- •Ланьлинский насмешник Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
- •Аннотация
- •Ланьлинский насмешник Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй предисловие к «цзинь, пин, мэй» (I)1
- •Послесловие
- •Предисловие к «цзинь, пин, мэй» (II)18
- •Поэтический эпиграф
- •Романсы о пристрастиях
- •Глава первая у сун убивает тигра на перевале цзинъян недовольная мужем пань цзиньлянь кокетничает с прохожими
- •Глава вторая симэнь цин видит в окне цзиньлянь алчная старуха ван разжигает страсть
- •Глава третья старуха ван выдвигает десять условий тайного свидания симэнь цин развлекается в чайной с пань цзиньлянь
- •Глава четвертая блудница наслаждается украдкой от у чжи рассерженный юньгэ подымает шум в чайной
- •Глава пятая юньгэ, изобличив любовников, обрушивается на старуху ван распутница отравляет у чжи
- •Глава шестая симэнь цин подкупает хэ девятого старая ван, пойдя за вином, попадает под проливной дождь
- •Глава седьмая тетушка сюэ сватает мэн юйлоу золовка ян в сердцах бранит дядю чжана четвертого
- •Глава восьмая пань цзиньлянь ночь напролет ждет симэнь цина монахи, сжигавшие дщицу усопшего, подслушивают сладостные вздохи
- •Глава девятая симэнь цин женится на пань цзиньлянь главный стражник у по ошибке убивает доносчика ли
- •Глава десятая у суна ссылают в мэнчжоу жены симэнь цина пируют в лотосовой беседке.185
- •Глава одиннадцатая пань цзиньлянь подстрекает избить сунь сюээ ли гуйцзе из‑за симэнь цина меняет прическу
- •Глава двенадцатая цзиньлянь позорит себя шашнями со слугой астролог лю ловко вымогает деньги
- •Глава тринадцатая ли пинъэр договаривается о тайном свидании служанка инчунь в щелку подсматривает утехи госпожи
- •Глава четырнадцатая разгневанный хуа цзысюй умирает ли пинъэр, проводив любовника, навещает соседок
- •Глава пятнадцатая красавицы пируют в тереме любования луной гуляки развлекаются в «прекрасной весне»
- •Глава шестнадцатая в погоне за богатством симэнь цин женится охотник до гулянок ин боцзюэ справляет свое рождение
- •Глава семнадцатая прокурор юйвэнь обвиняет командующего придворной гвардией яна ли пинъэр берет в мужья цзян чжушаня
- •Глава восемнадцатая лайбао улаживает дела в восточной столице чэнь цзинцзи смотрит за разбивкой сада
- •Глава девятнадцатая лу змея в траве нападает на цзян чжушаня пинъэр своей любовью смягчает симэнь цина
- •Глава двадцатая мэн юйлоу угощает у юэнян симэнь учиняет погром в «прекрасной весне»
- •Глава двадцать первая у юэнян заваривает чай на снеговой воде ин боцзюэ выступает в роли ходатая за певицу
- •Глава двадцать вторая симэнь цин тайком увлекает жену лайвана чуньмэй в открытую ругает ли мина
- •Глава двадцать третья юйсяо ревностно сторожит у спальни юэнян цзиньлянь подслушивает у грота весны
- •Глава двадцать четвертая чэнь цзинцзи заигрывает с красавицей в праздник фонарей хуэйсян обрушивается с гневной бранью на жену лайвана
- •Глава двадцать пятая сюээ раскрывает интригу бабочки и шмеля захмелевший лайван поносит симэнь цина
- •Глава двадцать шестая лайвана высылают в сюйчжоу сун хуэйлянь вешается от стыда
- •Глава двадцать седьмая ли пинъэр ведет интимный разговор в зимородковом павильоне пань цзиньлянь, хмельная, мается в виноградовой беседке
- •Глава двадцать восьмая чэнь цзинцзи из‑за туфельки разыгрывает цзиньлянь разгневанный симэнь цин избивает тегуня
- •Глава двадцать девятая бессмертный у предсказывает судьбу знатным и худородным пань цзиньлянь ведет полуденное сражение в благоухающей ванне
- •Глава тридцатая лайбао с провожатым вручает вьюки подарков симэнь цин, радуясь рожденью сына, получает чин
- •Глава тридцать первая циньтун, спрятав кувшин с вином, дразнит юйсяо симэнь цин на радостях устраивает пир
- •Глава тридцать вторая ли гуйцзе становится приемной дочерью у юэнян ин боцзюэ подбивает другую певичку не отставать от моды
- •Глава тридцать третья потерявщего ключ цзинцзи заставляют петь хань даого попустительствует блудодейству жены
- •Глава тридцать четвертая шутун из‑за благосклонности хозяина попадает в неприятность пинъань подливает масла в огонь
- •Глава тридцать пятая разгневанный симэнь цин наказывает пинъаня шутун, нарядившись барышней, ублажает похотливых нахлебников
