MONGOY
.doc
Каргалов В.В.
Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси
По сообщению персидского историка Рашид-ад-Дина1, старший сын Чингиз-хана Джучи еще в 1207 г. получил приказ ‘завоевать все области Севера, именно земли Ибир-Сибир, Булар, Дешт-и-Кыпчак, Башкирд, Рус и Черкес до хазарского Дербента, и подчинить их своей власти’, однако тогда основные силы монголов были заняты войнами в Китае и Средней Азии, и лишь после завоевания Ирана и Закавказья и переноса ставки Джучи с Иртыша на Яик состоялся рекогносцировочный поход 30-тысячного войска Субедея и Джебэ в 1222-1224 гг. на Северный Кавказ и в степи Юго-Восточной Европы: ‘Чингиз-ханом было условлено, что они закончат это дело в продолжении 3-х лет; оно было завершено в 2 с половиной года’. Нестойкость половцев, покинувших аланов в разгар битвы и обратившихся в бегство в сражении на Калке, но еще более не способность к согласованным действиям русских князей обусловили их поражение от монголов2. Однако на Волге монголы потерпели поражение от булгар и отступили, пройдя по пути будущего великого похода. В 1229 г. Субедей совершил новый 30-тысячный поход ‘в сторону Кыпчак, Саксин и Булгар’ и захватил плацдармы на Яике: сторожеве Болгарьскыи прибегоша бьени от Татаръ близь рекы. еиже имя Яикъ. Однако Субедей был отозван для войны в Китае, а избранный на курултае 1229 г. великим ханом Угедей направил ему на смену войска улуса Джучи, поручив им ‘во исполнение указа, данного Чингиз-ханом на имя Джучи, завоевание Северных стран членам его дома’. В 1230 г. Джучиды перешли Яик и ‘вспыхнуло пламя войны между татарами и кипчаками’3: в прикаспийских степях монголы успешно теснили половцев, перейдя на правый берег Волги; одновременно их нападению подверглись башкиры, сопротивлявшиеся более стойко4, начавшееся же в 1232 г. наступление монголов на Волжскую Булгарию было остановлено уже на дальних подступах к булгарской столице: приидоша Татарове и зимоваша. не дошедше Великого града Болгарьскаго; Ввиду явной недостаточности сил одного улуса Джучи, по свидетельству персидского историка Джувейни, монгольский курултай 1235 г. принял решение ‘завладеть странами Булгара, Асов и Руси, которые, будучи по соседству со становищем Бату, не были еще покорены и гордились своей многочисленностью’; для этого ‘в помощь Бату’ были направлены монгольские войска и ‘царевичи’ Гуюк-хан, Менгу-хан, Кулькан и др., а также отозванный из Китая Субедей, один из ‘четырех свирепых псов Чингиз-хана’5. Осенью 1236 г. они прибыли на Волгу и соединились с уругом Джучи, завершив по пути покорение башкир.
Почувствовав опасность, булгары, постоянно воевавшие с русскими княжествами (в 1221 г. для защиты от нападений булгар был основан город-крепость Нижний Новгород на устье Оки, на границе с мордвой), в 1229 г. ‘учиня мир’ с Юрием на шесть лет, возили жита по Волге и Оке во все грады Руские и продавали и тем великую помочь сделали. Князь же болгарский прислал в дар великому князю Юрию 30 насадов с житами, которые князь великий принял с благодарением, а к нему послал сукна, парчи… и другие изысчные весчи, и пленныя люди разпустиша6. Булгары спешно укрепляли города; побывавший в Булгарии венгерский монах Юлиан сообщает о ‘40 весьма укрепленных замках’ и гарнизоне в 50 тысяч воинов в одном из городов. В 1232 г. наступление монголов на Булгарию захлебнулось, но с приходом в 1236 г. общемонгольских сил булгарские войска были молниеносно разгромлены, источники даже не упоминают об оборонительных боях на границе и о сопротивлении городов: Тое же осени придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии Татари. и взяша славныи Великыи город Болгарьскии и избиша оружьем от старца и до уного и до сущаго младенца. и взяша товара множство. а город ихъ пожгоша огнем. и всю землю ихъ плениша7. С весны до осени 1237 г. Бату с братьями Орда и Берке и дядей Кулканом разгромили Мордву и Буртасов, а войска Менгу и Гуюка, ‘идя строями’, отбросили половцев и аланов из Дешт-и-Кыпчак за Дон и Кубань.
