- •Е. С. Кубрякова, ю. Г. Панкрац
- •От авторов
- •Часть I
- •Теоретические предпосылки морфонологического исследования
- •Глава 1
- •О предмете морфонологии и ее задачах
- •Глава 2 к определению понятия морфонологической характеристики
- •Глава 3 о понятии морфонологического правила и особенностях функционально-динамического подхода к морфонологическим явлениям
- •Часть II исследование морфонологических явлений в парадигматике германских языков введение
- •Глава 1 морфонологические явления в области именной парадигматики общие замечания
- •Морфонологические средства выражения категории числа
- •Нидерландский язык
- •Африкаанс
- •Датский язык
- •Шведский язык
- •Английский язык
- •Немецкий язык
- •Исландский язык
- •Морфонологические средства выражения категорий рода и падежа
- •Моделирование морфонологически маркированных парадигм исландских существительных
- •Модели синтеза форм существительных исландского языка
- •Глава 2 морфонологические явления в области глагольной парадигматики общие замечания
- •Морфонологическая характеристика глаголов в исландском языке Слабые глаголы
- •Модели синтеза форм слабых глаголов исландского языка
- •Сильные глаголы
- •Модели синтеза форм сильных глаголов исландского языка
- •Морфонологическая характеристика глаголов в немецком языке Слабые (аномально-слабые) глаголы
- •Сильные глаголы
- •Морфонологическая характеристика глагола в нидерландском, датском и английском языках
- •Модели синтеза морфонологически маркированных глаголов нидерландского языка
- •Модели синтеза морфонологически маркированных глаголов датского языка
- •Прочтение альтернационных рядов в датском языке
- •Модели синтеза морфонологически маркированных глаголов английского языка
- •Глава III роль морфонологических данных в типологическом описании германских языков
- •Заключение
- •Литература
- •Оглавление
Модели синтеза форм слабых глаголов исландского языка
№ |
Модель |
Класс |
Альтер. ряд |
Пример |
Кол–во глаголов по: | |||
|
|
|
|
|
классу |
альтер. ряду |
модели | |
1 |
ŽŽŽŽŽnŽ |
III III III III II |
á ~ æ u ~ y ъ ~ y о ~ у ö ~ e |
sá una, duga trúa þora sökkva, stökkva** |
9
2 |
1 2 1 5 2 |
11 | |
2 |
ŽŽŽnnŽn |
I I II II III |
y ~ u ý ~ ú æ ~ ó y ~ o æ ~ á |
hlymja flýja sækja yrkja tæja, æja |
36
2
2 |
28 8 1 1 2 |
40 | |
3 |
ŽŽŽnnnn |
II |
au ~ ey |
kaupa |
1 |
1 |
1 | |
4 |
ŽŽŽnnŽn |
II III |
y ~ ó ~ æ ey ~ á ~ æ |
юykja heyja |
1 1 |
1 1 |
2 | |
5 |
ŽŽŽnŽŽŽ |
I III |
e ~ a ~ ö |
telja segja |
41 2 |
43 |
43 | |
6 |
ŽŽnŽnŽŽ Ž Ž |
III |
a ~ ö ~ e |
vaka, lafa, vara |
|
|
| |
7 |
ŽŽnŽnŽnŽ Ž Ž |
IV |
а ~ ц |
kalla |
16 |
16 |
16 | |
8 |
Ž?ŽŽŽnŽ |
III II |
á ~ æ ö ~ e |
tiá, ná slökkva |
2 1 |
2 1 |
3 | |
9 |
Ž?ŽŽŽŽŽ |
III |
já ~ j? ~ е |
ljб |
1 |
1 |
1 | |
10 |
Ž?ŽŽŽnŽ Ž Ž |
III |
а ~ е ~ ц |
hafa |
1 |
1 |
1 |
* Во всех моделях учитываются альтернации гласных в корне, однако для полноты представления материала самого продуктивного IV класса (модель 7), мы указываем также альтернации гласных в суффиксальной морфеме претерита, ср. eiskaрi — elskuрum (претерит индикатива и конъюнктива, альтернационный ряд а ~ u). Такое альтернирование имеет место во всех слабых глаголах IV класса в формах мн.ч. претерита индикатива и конъюнктива.
