгородские купцы по цесаревой грамоте (ордынского хана) и на основании соответствующих пунктов договоров с великими князьями торговали на всей территории Великого княжества Владимирского: гостю нашему гостити по Суздальской земли бесъ рубежа. по цесаревой грамоте… и во Тфери. и на Костроме³. Известен ярлык ордынского хана Менгу-Тимура слово к Ярославу князю. Даи немецкому гостю путь на свою волость… гостю чист путь по моей волости⁴. Когда в 1284 г. татары случайно захватили в Курском княжестве в полон немецких купцов с товаром, то, как уверяет Никоновская летопись, уведаша же о нихъ. яко гости суть. и повелеша ихъ розковати. и весь ихъ товаръ изыскавше. отдати имъ целъ и не вредити ихъ ничемъ никому⁵. Основной помехой внешней торговле западнорусских земель явились не татары, а частые набеги литовцев, которые пытались овладеть Смоленском и Берестьем, в 1263 г. взяли Полоцк и тревожили Великий Новгород.

Одним из последствий монгольского нашествия, точнее – военного участия татар в княжеских усобицах второй половины XIII в. явилось изменение географии раземещения населения русских княжеств и, соответственно, перестройка их территориальной и политической структур: массовые переселения их наиболее угрожаемых областей приводили к частичному запустению и ослаблению одних княжеств и политическому возвышению других. Занимавшийся этой проблемой А.Насонов⁶ полагает, что массовое бегство населения из поречья Клязьмы (Переяславль, Владимир, Суздаль) началось в ходе Батыева погрома, татарские ‘рати’ 60–70-х гг. XIII в., приходившие с юго-востока, вызвали вторую волну миграций на запад.

В действительности же бежавшие по первомъ взятии Батыеве в большинстве возвратились, и занявший место великого князя Ярослав Всеволодич обнови землю Суздалскую… и множество людии собра⁷, так что вскоре смог и литовцев от Смоленска отбить, и Новгород и Псков от шведов и немцев оборонить. Массовое запустение центральной части Суздальщины началось в 80-х гг. из-за постоянных вторжений татар, причем из Переяславля уходили в Тверское и Московское княжества, где сидели союзные Дмитрию князья – брат Даниил и кузен Михаил Ярославич: в ‘Дюденееву рать’ люди выбегли ис Переяславля… разбегошася разно люди черныя и все волости Переяславьскыя, но множьство людий сбеглося во Твери изо иныхъ княженей передъ ратью¹. Северное направление бегства – из владимирских земель по Клязьме в Ростовское и Ярославское княжества, чьи князья, союзники Андрея городецкого, были верны татарам и их земли никогда не подвергались разорению ордынцами, ни в 1252, ни в 1281, ни в 1293 гг.

Проследить направления перемещений населения позволяют вновь возникающие монастыри XIV-XV вв.: 21 – в Тверском, 34 – в Московском, 27 – на северных окраинах Ростовского, Ярославского и Костромского княжеств, 13 монастырей по Шексне в направлении Белоозера, более 20 – в бассейне Кубенского озера². В том же направлении шло ‘почкование’ уделов Ярославского (Моложский, Прозоровский, Шехонский, Кубенский, Курбский) и Белозерского (Кемский, Карголомский, Ухтомский, Андожский и др.) княжеств.

Еще одно направление миграции из ростовских и ярославских земель на северо-восток, к Устюгу прослеживается археологически: в костромском левобережье Волги русское население обосновалось в XII в., к середине XIII продвинулось до Галича Мерьского, а рубежом XIV в. датируются русские курганы на Сухоне, у Тотьмы и Устюга Великого, причем содержат не только ростовско-ярославские, но и суздальские элементы; откуда далее они поднимаются по Вычегде и ее притокам в верховья Мезени, на севере, и на Вятку. Во второй половине XIV в. учреждается епископия Устюга и Перми.

Одновременно русское население с Нижней Оки и Клязьмы продвигается в Заволжье, вверх по Унже и далее на Ветлугу. Воскресенская летопись сообщает под 1374 г., что ушкуйники, возвращавшиеся из похода в Волжскую Болгарию, много селъ по Ветлузе идуще пограбиша³.

Наконец, следует отметить большое число русских полонянников, уведенных татарами в Орду, с ними часто встречались Г.Рубрук и Плано Карпини⁴; в Сарай-Берке были русские кварталы, русские толмачи и клирики были у Батыя и в ставке великого хана в Монголии; русские рыбаки и воины целыми поселками жили близ Пекина⁵.