1236-1237 гг. 1237-1238 гг. 1238-1240 гг. 1240-1241 гг.
Относительно численности монгольского войска в походе на Европу достоверные данные отсутствуют: летописи глухо сообщают о нападении врагов в силе тяжце, бесчислена множстве яко прузи траву поедающе; европейцы, очевидцы событий, называют совершенно нереальные цифры: П.Карпини пишет о 600 тысячах татар, осаждавших Киев, венгерские хроники говорят о 500 тысячах татар, вторгшихся с Батыем в Венгрию1; русские дореволюционные авторы полагали общее число воинов Батыя в 300 тысяч, а с учетом привлечения монголами отрядов покоренных народов – до полумиллиона человек, советские историки этим вопросом специально не занимались, обычно принимая эти, ставшие традиционными в русской историографии цифры2. Однако по сведениям Рашид-ад-Дина3, везира Хулагидских ильханов, имевшего доступ к докусментам ханской канцелярии, при Чингиз-хане (1155-1227) монгольские войска насчитывали 129 тысяч воинов, которых он перед смертью распределил между своими ‘сыновьями, братьями и племянниками’. Точность приводимого Рашин-ад-Дином подробного перечня войск, с разделением их по тысячам и даже сотням, с указанием имен и родословий военачальников и списком наследников с указанием степени родства с великим ханом и числа приданых им воинов4, подтверждается также заслуживающей доверия монгольской хроникой XIII века.
Согласно данным Рашид-ад-Дина1 и Джувейни, в великом западном походе участвовали Бату и его братья Орда, Шибан, Тангут [и Берке]2, Кулькан (сын Чингиза)1, Гуюк3 и Кадан (сыновья Угедея, хана в 1229-1241), Байдар и его сын Бури (сын и внук Чагатая), Монкэ/Менгу-хан4 и Бучек/Бюджик3 (сыновья Тулуя), которым по завещанию Чингиз-хана было выделено 40-45 тысяч собственно монгольского войска. Но этим армия Батыя, конечно [!], не ограничивалась, поскольку монголы обычно привлекали в свое войско отряды покоренных народов, пополняя ими монгольские ‘сотни’ и даже создавая особые корпуса5. Предположив, что в состав полчищ Батыя влилось большое число аланов, кыпчаков и булгар, общую численность его армии можно весьма приблизительно определить в 120-140 тысяч6, или 12-14 туменов, соответствующих количеству участвовавших в походе царевичей-чингизидов7. Преимуществом монгольской армии, наряду с дисциплиной, была ее мобильность в сочетании с применением боевых машин, а также то, что ни ханы, ни темники, ни даже тысячники сами не сражались, но руководили боем, находясь позади строя воинов.
О неожиданности монгольского нападения на Русь речи быть не может, сообщения о приходе татар на Булгарию и их завоевательных планах в отношении русских княжеств содержатся во всех русских летописях1; монах Юлиан, оказавшийся осенью 1237 г. близ южных границ русских земель, писал, что татары только и ‘ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разгромить всю Русь, страну русских’2. Татарам необходимо были дороги, чтобы привести стенобитные машины к городам, чьи укрепления не были приспособлены к отражению активной осады, а население, насчитывавшее в самых крупных, как Владимир или Галич, не более 20-30 тысяч жителей3, не могло компенсировать малочисленность княжеских дружин. Судьба русских городов была в значительной степени предрешена… Осенью 1237 г., разгромив Поволжье и степное Предкавказье, ‘все находившиеся там [в Дешт-и-Кыпчак] царевичи устроили курултай и, по общему соглашению, пошли войной на русских’4. По сообщению Юлиана, татарские войска сосредотачивались ‘близь замка Воронеж’, что подтверждает и тверской летописец, знавший, что татары сташа на Онузѣ. ту зимоваша… под Черным лесомъ. и оттоле приидоша безвестно на Рязаньскую землю лесомъ5 (ср. ‘темные боры’ на Воронеже и в междуречье Воронежа и Дона)6.