- •Глава тридцать шестая чжай цянь в письме просит посватать ему барышню симэнь цин завязывает дружбу с лауреатом цаем.522
- •Глава тридцать седьмая старая фэн сватает дочь хань даого симэнь цин становится постоянным гостем ван шестой
- •Глава тридцать восьмая симэнь цин приказывает избить ханя шулера пань цзиньлянь снежной ночью перебирает струны цитры
- •Глава тридцать девятая симэнь цин заказывает молебен в монастыре нефритового владыки у юэнян слушает буддийский проповеди
- •Глава сороковая пинъэр, родив сына,обрела благосклонность цзиньлянь, одевшись служанкой, домогаетсял любви
- •Глава сорок первая симэнь цин роднится с богатым горожанином цяо пань цзиньлянь придирается к ли пинъэр
- •Глава сорок вторая богачи забавляются у ворот потешными огнями знать, пируя в терему, любуются фонарями
- •Глава сорок третья из‑за пропажи золотого браслета симэнь цин ругает цзиньлянь после помолвки юэнян встречается с госпожой цяо
- •Глава сорок четвертая у юэнян оставляет у себя на ночь ли гуйцзе пьяный симэнь цин подвергает пытке сяхуа
- •Глава сорок пятая гуйцзе упрашивает не выгонять сяхуа юэнян с негодованием обрушивается на дайаня
- •Глава сорок шестая гуляющих в новогоднюю ночь застает мокрый снег жены шутливо гадают на черепахе и символах гуа.647
- •Глава сорок седьмая ван шестая наживается на посредничестве симэнь цин, получив взятку, нарушает правосудие
- •Глава сорок восьмая цензор цзэн обвиняет судебных надзирателей императорский наставник цай представляет доклад о проведении семи реформ
- •Глава сорок девятая симэнь цин принимает цензора суна на прощальной трапезе в монастыре вечного блаженства симэнь встречает иноземного монаха
- •Глава пятидесятая циньтун подслушивает сладостный щебет иволги дайань идет развлекаться в переулок бабочек
- •Глава пятьдесят первая юэнян слушает чтение из алмазной сутры гуйцзе прячется в доме симэня
- •Глава пятьдесят вторая ин боцзюэ в гроте подсмеивается над юной красоткой пань цзиньлянь рассматривает в саду грибы
- •Глава пятьдесят третья у юэнян удостаивается радости обретения потомства ли пинъэр дает обет жертвоприношения для спасенье сына
- •Глава пятьдесят четвертая ин боцзюэ принимает друзей в пригородном поместье доктор жэнь обследует больную в доме влиятельного лица
- •Глава пятьдесят пятая симэнь цин везет подарки в восточную столицу богач мяо присылает из янчжоу певцов
- •Глава пятьдесят шестая симэнь цин помогает чан шицзе ин боцзюэ рекомендует сюцая шуня
- •Глава пятьдесят седьмая настоятель даоцзянь собирает пожертвования на починку храма вечного блаженства монахиня сюэ подбивает раскошелиться на печатание «сутры заклинаний‑дхарани»855
- •Глава пятьдесят восьмая цзиньлянь из зависти избивает цюцзюй старый зеркальщик, выпрашивая окорок, жалуется на свою судьбу
- •Глава пятьдесят девятая симэнь цин убивает кота снежка ли пинъэр оплакивает гуаньгэ
- •Глава шестидесятая ли пинъэр от горя и попреков одолевает недуг симэнь цин открывает торговлю атласом
- •Глава шестьдесят первая хань даого угощает симэнь цина ли пинъэр заболевает на пиру в день осеннего карнавала.951
- •Глава шестьдесят вторая даос пань совершает жертвоприношение и молебен с зажженными светильниками симэнь цин в голос оплакивает пинъэр
- •Глава шестьдесят третья родным и друзьям после принесения жертв устраивают угощение симэнь цин, тронутый игрою актеров, скорбит по ли пинъэр
- •Глава шестьдесят четвертая юйсяо на коленях вымаливает прощение у пань цзиньлянь чины уголовной управы приносят жертвы перед гробом наложницы богача
- •Глава шестьдесят пятая настоятель у совершает вынос и освящает портрет усопшей цензор сун, подружившись с богачом, приглашает лу хуана
- •Глава шестьдесят седьмая симэнь цин любуется из кабинета выпавшим снегом ли пинъэр, явившись во сне, поверяет свои откровенные думы
- •Глава шестьдесят восьмая чжэн айюэ, кокетничая, дает понять о своем скрытом намерении дайань сбивается с ног в поисках тетушки вэнь
- •Глава шестьдесят девятая старуха вэнь без труда распознает желание госпожи ван третий, чиновник, ищет защиту у распутника