_{* * *}

Ужн в первые десятилетия после ‘Батыева погрома’ прослеживается особенность, характерная для всей последующей отечественной историографии монгольского нашествия, вплоть до новейшей: в той или иной мере освещение событий оказывается подчинено непосредственным политическим целям. Если в южнорусской Ипатьевской летописи всячески подчеркивается жестокость монголов и их вероломство и красочно описывается оборона русских городов, то в суздальской Лаврентьевской летописи, отражающей примиренческую к Орде политику севернорусских князей, напротив, известия о нашествии Батыя подаются более сдержанно и лояльно, о вероломстве монголов не упоминается вовсе, зато настойчиво проводится идея невозможности сопротивления завоевателям (вероятно, по этой причине в ней полностью отсутствуют рассказы, например, о героической обороне Козельска и ряда южнорусских городов) и рефреном повторяются фразы о том, как с честью, много почтивши, принимали в Орде князей, изъявлявших свою покорность ханам (по поводу чего южный летописец восклицает: О злее зла честь татарская… Злобе бо их и льсти несть конца)¹.

Хронологический и именной перечень русских князей, посещавших Орду с 1242 по 1430 год.

1243 – Ярослав Всеволодович Владимирский и его сын Константин Ярославич (в Каракорум).

1244/45 – Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозёрский, Василий Всеволодович, Святослав Всеволодович Суздальский, Иван Всеволодович Стародубский.

1245/46 – Даниил Галицкий.

1246 – Михаил Черниговский (убит в Орде).

1246 – Ярослав Всеволодович (в Каракорум на интронизацию Гуюка) (отравлен).

1247-1249 – Андрей Ярославич, Александр Ярославич в Золотую Орду, оттуда в Каракорум (наследство).

1252 – Александр Ярославич Невский.

1256 – Борис Василькович Ростовский, Александр Невский.

1257 – Александр Невский, Борис Василькович Ростовский, Ярослав Ярославич Тверской, Глеб Василькович Белозёрский (интронизация Берке).

1258 – Андрей Ярославич Суздальский.

1263 – Александр Невский (умер, идя из Орды) и его брат Ярослав Ярославич Тверской, Владимир Рязанский, Иван Стародубский.

1268 – Глеб Василькович Белозёрский.

1270 – Роман Ольгович Рязанский (убит в Орде).

1271 – Ярослав Ярославич Тверской, Василий Ярославич Костромской, Дмитрий Александрович Переяславский.

1274 – Василий Ярославич Костромской.

1277/78 – Борис Василькович Ростовский с сыном Константином, Глеб Василькович Белозёрский с сыновьями, Михаил и Фёдор Ростиславовичи Ярославские, Андрей Александрович Городецкий.

1281 – Андрей Александрович Городецкий.

1282 – Дмитрий Александрович Переяславский, Андрей Александрович Городецкий.

1288 – Дмитрий Борисович Ростовский, Константин Борисович Углицкий.

1292 – Александр Дмитриевич, сын вел кн. Владимирского.

1293 – Андрей Александрович Городецкий, Дмитрий Борисович Ростовский, Константин Борисович Углицкий, Михаил Глебович Белозёрский, Фёдор Ростиславович Ярославский, Иван Дмитриевич Ростовский, Михаил Ярославич Тверской.

1295 – Андрей Александрович с женой, Иван Дмитриевич Переяславский.

1302 – в. кн. Андрей Александрович, Михаил Ярославич Тверской, Юрий Данилович Московский и его младший брат Иван

1 Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Извлечения из персид-ских сочинений. М., 1941. С.48.

2 НПЛ. 63; ПСРЛ. I (Лавр), 446; II (Ипат), 745. Погибло 6 князей, включая сдавшегося Мстислава киевского.

3 Тизенгаузен. Указ. соч. Т. II. С.34, 84; Т. I. С.73;

4 См.: Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII века о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Т.3. 1940. С.85 (Сообщение венгерского монаха Юлиана).

5 Тизенгаузен. Указ. соч. Т. II. С.22 (Джувейни); Т. I. 24 (Ибн-аль-Асир).

6 Татищев В.Н. История Российская. Т. III. М.; Л., 1964. С.225; ПСРЛ. Т.10 (Никонов. лет.). М., 1965. С.98.

7 ПСРЛ. Т. I (Лавр), 460. Погибли Булгар, Булар, Жукотин, Сувар; 13 городищ и 60 селищ в басс. р. Актая.

1 История Татарии в документах и материалах. М., 1937. С.47.

2 См.: Н.М.Карамзин, С.М.Соловьев, Д.И.Иловайский и др.; В.Т.Пашуто, Е.А.Разин, А.А.Строков и др.