Известия летописей о завоевании монголами Рязанской земли крайне скудны и противоречивы: согласно суздальской Лаврентьевской1 летописии, почаша воевати Рязанскую землю и пленоваху и до Проньска. попленивше Ркзань весь и пожгоша; еще лаконичнее сообщение галицко-волынской (Ипатьевской)2 летописи: Придоша безбожнии Измаилтѧнѣ преже бивъшесѧ со кнѧзи Роускими на Калкохъ… и взѧша град̑ Рѧзань копьемь. изведше на льсти кнѧзѧ Юрьѧ. и ведоша Прыньскоу бѣ бо в то врем̑ кнѧгини его Прыньскы. изведоша кнѧгиню его на льсти оубиша Юрьӕ кнѧзѧ и кнѧгини его. и всю землю избиша… – из чего можно сделать вывод, что рязанские князья ‘затворились в градах’, пассивно ожидая нападения татар, и полевых сражений не было; напротив, позднейшая Никоновская летопись3 утверждает, что князи же Рязаньстии и Муромстии и Пронстии исщедъше противу безбожнымъ и сотвориша съ ними брань и бысть сечя зла4; о том, что рязанские дружины пытались остановить врага, сретоша его близ предел Рязанских, сообщает и ‘Повесть о разорении Рязани’5.
Если верить этим последним [sic!], то реконструируется следующая последовательность событий: в начале зимы 1237 г. татарские войска вышли к р. Польный Воронеж и ста на Онузе станом (причем стояли здесь достаточно долго, чтобы тверской летописец написал, что татары зимоваша… под Черным лесомъ)1, а суздальский сообщил и некоторые подробности, ставшие известными тогда же во Владимире от рязанцев: сташе первое станомъ ту Онузе… и оттоле послаша послы свои, жену чародеицу и два мужа с нею ко князем Рязаньскимъ. прося оу нихъ десятины во всемъ, на что рязанский вел. кн. Юрий, князья муромские, пронские и прочие князья и бояре и воеводы, якобы ответили гордым отказом, но послов во Владимир пропустили2 и сами направили во Владимир и Чернигов просьбы о помощи, а к Батыю послали князя Федора Юрьевича ‘с дары и молениями великими, чтобы не воевал Рязанские земли’3. Послов татары убили и, не медля, вторглись в Рязанские пределы, разгромив вышедшие к Воронежу рязанские дружины4. Затем войска Батыя начаша воевати землю Рязаньскую и плениша ю до Проньска (эту фразу о Проньске повторяют все летописи), откуда, вниз по Проне, 16.12.1237 оступиша град Рязань и острогомъ оградиша, через шесть дней осады, 21-го Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-хан, Кулькан, Кадан и Бури сообща5 взѧша град̑ Рѧзань копьемь. изведше на льсти кнѧзѧ Юрьѧ. и ведоша Прыньскоу бѣ бо.. кнѧгини его Прыньскы… оубиша Юрьӕ кнѧзѧ и кнѧгини его. и всю землю избиша6. Свидетельства письменных источников о разрушении Рязани в результате штурма подтверждаются археологическими материалами (слой пепла по всей территории города, кости жителей в сгоревших домах и массовые захоронения жертв погрома со следами насильственной смерти)1.