См. также формы глаголов sцkkva, stцkkva в качестве сильных глаголов III класса в табл. 18, модель 15 на с. 117.
маркированных чередованием гласной фонемы хотя бы в одной форме (позиции). Если представить их распределение по моделям (табл. 14), окажется, что только 5 глаголов (менее 5%) представляют собой глаголы с уникальными альтернационными рядами. Все же остальные глаголы (более 95%) описываются с помощью шести моделей, причем синтез их форм подчиняется определенным правилам.
Для представления полной картины формообразовния и словоизменения слабых глаголов мы отражаем в каждой модели семь главных морфологических позиций большой парадигмы. При этом за первой позицией модели стоят формы инфинитива, за второй — презентные формы ед.ч. индикатива и конъюнктива, а также императива 2 л. ед.ч., за третьей — презентные формы мн.ч. индикатива, конъюнктива и императива 1 и 2 л. мн.ч., за четвертой — претеритальные формы ед.ч. индикатива, за пятой — претеритальные формы мн.ч. индикатива, за шестой — претеритальные формы ед. и мн.ч. конъюнктива, за седьмой — формы причастия II. Образованием этих форм (исключая аналитические) и исчерпывается строение большой парадигмы слабых глаголов исландского языка. Далее отражаются: классы глаголов; альтернационные ряды, реализующие данные модели; количество глаголов по классам и по альтернационным рядам в рамках каждой модели, а также общее количество глаголов, включаемых в каждую модель. Факультативно, только для 6, 7 и 10 моделей отражены дополнительно позиции 2 и 3 л. мн.ч. презенса в связи с противопоставлением в этих позициях разных морфов одной морфемы первому лицу. Для модели 7 обобщенная позиция претерита конъюнктива "расщеплена" на две позиции (позиции ед. и мн.ч.) в связи с противопоставлением морфов, реализующих ед.ч., морфам, реализующим мн.ч.
Все эти данные указаны в сводной таблице моделей синтеза форм слабых глаголов исландского языка (табл. 14).
Прежде чем перейти к анализу особенностей каждой модели, представляется важным продемонстрировать корреляцию между традиционно выделяемыми классами слабых глаголов и предложенными моделями синтеза их форм (табл. 15).
Таблица демонстрирует, что четко одно-однозначной корреляции между определенным классом глаголов и соответствующей морфонологической моделью не существует. Так, только IV классу глаголов соответствует одна модель (7); I же класс глаголов реализуется с помощью двух моделей (2 и 5), II — пяти (1, 2, 3, 4 и 8), a III — уже с помощью восьми моделей. Если пойти в интерпретации таблицы «от моделей», то корреляция будет выглядеть достаточно строгой: так, модели 1, 3, 6, 7, 9, 10 (т.е. всего шесть моделей) оказываются типичными только для какого-либо одного слабого класса.
Еще в более очевидной форме эта закономерность выступает при статистической обработке данных, т.е. при учете продуктивности модели. Представим эти данные в виде таблицы (табл. 16).