3 Рашид ад-Дин Фазлуллах ибн Абуль-Хайр Али Хамадани (Рашид ат-Табиб ‘врач Рашид’; сохранилась запись его полного имени и титулов: Рашид ал-Хакк ва-д-Дунйа ва-д-Дин Фазлаллах ибн ал-Маула ас-Сахиб ал-'Азим ас-Са’ид, султан ал-хукама ва-л-хуккам фи заманихи 'Имад ад-Даула ва-д-Дин Абу-л-Хайр ибн ал-Маула ас-Сахиб ал-Мадхи Муваффик ад-Даула 'Али ал-Мутатаббиб ал-Хамадани, известный как Рашид ат-Табиб, см.: Фалина А.И. Рашид ад-Дин и его переписка // Рашид ад-Дин Переписка. М., 1971), ок. 1247 - 18.07.1318, персидский государственный деятель и учёный-энциклопедист; министр государства Хулагидов (1298-1317). Поступил на государственную службу в период правления Абака-хана (1265-1282), при Газане (1295-1304) выдвинулся на ведущие роли, фактически заняв пост везиря, при хане Олджейту (1304-1316) фактически был первым лицом в управлении государством; в начале правления 12-летнего ильхана Абу Саида (1316-1335) из-за интриг эмира Чобана и др. соперников утратил власть, а затем по ложному обвинению (кроме растраты казённых средств, ему вменили в вину, что он приказал своему сыну Ибрахиму, шербетдару (кравчему) хана, отравить хана Олджейту) был казнен вместе с сыном (перерублены мечом пополам). После казни всё его имущество было конфисковано либо разграблено, тебризский квартал Руб'-и Рашиди, которым он владел, также подвергся разграблению, была расхищена его богатейшая библиотека. Как показал А.А.Али-заде, причиной казни всех высших лиц в Хулагуидском государстве, начиная с Шамс ад-Дина Джувейни (?-1284), были интриги противников, желавших наложить руку на их огромные богатства; Рашид-ад-Дин лично владел 80 тыс.га пашни и 170 тыс. душ крестьян только в Иране, а еще были имения в Сирии, Йемене, Индии и т.д.). Составил исторический труд на персидском языке Джами'ат-таварих («Сборник летописей»), являющийся важнейшим историческим источником, особенно по истории Монгольской империи и Ирана Хулагуидов.

4 Рашид-ад-Дин Фазлаллах. Сборник летописей / Пер. Л.А.Хетагурова. Т.1. Кн.2. М.,Л.: АН СССР, 1952 (Раздел 2, часть 8 // http://www.vostlit.info/Texts/rus16/Rasidaddin_2/kniga2/frametext11.html ):

‘Памятка об эмирах туменов и тысяч и о войсках Чингиз-хана.

Те, что принадлежали к центру, правому флангу и левому и после него по наследству стали принадлежать его четвертому сыну Тулуй-хану, по прозванию Екэ-нойон, и те, что, будучи отданы другим сыновьям, братьям, племянникам и матери, стали специально им принадлежать, соответственно с тем, что удалось выяснить за [наиболее] достоверное на основании исследования, и согласно [тому, что] занесено в «Алтан-дафтар» [Золотой свиток], за исключением многого такого, которое осталось неизвестным вследствие длительности [протекшего] времени и обширности территории [его владений] – [составляли] сто двадцать девять тысяч человек.

Те, которые принадлежали к голу, барунгару и джунгару, иначе говоря, к центру и двум флангам, и по наследству достались Екэ-нойону [Тулуй-хану], – было сто одна тысяча человек.

Гол – это была личная тысяча [хазарэ-и хасс] Чингиз-хана; все ев-угланы его четырех главных орд [урду-и-бузург] и лица, которые принадлежали к тем ордам, [составляли] одну тысячу человек.

В ту эпоху было установлено следующее: личная тысяча [Чингиз-хана], несмотря на то, что она главнейшая тысяча, не должна была превышать тысячи человек. Эмиром этой тысячи Чингиз-хана был человек из племени тангут, по имени Чаган. Когда ему было одиннадцать лет, Чингиз-хан, усыновив, его воспитал и называл сыном. После [смерти] Чингиз-хана, по приказу Угедей-каана, он отправился в область Хитай в качестве начальника царевичей, эмиров и войск, находившихся в той стороне. Когда его послали в Хитай, то вместо него назначили на должность эмира личной сотни и тысячи [Чингиз-хана] [некоего человека] из племени тангут, по имени Бурэ, которого [когда-то] привели в качестве пленного и возвысили. Этот Бурэ был из орды Бортэ-фуджин.

Сотни этой тысячи распределяются следующим образом: главная сотня Чингиз-хана… ее имел Чаган-нойон.

Сотня Юраки-стольника из племени дурбан, деда Пулад-ака… из числа старших эмиров орды Бортэ-фуджин.

Сотня Албакар-стольника, принадлежавшего к ответвлению албат от племени кераит, орды Бортэ-фуджин.

Сотня Джемал-ходжи из племени меркит, брата Кулан-хатун.