От разоренной Рязани татарские войска, с обозами и осадными орудиями преодолевая по 15 км в день2 и захватывая по пути рязанские приокские города3, за две недели прошли вверх по Оке до Коломны, выйдя на границы Суздальского княжества. Вопреки тому, что накануне нападения на Рязань к великому князю Юрию безбожныя Татары… прислали послы свое. злии кровопиийи. рекуще мирися с нами4 [не исключено, впрочем, что условия ‘мира’ были те же, что Батый предложил рязанским князьям, то есть полная капитуляция], Батый, не ожидая ответа, напал раньше, чем владимирский князь успел собрать войска, но все же Юрий послал все наличные силы (на это указывает галицкий летописец: Юрьи посла сына своего Всеволода со всеми людми) к Коломне, где владимирцы (и, возможно, новгородцы)5 соединились с отступающими рязанцами во главе с князем Романом Игоревичем и дали бой татарскому войску – бысть сеча велика (Лавр. и Сузд. летописи), бишася крепко (Тверская и Новгородская I), у Коломны бысть им бой крепок (Львовская), причем это было единственное сражение русских с татарами, которое упоминает Рашин-ад-Дин6, и в нем приняли участие все царевичи-чингизиды, а один из них – Кулькан – получил рану и умер, что опять-таки свидетельствует об ожесточенности боя, а учитывая, что ханы и эмиры всегда находились позади боевых линий, этот уникальный во всем западном походе случай гибели в бою царевича означает, что были нарушены боевые порядки монголов, русские прорвали ряды врагов, но одолеть превосходящего противника не смогли: они оказались прижаты к стенам Коломны, к надолбомъ. и ту оубиша князя Романа. а оу Всеволожа воеводу его Еремея. и иных мужей побиша. а Всеволод в мале дружине прибежа в Володимерь. а Татарове идоша к Москвѣ…7
Несмотря на малолетство кн. Владимира Юрьевича и малое войско, москвичи под руководством воеводы Филипа оказали захватчикам упорное сопротивление: лишь 20.01.1238, после пятидневной осады всеми силами ‘сообща’8 взѧша Москву Татарове. и воєводу үбиша Филипа Нѧнка. за правовѣрную хрс̑ьӕнскую вѣру. а кнѧзѧ Володимера. ӕша руками сн҃а Юрьєва. а люди избиша. ѿ старьца и до сущаго младенца. а град̑ и цр҃кви ст҃ъıӕ ѡгневи предаша. и манастъıри вси и села пожгоша. и много имѣньӕ възем̑ше ѿидоша1.
Двигаясь, вероятно, по реке Москве и Клязьме, соединенное татарское войско в две недели преодолело расстояние в 200 км до Владимира и 04.02.12382 г. и сташа станом̑. пред̑ Золотъıми вратъı. назрѣємѣ множство вои бещислено ѡколо всего града… и начаша просити Татарове кнѧзѧ великого Юрьӕ. єст ли в градѣ [?]. Но великий князь заблаговременно покинул столицу, оставив ее на сыновей Всеволода и Мстислава и воеводу Петра Ослядяковича. Формально въıѣха Юрьи. из Володимерѧ. в малѣ дружинѣ… и ѣха на Волъгу с снв҃ци своими. с Васильком̑ и со Всеволодом̑. и с Володимером̑. и ста на Сити станом̑. а ждучи к собѣ брата своѥго Ӕрослава с полкъı и Ст҃ослава с дружиною… и нача Юрьи. кнѧз̑ великъıи. совкуплѧти воѣ противу Татаром̑. а Жирославу Михаиловичю приказа воєводьство в дружинѣ своєи, но его отъезд не мог не отразиться на обороноспособности города. К тому же, татары демонстративно казнили плененного в Москве княжича Владимира перед Золотыми воротами, на глазах его братьев и горожан – и бъıс̑ плачь велик̑ в градѣ; когда же 7 января начался штурм, Всеволод не выдержал и, вопреки первоначальному намерению луче нъı єс̑ оумрети перед̑ Золотъıми вратъı за ст̃ую Бц̃ю и за