- •Глава семидесятая симэнь цин с завершением срока службы получает повышение в чине сослуживцев надзирателей принимает главнокомандующий дворцовой гвардией чжу мянь
- •Глава семьдесят первая ли пинъэр во сне является симэнь цину в доме тысяцкого хэ судебные надзиратели удостаиваются высочайшей аудиенции
- •Глава семьдесят вторая ван третий становиться приемным сыном симэня ин боцзюэ вступается за певца ли мина
- •Глава семьдесят третья пань цзиньлянь выходит из себя, слушая цикл «помню, как играла на свирели» барышня юй поет ночью песню «жалобы в теченье пяти страж»
- •Глава семьдесят четвертая цензор сун настоятельно выпрашивает у симэня треножник восьми бессмертных.1363 у юэнян слушает «драгоценный свиток о праведной хуан»
- •Глава семьдесят пятая чуньмэй поносит певицу шэнь вторую юйсяо наушничает пань цзиньлянь
- •Глава семьдесят шестая мэн юйлоу рассеивает гнев у юэнян симэнь цин прогоняет вэнь куйсюаня
- •Глава семьдесят седьмая симэнь цин идет по снегу на свидание с айюэ жена бэнь дичуаня, стоя у окна, ожидает желанной встречи
- •Глава семьдесят восьмая симэнь цин повторно вступает в поединок с госпожою линь у юэнян приглашает госпожу хуан на праздник фонарей
- •Глава семьдесят девятая симэнь цина от необузданного сладострастия сокрушает недуг у юэнян производит на свет сына, в то время как муж ее лежит на смертном одре
- •Глава восьмидесятая чэнь цзинцзи срывает цветы удовольствия ли цзяо‑эр, похитив серебро, возвращается в «прекрасную весну»
- •Глава восемьдесят первая хань даого, прикрываясь солидным заступником, крадет серебро тан лайбао, пренебрегая хозяйскими милостями, пускается в обман
- •Глава восемьдесят вторая пань цзиньлянь лунной ночью назначает тайное свиданье чэнь цзинцзи в расписном тереме ублажает красавиц
- •Глава восемьдесят третья негодующая цюцзюй раскрывает тайную связь чуньмэй, передав послание, устраивает долгожданную встречу
- •Глава восемьдесят четвертая у юэнян громко взывает о помощи в обители лазурных облаков сун справедливый, движимый чувством высшего долга, освобождает вдову из крепости свежего ветра
- •Глава восемьдесят пятая юэнян раскрывает прелюбодеяния цзиньлянь тетушка сюэ лунной ночью уводит проданную чуньмэй
- •Глава восемьдесят шестая сюээ подговаривает избить чэнь цзинцзи старуха ван с выгодой для себя сватает цзиньлянь
- •Глава восемьдесят седьмая старуху ван настигает возмездие за алчность начальник местной охраны у, убив невестку, приносит жертву старшему брату
- •Глава восемьдесят восьмая пань цзиньлянь является во сне в доме начальника гарнизона у юэнян щедро одаривает монаха, собирающего доброхотные пожертвования на храм
- •Глава восемьдесят девятая вдовы приходят на свежую могилу в день поминовения усопших у юэнян нечаянно попадает в монастырь вечного блаженства
- •Глава девяностая лайван ворует и соблазняет сунь сюээ сюээ продают с казенных торгов начальнику гарнизона
- •Глава девяносто первая мэн юйлоу выходит замуж по любви за барича ли барич ли в гневе избивает юйцзань
- •Глава девяносто вторая чэнь цзинцзи попадает в ловушку в областном центре яньчжоу у юэнян, подавая жалобу, беспокоит местные власти
- •Глава девяносто третья ван из хижины в абрикосах, движимый чувством долга, помогает горемыке настоятель жэнь расплачивается за собственное сребролюбие
- •Глава девяносто четвертая пьяный лю второй избивает чэнь цзинцзи сюээ становиться певицей в кабачке
- •Глава девяносто пятая пинъань крадет заложенные драгоценности тетушка сюэ оказывается ловкой заступницей
- •Глава девяносто шестая чуньмэй прогуливается по саду прежней усадьбы начальник гарнизона посылает чжан шэна на поиски цзинцзи
- •Глава девяносто седьмая цзинцзи устраивается в усадьбе начальника гарнизона тетушка сюэ хлопочет о браке по расчету
- •Глава девяносто восьмая чэнь цзинцзи открывает кабачок в линьцине хань айцзе встречает любовника в бирюзовом тереме
- •Глава девяносто девятая пьяный лю второй обрушивается с бранью на ван шестую разгневанный чжан шэн убивает чэнь цзинцзи
- •Глава сотая хань айцзе находит родителей в хучжоу наставник пуцзин молится о спасении душ всех обиженных
Глава сороковая пинъэр, родив сына,обрела благосклонность цзиньлянь, одевшись служанкой, домогаетсял любви
Творишь добро – от души твори.