Из табл. 16 видно, что эффективность морфонологического моделирования подтверждается тем, что для каждого класса слабых глаголов оказываются доминирующими одна или две морфонологические модели, и тем, что, напротив, каждой морфонологической модели соответствуют преимущественно глаголы одного класса. Так, модель 7 — реализуется только
Таблица 15
Модель Класс |
1 |
2 |
3 |
4 |
5 |
6 |
7 |
8 |
9 |
10 |
I |
|
+ |
|
|
+ |
|
|
|
|
|
II |
+ |
+ |
+ |
+ |
|
|
|
+ |
|
|
III |
+ |
+ |
|
+ |
+ |
+ |
|
+ |
+ |
+ |
IV |
|
|
|
|
|
|
+ |
|
|
|
Таблица 16
Модель Класс |
5 |
2 |
7 |
1 |
б |
8 |
9 |
4 |
3 |
10 |
Всего по классам |
I |
41 |
36 |
|
|
|
|
|
|
|
|
77 |
II |
|
2 |
|
2* |
|
1 |
|
1 |
1 |
|
7 |
III |
2 |
2 |
|
9 |
3 |
2 |
1 |
1 |
|
1 |
21 |
IV |
|
|
16 |
|
|
|
|
|
|
|
16 |
Всего по моделям |
43 |
40 |
16 |
36 |
3 |
3 |
1 |
2 |
1 |
1 |
121 |
глаголами IV класса, модель 6 — глаголами III класса и т.д. Модели 2 и 5 оказываются совершенно нетипичными для глаголов непервого класса. В табл. 16 эти факты подчеркнуты выделением доминирующего числа глаголов, строящихся по указанной модели. Таким образом, решающим доводом в пользу морфонологического представления глаголов, например I класса, и необходимости его разбиения на две части является существование в рамках этого класса двух примерно равных по численности групп глаголов (41 и 36), следующих разным схемам чередований в большой парадигме, с разной длиной альтернационных рядов. Реально I класс слабых глаголов в его морфонологически маркированных разновидностях демонстрирует два типа большой парадигмы, существенно отличающихся друг от друга по фонологической субстанции ряда, по его длине (ср. ъ ~ у и е ~ а ~ ц) и по оформлению ед. и мн.ч. претерита.
Анализ морфонологически маркированных больших парадигм показывает, что системное противопоставление форм внутри парадигмы тесно связано с маркированностью одной или нескольких малых парадигм или с отчетливой внутрипарадигматической противопоставленностью отдельных форм. При этом способы морфологического и морфонологического противопоставления форм могут не совпадать. Если с морфологической точки зрения противопоставленными являются все указанные нами позиции, в качестве морфонологически противопоставленных они выступают далеко не всегда. Таким образом, при анализе оппозиций в малых парадигмах важно подчеркнуть, что все они маркированы морфологически в сопровождении морфонологических средств или без них, однако в случае омонимии морфологических средств, выраженных материально или нулем, морфонологические характеристики, как мы писали в I гл., повышаются в своем ранге, являясь единственным средством противопоставления форм. Так, если в формах йg hef ‘я имею’, но йg hafрi ‘я имел’ чередование корневой гласной является сопутствующим средством, то в формах йg hafрi ‘я имел’, но йg hefрi ‘я имел бы’ оно, повышаясь в ранге, является единственным средством противопоставления форм.
Итак, в целом следует отметить, что морфологические функции морфонологических явлений ни в одной из моделей по существу не совпадают. Так, функциональная нагрузка морфонологических явлений в первой модели заключается в выделении одних форм конъюнктива. Во второй модели специально маркированы формы претерита индикатива и причастия II. В третьей модели — формы ед. и мн.ч. претерита индикатива и т.д.
Подлинная морфологизация морфонологических явлений может быть отмечена лишь в тех противопоставлениях, где из-за тождества флексий дифференциальные признаки форм связаны с разной огласовкой последних.
При системном сопоставлении всех моделей выявляется, однако, тенденция использовать морфонологическую противопоставленность форм прежде всего для выделения претерита индикатива и конъюнктива. Из этого следует, что противопоставление форм претерита всем прочим формам было настолько существенным даже в пределах самого слабого глагола, что оно строилось не только с помощью дентального суффикса, но и с использованием морфонологических характеристик там, где это было возможно.