правовѣрную вѣру хрсьӕньскую. и не да воли ихъ бъıти, попытался сдать город на милость Батыя: он, по свидетельству галицкого летописца, оубоӕсѧ бѣ бо и самъ младъ. самъ изъ град̑ изииде с маломъ дроужины и несы со собою даръı многии. надѣѧше бо сѧ ѿ него животъ приӕти. ѡнъ же ӕко свѣрпъıи звѣрь. не пощади оуности его. велѣ предъ собою зарѣзати3 (что косвенно подтверждает и суздальский летописец, проговариваясь, что приде вѣсть к великому кнѧзю. Юрью. Володимерь взѧтъ. и цр҃къı зборънаӕ. и єпс̑пъ. и кнѧгини з дѣтми. и со снохами. и со внучатъı ѡгнемь скончашасѧ. а старѣишаӕ сн҃а. Всеволодъ с братом̑ внѣ града үбита, хотя выше, описывая падение Владимира, утверждал, что по взятии татарами Нового города бѣжа Всеволодъ и Мстиславъ. и вси людьє бѣжаша в Печернии городъ). Согласно суздальской летописи, 5.02 татары пороки ставиша до вечера. а на ночь огородиша тыном около всего города, 6-го им удалось пробить стены, но в град ихъ не пустили; утром 7-го штурм возобновился, была проломлена стена у Золотых ворот Нового города и еще в нескольких местах, и до обеда город пал, вспыхнули пожары, население в панике бежало в Печерский (Средний) город, его татары захватили сходу и на плечах бегущих ворвались в каменный детинец и подожгли собор, где укрылись княжеская семья и множство бояр и народа4.
Владимир был последним городом, который осаждали объединенные силы ‘царевичей’, после его взятия они разделились: суздаль был взят отдельным отрядом, совершившим однодневный набег из-под Владимира, а после разгрома столицы большая часть монгольского войска поидоша на великого кнѧзѧ Геѡргиӕ... ѡви идоша к Ростову (сдавшемуся без боя5; оттуда Бурундай двинулся через Углич, также сдавшийся, к Сити). а ини к Ӕрославлю6 (и далее к Костроме). а ини на Волгу на Городець (Радилов). и ти плѣниша все по Волзѣ. доже и до Галича Мерьскаго (двигаясь к Костроме, где, видимо, соединился с отрядом шедшим из Ярославля). а ини идоша на Переӕславль. и тъ взѧша (‘сообща в пять дней’7) и ѿтолѣ всю ту страну. и градъı многъı. все то плѣниша (Юрьевъ. Дмитровъ. Волокъ. Твѣрь – добавляет академический список тверской летописи, т. I, стлб.518). доже и до Торжку. и нѣс̑ мѣста. ни вси. ни селъ тацѣх̑ рѣдко. идеже не воѥваша на Суждальскои земли. и взѧша городовъ. д҃ı [14]. ѡпрочь свободъ. и погостовъ. во ѡдинъ мс̑ць. феврал̑. Эти 14 городов ни в одной летописи не названы, их перечень можно восстановить только приблизительно8. Вероятно, войско, двигавшееся по Нерли на Переяславль-Залесский, разделилось, и меньшая часть его пошла через Юрьев-Польский на Дмитров, Волок-Ламский и Тверь, где воссоединилась с основной частью, пришедшей по Волге от Кснятина, и осадили Торжок 22 февраля и бишас̑ пороки по двѣ ндли. и изнемогоша людиє в городѣ. а из Новагорода не быс̑ им помощи. но үже хто ж стал̑ себѣ в недоүмѣнїи. и в страсѣ. и тако поганїи взѧша град Торжек̑. и иссѣкоша всѧ ѿ мүжеска полү и до женьска... смр̃тью… мс̑ца марта. е҃. [5-го] на средхрс̑тье тү ж оубиенѣ быша Иванко посадникъ Новоторжскыи Ӕким Влүнкович̑. Глѣб̑ Борисович̑, Михаило Моисѣевич̑. тогдаж гонѧшас̑ ѡканнїи ѿ Торжкү Серегѣрскым пүтем до Игнача крс̑та. а все людїе сѣкүще. аки травү. за сто вр̃стъ до Новагорода не дошли9 (татары лишь преследовали бежавших, идти на Новгород они не собирались – их силы были рассредоточены, а чтобы подтянуть войска с Сити и от Костромы и Ярославля требовалось по меньшей мере две - три недели).