Свое равнодушие ты побори.
Не станут меньше, не пропадут
Дела благие, усердный труд.
Сутр целые горы на свете есть,
А много ль из них нам дано прочесть?
Копи богатства хоть целый век –
В беде не помогут они, человек.
Расставишь жертвы и там, и тут –
К ним духи даже не подойдут.
Хоть полон дом сыновей подчас,
А кто ж наследник твой в смертный час?..
Так вот. В ту ночь Юэнян и мать Ван легли вместе.
– Почему я не замечаю у вас, матушка, никаких признаков грядущей радости материнства? – спросила хозяйку монахиня.
– Какое там материнство! – воскликнула Юэнян. – В восьмой луне прошлого года, когда мы купили дом напротив, я, сама не знаю зачем, пошла поглядеть. Оступилась на лестнице, и у меня был выкидыш… Шести – или семимесячный. И с тех пор никаких признаков.
– Почти семимесячный! Ой, дорогая вы моя! – сочувственно разохалась монахиня. – Ведь уж совсем созревший младенец!
– То‑то и оно! Средь ночи выкинула. Посветили мы со служанкой в нужник, а там мальчик.
– Какая жалость, дорогая моя матушка! – причитала Ван. – Как же это случилось? Слабый, должно быть, плод был.
– Поднималась я по лестнице, – рассказывала Юэнян, – и как‑то оступилась. Меня шатнуло назад, ноги поехали, и я б не устояла, если б не сестрица Мэн. Спасибо, поддержала, а то бы все ступеньки пересчитала.
– Вам бы, матушка, сыном обзавестись, – посоветовала монахиня, – ваш сын стал бы дороже всех иных. Смотрите, давно ли матушка Шестая в доме, а уж сына обрела. И как она счастлива!
– Будь на то наша воля! Каждому свой жребий.
– Ничего подобного! – возразила монахиня. – Есть у нас наставница – мать Сюэ. Как она наговорной водой пользует! Помнится, у начальника Чэня жена уж в годах была, а одни выкидыши. Ну никак доносить не могла. И стоило ей принять воду наговорную от матери Сюэ, такого красавца родила, что весь дом ликует от радости. Только для этого потребуется одна вещь, а ее раздобыть нелегко.
– Что же это такое? – поинтересовалась Юэнян.
– Нужно детское место после мальчика‑первенца. Его следует промыть в вине и сжечь, а пепел всыпать в наговорную воду и принять в день жэнь‑цзы. Только никто не должен знать. А чтоб злые духи не повредили, принять надобно натощак с рисовым вином. Еще необходимо будет твердо помнить день, потому что ровно через месяц – ни днем раньше, ни днем позже – свершится зачатие.
– А где ж обитает эта наставница? – спросила хозяйка.
– Матери Сюэ уж за пятьдесят. Раньше она жила в монастыре Дицзана,609а теперь стала наставницей обители Священного Лотоса. Это на южной окраине города. Высокой нравственной чистоты сия послушница Будды. А сколько у нее священных книг! А как она читает «Толкование по пунктам “Алмазной сутры”» или жития «Драгоценных свитков»!610Начнет проповедовать – ей и месяца не хватит! Только по богатым домам ходит. А придет, дней десять, а то все полмесяца не отпускают.
– Пригласи ее ко мне, ладно? – попросила Юэнян.
– Обязательно! Я вам, матушка, у нее наговорной воды попрошу. Только раздобудьте то, о чем говорили. Может, попытаться достать у матушки Шестой, от ее первенца, а?
– Нет, нельзя ублажать себя за счет ближнего, – запротестовала Юэнян. – Лучше я дам тебе серебра, а ты мне не спеша разыщешь.
– Тогда придется к повитухе идти, – отвечала монахиня. – Только у них и достанешь. А насчет воды не сомневайтесь. Никаким звездам не затмить лунного сиянья. Будет у вас наследник, только примете.
– Но об этом чтоб ни слова, – наказала Юэнян.
– Матушка, кормилица вы моя дорогая, да за кого ж вы меня принимаете! – заверила ее монахиня.
После этих разговоров они погрузились в сон, и о том вечере говорить больше не будем.
* * *
На другой день воротился из монастыря Симэнь. Юэнян только что встала, и Юйсяо помогла хозяину раздеться.
– Что ж ты вчера не пришел? – спросила Юэнян. – Сестрица Шестая так хотела поднести тебе чарку.
– Молебен очень долго слушали, – отвечал Симэнь. – А вечером отец настоятель, сватушка, раскошелился. Богатый пир устроил. Тут шурин У Старший пожаловал. Он‑то меня и не отпустил. Пришлось пировать до самой полночи с шурином Хуа Старшим, братьями Ин Боцзюэ и Се Сида. Певцы тоже были. Я с утра домой поспешил, а они и сегодня пировать будут. Немало, должно быть, выложил родственник У на такое угощение.