Следует подчеркнуть также, что релевантность морфологической позиции очевидна, поскольку последняя диктует правила появления перегласованной и неперегласованной гласной. Так, например, чередование а ~ ц в корневом морфе и а ~ u — в суффиксальном (модель 7) интерпретируется часто как фонологически обусловленное чередование перед формантом с начальной гласной и, однако "автоматизм" такого чередования нарушается в форме причастия II, ср. kцlluр-um, но kallaр-ur. Следовательно, морфологическая (морфонологическая), а не фонологическая позиция "решает судьбу" данного альтернационного ряда.
Что же касается субстанциональной (фонологической) реализации моделей, то большинство последних (6 моделей) заполняется одним единственным альтернационным рядом; лишь в модели 4 и 8 представлены два альтернационных ряда, в модели 1 и 2 — пять. В строении всех моделей наблюдается следующая особенность, касающаяся длины альтернационного ряда. Так, среди десяти моделей у пяти (1, 2, 3, 7, 8) альтернационный ряд состоит из двух фонем, т.е. два морфа обеспечивают функционирование всех форм большой парадигмы. В остальных моделях альтернационный ряд состоит из трех фонем. В отличие от сильного глагола, который демонстрирует до семи фонем в альтернационном ряду, слабый глагол, таким образом, характеризуется максимально трехчленной структурой альтернационного ряда.
Важно также отметить, что за каждым классом слабых глаголов достаточно жестко закреплены собственные альтернационные ряды, специфичные только для определенного класса. Так, альтернационный ряд а ~ ц ха рактерен только для IV класса, о ~ у — для III класса и т.д. Единственным исключением в модели 5 является альтернационный ряд е ~ а ~ ц, характерный и для I, и для III класса. Однако если число глаголов I класса с этим альтернационным рядом составляет 41 единицу, то число глаголов III класса — всего две единицы, т.е. глаголы III класса находятся на периферии модели. Еще одним подтверждением важности морфонологических характеристик является тот факт, что разные классы слабых глаголов демонстрируют чередования, разные по своей фонологической субстанции. Так, в I классе глаголов морфы, содержащие корневую гласную у, могут чередоваться только с морфами, содержащими гласную и, ср. hlymja ‘греметь’, во II классе глаголы с той же исходной гласной корня чередуются с о, ср. yrkja ‘сочинять’. Аналогично, глаголы II класса, ср. sжkja ‘приходить’, ‘посещать’, противопоставлены глаголам III класса, ср. tжja ‘трепать’, поскольку в первом случае, в рамках той же модели, ж чередуется с у, а во втором — с б.
Маркером принадлежности глаголов к разным классам и моделям служит также и вертикальная симметрия в строении альтернационных рядов, ср. о ~ у и у ~ о, u ~ у и у ~ u. Так, если в основе инфинитива представлена гласная у, чередующаяся в формах (по модели 2) с о, то это свидетельствует о принадлежности данных глаголов только ко II классу, а о ~ у (по модели I) — к III классу, ср. yrkja ‘сочинять’ (II класс), юora ‘осмелиться’ (III класс). Даже в том случае, когда симметричные альтернационные ряды б ~ ж и ж ~ б характеризуют фонологическое строение глаголов одного класса, в данном случае третьего, то все равно эти глаголы разведены по разным моделям, ср. sб ‘сеять’ — модель I, tжgja ‘трепать’ — модель 2. Уже это указывает на важность той исходной фонологической структуры, которая представлена в форме инфинитива, начинающего собой альтернирование морфов в наших моделях и выступающего в этом смысле в качестве "вершины" большой парадигмы. И в этом смысле наши модели соответствуют лексикографической практике представления глагола в форме инфинитива и свидетельствуют о том, что реальную запись чередующихся морфов в словаре можно заменить простым указанием на номер модели при каждом морфонологически маркированном слабом глаголе, что, конечно, существенно упрощает подачу их форм. Так, например, вместо указания при глаголе telja ‘считать’ форм tel, taldi, tцldum, taliр [Берков 1962, 760] мы могли бы ограничиться следующей записью: teljag5-di.