Сражавшийся две недели Торжок пал 5.03.1238 г., на следующий день после бесславной гибели на Сити великого князя Юрия. Покинув семью и столицу, великий князь поиде к Ярославлю (НПЛ: бежа на Ярославль). а оттоле за Волгу. и ста на Сити станом̑. а ждучи к собѣ брата своѥго Ӕрослава с полкъı. и Ст҃ослава. с дружиною своѥю. и нача Юрьи. кнѧз̑ великъıи совкуплѧти воѣ противу Татаром̑. а Жирославу Михаиловичю приказа воєводьство в дружинѣ своєи. Кроме троих племянников Константиновичей, пришедших на Сить с Юрием из Владимира, к нему присоединились брат Святослав и стародубский князь Юрий1 с малым войском, однако великий князь жда брата своѥго Ӕрослава. и не бѣ его… Получив известие о падении Владимира и гибели своей семьи и приближении татар, Юрий либо растерялся и ничего не предпринял для организации отпора, либо просто не успел – известия летописей противоречивы: по суздальской, кнѧз̑ Юрги с бротом̑ Ст̃ославом̑. и с съıновци... и с мужи своими. поидоша противу поганъıм̑. и сступишасѧ ѡбои. и бъıс̑ сѣча зла… и ту оубьєнъ бъıс̑ кнѧз̑ Юрьи тверская, выгораживая Юрия, утверждает, что он посла Дорожа в просикї въ [3 тысячах] мүжь. и прибѣжа Дорож и реч̑. а оуже кнѧже ѡбошли сүт нас̑ ѡколо Татары. то же слышав̑ кнз̃ь Юрьи. всѣд на конь. съ братом своим Ст̃ославомъ… и поидоша противү поганых. и нача кн̃зь полки ставити и се внезапү приспѣша Татарове на Сить противү кн̃зю Юрью. кн̃з же ѿложив̑ печаль. и поиде к нимъ, и стүпишас̑ полци. и быс̑ сѣча зла. и побѣгоша пред иноплеменники. и тү оубьенъ быс̑ великїи кнзь Юрьи Всеволодичь. на рицѣ на Сити. и вои єго мноsи погибоша. (Никоновская и здесь добавляет подробности: князь Юрий повеле воеводе своему Жирославу Михайловичу совокупляти воинство и окрепляти люди. и готовитися на брань, и послал в разъезд отряд Дорожа пытати Татаръ); галицкий летописец, напротив, обвиняет Юрия в том, что не имѣюще сторожии. изъѣханъ бъıс̑… Боурондаем; и, наконец, новгородская летопись резюмирует: Юрьи посла Дорожа въ просокы… и прибѣжа Дорожь. и рече. а уже. княже. обишли нас около. И нача князь полкъ ставити около себе. и се внезапу Татарове приспѣша. князь же не успѣвъ ничтоже побѣже… и животъ свои сконча ту. Бг̃ъ же вѣсть. како скончася. много бо глаголють о немь инии2. Бесславная смерть великого князя, найденного на поле боя с отрубленной головой (только при его погребении принесоша голову великаго кнѧзѧ Геѡргиӕ. и вложиша ю в гроб̑. к своѥму тѣлу), бегство всех остальных князей (кроме взятого в плен Василька Константиновича, убитого татарами за отказ бъıти въ их̑ воли. и воєвати с ними), все эти явные признаки деморализации князей, проявившиеся в ‘битве’ на Сити, выразил одной фразой Рашид-ад-Дин: ‘Князь той страны Георгий старший убежал и скрылся в лесу; его также взяли и убили’.