Тут Юйсяо подала чай. Симэнь в управу не пошел, а отправился в кабинет и заснул сей же час, едва успев добраться до кровати.
Между тем встали Цзиньлянь и Пинъэр. После утреннего туалета они пошли к Юэнян пить чай. Пинъэр несла на руках Гуаньгэ.
– Хозяин вернулся, – обратившись к Пинъэр, сказала Юэнян. – Я его угощала, а он отказался, в передние покои ушел. Завтрак готов. Ступай одень малыша монахом и покажи ему.
– Я тоже пойду одевать Гуаньгэ, – сказала Цзиньлянь.
Когда на Гуаньгэ снова появилась расшитая золотом даосская шапочка и ряса, перепоясанная украшенным табличками и талисманами пояском, его обули, и Цзиньлянь решила вынести его сама, но ее остановила Юэнян:
– Пусть мама сама возьмет, а то еще запачкает тебе желтую юбку. На вышивку попадет, не отчистишь.
Пинъэр взяла сына на руки. Цзиньлянь шла вслед за ней. Когда они приблизилась к кабинету в западном флигеле, заметивший их Шутун поспешно спрятался.
Симэнь крепко спал, повернувшись лицом к стене.
– Храпишь, старый побирушка! – сказала Цзиньлянь. – А тебя маленький монашек зовет. У старшей мамочки завтрак на столе. Чего ж ты притворяешься? Мама кушать зовет.
После обильной выпивки Симэнь головы не мог поднять и громко храпел. Цзиньлянь и Пинъэр подсели к нему на кровать и положили прямо перед ним сына. Тот протянул ручонки к отцовскому лицу. Симэнь открыл глаза и увидел одетого монахом Гуаньгэ. Обрадованный отец, улыбаясь, обнял сына и начал целовать.
– Погаными губами еще ребенка лезет целовать, – заворчала Цзиньлянь. – А ну‑ка, монашек наш маленький У Инъюань, плюнь ему в лицо. Спроси, где он вчера пахал. Где он так умаялся? Ишь, дрыхнет средь бела дня. Скажи, как мама Пятая его ждала. Какой папа нехороший. Маму поздравить не захотел.
– Молебен допоздна служили, – отвечал Симэнь. – А после благодарения духов пир начался. Всю ночь пили. Я уж сегодня пораньше приехал. Немного сосну, а там к ученому Шану на прием надо собираться.
– Без вина ты жить не можешь, – заметила Цзиньлянь.
– Он же мне приглашение прислал. Не пойду – обидится.
– Только пораньше приходи. Ждать буду.
– У матушки Старшей завтрак на столе, – торопила Пинъэр. – И кислый отвар с ростками бамбука припасен.
– Есть мне не хочется, – сказал Симэнь. – А от кислого отвара не откажусь.
Он встал и направился в дальние покои. Цзиньлянь же уселась на кровать и протянула ноги к печке.
– Да, теплая тут, оказывается, постель, – засунув руку под одеяло, сказала она. – Прямо руки обжигает.
Она заметила на столе небольшую изящно отделанную медью каменную курильницу и взяла ее в руки.
– Сестрица, будь добра, подай с того столика коробку с благовониями, – обратилась она к Пинъэр.
Цзиньлянь открыла коробку, бросила в курильницу плиточку, а другую для благоухания спрятала себе под юбку.
– Пойдем, – сказала, наконец, Пинъэр, – а то еще хозяин вернется.
– А что нам его бояться? Пусть приходит, – отозвалась Цзиньлянь.
Они взяли Гуаньгэ и направились в дальние покои к Юэнян. После завтрака Симэнь велел слуге седлать коня. Пополудни он отбыл на пир к ученому Шану. Вскоре откланялась и матушка Пань.
Вечером стала собираться и мать Ван. Юэнян незаметно сунула ей лян серебром и попросила не говорить старшей наставнице, а достать ей наговорную воду у матери Сюэ.
– Я теперь приду только шестнадцатого, – говорила монахиня, принимая серебро. – Достану то, в чем ты так нуждаешься.
– Ладно! – согласилась Юэнян. – Устроишь как полагается – еще отблагодарю.
Монахиня Ван ушла.
Людям солидным, дорогой читатель, никак нельзя привечать буддистских монахинь и сводней, разрешать им проникать в женские покои, потому что под видом чтения проповедей и священных историй о загробном блаженстве и преисподней они занимаются вымогательством, подстрекают к дурному и творят всяческое зло. Каждые девять из десятка становятся жертвами их ухищрений и навлекают на себя беду.
Тому свидетельством стихи:
Послушниц иногда дурных
аж в проповедницы пророчат!
Те ж только женам богачей
искусно голову морочат.
Когда б и впрямь их озарил
ученьем Будда совершенный,
Весь свет излился бы на них,
и мрак царил бы во Вселенной.
Вечером Цзиньлянь посидела немного в покоях Юэнян, потом удалилась к себе. Устроившись у зеркала, она сняла с себя головные украшения и завязала волосы узлом. Потом набелилась, густо подкрасила губы помадой, чтобы они ярче выделялись на белоснежном лице, прицепила подвески‑фонарики и воткнула в волосы под золоченый лиловый ободок три цветка. Оделась она в ярко‑красную, отделанную золотой ниткой кофту и синюю атласную юбку. Словом, вырядилась служанкой, чтобы разыграть Юэнян и остальных.
Когда она позвала Пинъэр, та хохотала до упаду.
– Сестрица, – немного успокоившись, проговорила, наконец, Пинъэр. – Ты как есть служанка. Постой, я только за платком схожу. Тебе только красного платка не хватает. Давай их настращаем: батюшка, мол, еще служанку купил. Они поверят, вот увидишь!
Впереди с фонарем шла Чуньмэй. Тут им повстречался Цзинцзи.
– Кто, думаю себе, идет? – протянул он, смеясь. – А это, оказывается, вы, матушка Пятая, шутки разыгрываете.
– Зятюшка, поди‑ка сюда, – подозвала его Пинъэр. – Ступай первым к хозяйке, посмотри, что они там делают, да скажи им: так, мол, и так.
– Уж я‑то их проведу! – отозвался Цзинцзи и направился прямо к Юэнян.
Она с остальными женами сидела на кане и пила чай.
– Матушка! – обратился к хозяйке Цзинцзи. – Разве вы не слыхали, батюшка тетушку Сюэ звал: за шестнадцать лянов служанку купил. Ей лет двадцать пять, поет и играет. Только что в носилках доставили.
– В самом деле? – изумилась Юэнян. – Почему же тетушка Сюэ мне ничего не сказала?
– Побоялась, как бы вы ее не отругали, – сказал Цзинцзи. – Носилки до ворот проводила, а сама домой. Ее служанки ввели.
Невестка У промолчала, а золовка Ян заметила:
– Для чего еще надо брать? Ведь их и так в доме предостаточно.
– Дорогая вы моя! – отвечала Юэнян. – Когда денег много, и сотню служанок заведи, все мало покажется. Небось, видите, он и нас, жен, для числа собирает, чтоб как солдаты шеренгой стояли.
– Я пойду погляжу, – сказала Юйсяо и вышла.
Светила луна. Первой с фонарем в руках шла Чуньмэй. Потом она передала фонарь Лайаню, а сама подошла к служанке, и они вместе с Пинъэр стали шествовать в качестве ее сопровождающих.
Завидев одетую в красное, с покрытой головой служанку, Юйлоу и Цзяоэр поспешили ей навстречу. Наконец она вошла в хозяйкины покои. Юйсяо встала рядом с Юэнян.
– Вот госпожа, – сказала она вошедшей. – Кланяйся!
Цзиньлянь скинула платок и, изогнув стройный стан, отвесила земной поклон, но, как ни крепилась, ей не удалось сдержаться, и она рассмеялась.
– Вот так служанка! – воскликнула Юйлоу. – Нет, чтобы почтить госпожу – так она смеется!
Юэнян тоже рассмеялась.
– Ах, чтоб тебе провалиться, сестрица Пятая! – сказала она. – Нас разыгрывают, а мы и поверили.
– Я сразу ее узнала, – сказала Юйлоу.
– А как? – спросила золовка Ян.
– Сестрица Шестая611на особый манер кланяется, – объяснила Юйлоу. – Шага на два сперва отступит.
– Ты, дорогая, все подметишь, а мне, старухе, и невдомек, – проговорила Ян.
– Да я вот тоже приняла всерьез, – вставила Цзяоэр. – Не сними она платок да не рассмейся, мне бы так ее и не узнать.
Вошел Циньтун с войлочным ковриком под мышкой.
– Батюшка воротились, – объявил он.
– Спрячься скорей в той комнате, – сказала Юйлоу. – Я его разыграю.
Вошел Симэнь, и золовка Ян со старшей невесткой У удалились во внутреннюю комнату. Симэнь сел неподалеку от Юэнян. Та молчала.
– Тетушка Сюэ только что двадцатилетнюю служанку в носилках доставила, – начала Юйлоу. – Ты, говорит, велел. Ты ведь не молод, у тебя на плечах хозяйство. Понять не могу, зачем эта затея.
– Да у меня с ней и разговору не было, – удивился Симэнь. – Подшутила, верно, над вами старая сводня.
– Не веришь, спроси старшую сестрицу, – продолжала Юйлоу. – Правду говорю. И девка вон в комнате сидит. Хочешь, позову? – Она обратилась к Юйсяо: – Ступай, новенькую служанку позови. Пусть батюшке покажется.