Разгромив Верхнее Поволжье, в начале марта 1238 г. монголы приняли на совете решение ‘идти туманами облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся [на пути], брать и разрушать. На этом переходе Бату подошел к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня’3. В облаве, двигавшейся широким фронтом от Волги, на левом фланге, от Ярославля и Костромы4, шли Кадан и Бури, в центре – Менгу-хан и Бурундай, с Сити; правый фланг занимал Бату, взявший Тверь и Торжок; один из его отрядов прошел западнее брянских лесов, мимо Смоленска (и, по легенде, был отбит на подступах к городу)5, видимо, он же разрушил Вщиж на Десне6. Очевидно, именно в это время подверглись сплошному разорению мелкие поселения и села Суздальщины: и нѣс̑ мѣста. ни вси. ни селъ тацѣх̑ рѣдко. идеже не воѥваша на Суждальскои земли, но в летописях упомянут один лишь Козельск, городок на севере Черниговского княжества, на Жиздре, к которому войско Батыя подошло в конце марта или начале апреля. Рассказ о обороне Козельска содержат лишь тверская и галицкая летописи7: Батыи… прїиде к городү Козельскү… оувѣдавше ж ѡканнїи, ӕко үмъ крѣпкодш҃внъ людие имүт в городѣ. словы лестными невозможно ес̑ приати града. Козлѧне ж съвѣт сотвориша не вдатис̑ Батыєви рекше себе аще кнѧз нш҃ь млад єс̑ но положим живот свои за нь. и здѣ славү сего свѣта приемше и тамо нбс̑ныа вѣнца ѿ Хс̑а Ба҃ приимем, Татаровѣ ж. бьющес̑. град приӕти хотѧще, разбившим стѣны града. и взыдоша на вал̑. Козлѧне ж ножы рѣзахүсѧ с ними. совѣт же сотвориша. изыти противү имъ на полкы Татарьскыа. и исшедше из град. иссѣкоша праща их и нападше на полкы и оубиша ѿ Татаръ ҂д҃ [4000]. сами ж избиени быша. Батыи ж взѧ град Козелескъ и изби въсѧ и до ѡтрочате ссүщих млеко. а ѡ кнs҃и Василїи не вѣдомо єс̑. инїи же гл҃хү ӕко в крови үтопе понеж бо млад бѣ. ѿтолѣ ж в Татарѣх не смѣӕхү єго нарещи Козелескъ. но звахү єго град злыи. понеже бѧше билисѧ оу город того, по семъ недѣл̑ и оубиша три сн҃ы темничи, Татаровѣ же искаша их. и не ѡбретоша их во множествѣ трүпиа мр̃твых.
Пребывание монгольского войска в половецких степях с лета 1238 г. до осени 1240 г. обычно трактуется в отечественной историографии как время их отдыха от трудного похода на русские земли, необходимая для восстановления сил пауза в нашествии, однако, судя по сообщениям восточных источников, этот период, напротив, был насыщен военными действиями монголов против половцев, аланов и черкесов, чье сопротивление захватчикам, не в пример русским, отличалось упорством и восстаниями. ‘В год собаки, соответствующий 635 г.х. [1238], осенью Менгу-каан и Кадан пошли походом на черкесов и зимой убили государя тамошнего по имени Тукара. Шибан, Бучек и Бури выступили в поход в страну Крым и у племени чинчакан [кипчаки?] захватили Таткару. Берке отправился в поход на кипчаков и взял [в плен] Арджумака, Куран-баса и Капарана, военачальников Беркути. Потом в кака-ил, год свиньи… [14 авг. 1238 – 2 авг. 1239 г.], Гуюк-хан, Менгу-каан, Кадан и Бури… зимой, после осады, длившейся один месяц и пятнадцать дней, взяли город Минкас [Манач (Маныч)?]. Они были еще заняты тем походом, когда наступил год мыши, 637 г.х. [3 августа 1239 – 22 июля 1240 г. н.э.]. Весною, назначив войско для похода, они поручили его Букдаю и послали его к Тимур-кахалка [Железные ворота, Дербенд] с тем, чтобы он занял и область Авир’1. Вскоре после этого Плано Карпини, проезжавший по Дешт-и-Кыпчак, писал: ‘В Комании мы нашли многочисленные головы (черепа) и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу’; то же самое увидел в 1250-х гг. Рубрук, не встретивший в опустошенной Комании ничего, ‘кроме огромного количества могил команов’2.