Юйсяо прикрывалась рукой, чтобы не рассмеяться, но ввести переодетую Цзиньлянь не решалась. Она вышла, постояла немного, а когда вернулась, заявила:
– Она не хочет выходить.
– Постой, я сама ее выведу, – проговорила Юйлоу. – До чего ж наглеют эти рабские отродья! Перед нами стояла, как истукан, теперь от хозяина отворачивается, своевольная девка! – Юйлоу бросилась в комнату, откуда раздалась ее брань: – У, негодяйка проклятая! Ругательств на тебя не хватает. Не пойдешь, тебя спрашиваю? Силой потащу. – Юйлоу засмеялась: – Вот рабское отродье! и кто только тебя, невежу такую, уродил? Ей, видите ли, не к лицу хозяину поклониться.
Тут Юйлоу вывела злополучную служанку. При свете лампы Симэнь вгляделся в нее и сразу узнал Цзиньлянь. Завязанные узлом волосы и одеяние служанки рассмешили его. От хохота он так сощурился, что не видно стало щелок глаз.
Между тем Цзиньлянь как ни в чем не бывало уселась в кресло.
– Вот бесстыдница! – продолжала шутить Юйлоу. – Только вошла, и никакого почтения! Ишь, расселась пред самим хозяином! Думаешь, больно приятно твою вонь нюхать!
– Ну, поклонись хозяину! – просила ее, улыбаясь, Юэнян.
Но Цзиньлянь не двинулась с места. Немного погодя она удалилась во внутреннюю комнату Юэнян, выдернула шпильки, надела головные украшения и снова предстала перед собравшимися.
– Ишь ты, негодница! – заругалась на нее Юэнян. – Уже у кого‑то головные украшения успела стянуть.
Все рассмеялись.
– От свата Цяо шесть приглашений Цяо Тун вручил, – обратившись к Симэню, сказала хозяйка. – Просят нас пожаловать на прием и полюбоваться фонарями. Надо будет им завтра же подарки отправить. – Юэнян обернулась к Юйсяо: – Ступай, покажи батюшке пригласительные карточки.
Симэнь стал читать:
«Двенадцатого дня покорнейше прошу снизойти в мое холодное жилище, дабы с нами разделить скромную трапезу. Предвкушаю встречу Ваших роскошных экипажей и льщу себя надеждой, что Вы осчастливите меня своим визитом, который доставит мне невыразимую радость.
Милостивому Государю высокодобродетельному родственнику Симэню для уведомления Милостивых Государынь супруг его сие послание направляет С нижайшим поклоном Чжэн, в замужестве Цяо».
– Надо будет завтра же послать им приглашения, – сказал Симэнь. – Устроим прием четырнадцатого. Пригласим супруг столичного воеводы Чжоу, военного коменданта Цзина и достопочтенного Ся, а также мать свата господина Чжана. А невестушка У Старшая пусть у нас и остается. Бэнь Дичуаню я велю позвать мастеров. Они соорудят пирамиды для хлопушек и потешных огней. У императорского родственника Вана актеров возьмем. Они «Западный флигель» покажут, надо будет У Иньэр с Ли Гуйцзе тоже позвать. Завтра же утром накажите Лайсину купить четыре коробки яств и жбан южного вина да отослать им. Вы будете дома пировать, а я с Ин Боцзюэ и Се Сида пойду в кабачок на Львиную.
Накрыли стол. Цзиньлянь наполняла чарки, и все пили за ее здоровье. Стоило Симэню увидеть переодетую служанкой напомаженную Цзиньлянь, как у него невольно застучало в груди. Он подмигнул ей, и она тотчас смекнула, куда он клонит. Посидев немного за столом, она удалилась к себе, сняла с головы украшения и причесалась по‑ханчжоуски. Потом подрумянилась и подкрасила губы. На случай у нее был заранее накрыт стол, потому что ей хотелось самой угостить Симэня.
Через некоторое время пришел и Симэнь. Прическа‑туча Цзиньлянь еще больше пришлась ему по душе. Он опустился в кресло и обнял Цзиньлянь. Так они ворковали и смеялись.
Вскоре Чуньмэй убрала со стола, и Цзиньлянь снова поднесла ему кубок вина.
– Да ведь ты ж меня там угощала, – сказал Симэнь. – Зачем же еще хлопотать?
– Там со всеми вместе, – отвечала она, улыбаясь. – То не в счет. А тут я для тебя одного приготовила. Зачем меня укоряешь? Ведь ты же на меня из года в год тратишься?
У польщенного Симэня лицо расплылось в улыбке. Он сощурился так, что не видно было щелок глаз, и, взяв кубок, снова обнял сидевшую у него на коленях Цзиньлянь. Чуньмэй угощала их вином, а Цюцзюй потчевала закусками.
– Я тебе вот что скажу, – обратилась к Симэню Цзиньлянь. – Пусть уж двенадцатого одна Старшая сестра в гости идет.
– А вы почему не пойдете? – спросил он. – Ведь вас всех приглашают. Я велю и кормилице с сыном пойти, а то будет по матери плакать.
– Им можно идти, – заговорила она. – У них есть во что нарядиться, а мне? Я как старая монахиня, у меня одно старье: стыдно на глаза показаться. Взял бы да поделил раскрой, что с Юга привезли. Тогда б и у меня было что надеть. Что проку их под спудом держать? А то настанет наш черед угощать, придут почтенные гостьи, а мы в чем их встретим? Они надо мной смеяться будут. Сколько я тебе говорила, да ты все шуточками отделываешься.
– Ладно, – сказал, смеясь, Симэнь. – Завтра портного Чжао позову. Он вам сделает наряды.
– Два дня остается, – заметила Цзиньлянь. – Да разве он успеет?
– Я велю ему взять помощников, – пообещал Симэнь. – И скажу, чтобы сшил сперва тебе, а остальным можно потихоньку, не спеша сделать.
– А ведь когда я тебя просила! – опять укорила его Цзиньлянь. – Выбери мне лучший шелк, слышишь? У них вон какие наряды. Ты обо мне меньше всего заботишься.
– Вот болтушка! – засмеялся Симэнь. – Тебе все лучше других подавай.
Так они проболтали до первой ночной стражи, потом легли. Они резвились под пологом, как пара неразлучных уточек, как феникс с подругой, тихо щебеча в своем гнездышке. Они время от времени утихали, чтобы потом снова насладиться игрою дождя и тучки. Их бурные утехи продолжались за полночь.
На другой день Симэнь вернулся из управы, открыл сундуки, достал из них сотканные на Юге куски шелка и атласа и велел слуге позвать портного Чжао. Каждой жене он решил заказать по узорному шелковому платью с длинным рукавом, по парчовой накидке и расшитому атласному платью, а Юэнян пошить два ярко‑красных узорных платья с длинным рукавом и четыре атласных цветастых платья. Симэнь расположился в крытой террасе и велел Циньтуну сходить за портным Чжао. Тот между тем обедал у себя дома. Только он узнал, что его зовет Симэнь, сразу же бросил еду, схватил ножницы и мерку и поспешил к заказчику.
Современники сложили такие строки, прославляющие достоинства портного Чжао:
Зовут меня портняжкой прытким,
Я век живу веселым нищим,
Всегда в руках игла и нитки,
А ножницы – за голенищем.
Несут шелков, парчи обрезы
И богатей, и щеголиха –
Тружусь я. Пьяный или трезвый
Крою и шью куда как лихо:
Тут натяну, а тут обужу,
Тут ловко забираю в складку…
Перекошу – не сяду в лужу,
Но выкрою кусок украдкой.
Везет – ем трижды в день мясное
И пью вино в обед и в ужин,
Супруга ласкова со мною –
Всем позарез портняжка нужен.
А проморгаю я удачу,
И убежит она из дому –
Голодные детишки плачут,
И выпить не на что портному.
Парча ли, шелк – в заклад, черт с ними!
Напился пьян – домой проспаться.
Когда ж заказчик шум поднимет,
Язык сумеет отбрехаться.
Так чем же знаменит портняжка?
А тем, что нищ он, старикашка.
Вскоре появился портной Чжао и, представ перед Симэнем, отвесил земной поклон. Он расстелил на столе войлок, взял аршин и ножницы и начал кроить. Первым делом он скроил для Юэнян ярко‑красную с пестрой расцветкой парчовую кофту с длинным рукавом; атласное платье с передником, изображающим дикого зверя, обращенного к единорогу; темное шелковое платье, отделанное золотой тесьмой, с изображением фениксов среди цветов; ярко‑красную атласную кофту с передником, изображающим единорога, и отделанную золотом по подолу широкую синюю юбку, а также парчовую кофту цвета алоэ с передником и юбку со шлейфом, ярко‑красное поле которой украшали букеты пестрых цветов.
Потом портной Чжао начал кроить ярко‑красные атласные платья с длинным рукавом для Цзяоэр, Юйлоу, Цзиньлянь и Пинъэр. Каждой из них предназначалось также по паре пестрых шелковых кофт и юбок. Сюээ должна была удовлетвориться только кофтой и юбкой, платья ей не шили.
Когда все тридцать раскроев были готовы, Симэнь наградил Чжао пятью лянами серебра и велел позвать с десяток портных, которые должны были тут же приступить к работе, но не о том пойдет речь.
Да,
Парча на прелестницах вся жемчугами расшита,
А сколько шитья золотого и сколько нефрита!
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.