- •Е. С. Кубрякова, ю. Г. Панкрац
- •От авторов
- •Часть I
- •Теоретические предпосылки морфонологического исследования
- •Глава 1
- •О предмете морфонологии и ее задачах
- •Глава 2 к определению понятия морфонологической характеристики
- •Глава 3 о понятии морфонологического правила и особенностях функционально-динамического подхода к морфонологическим явлениям
- •Часть II исследование морфонологических явлений в парадигматике германских языков введение
- •Глава 1 морфонологические явления в области именной парадигматики общие замечания
- •Морфонологические средства выражения категории числа
- •Нидерландский язык
- •Африкаанс
- •Датский язык
- •Шведский язык
- •Английский язык
- •Немецкий язык
- •Исландский язык
- •Морфонологические средства выражения категорий рода и падежа
- •Моделирование морфонологически маркированных парадигм исландских существительных
- •Модели синтеза форм существительных исландского языка
- •Глава 2 морфонологические явления в области глагольной парадигматики общие замечания
- •Морфонологическая характеристика глаголов в исландском языке Слабые глаголы
- •Модели синтеза форм слабых глаголов исландского языка
- •Сильные глаголы
- •Модели синтеза форм сильных глаголов исландского языка
- •Морфонологическая характеристика глаголов в немецком языке Слабые (аномально-слабые) глаголы
- •Сильные глаголы
- •Морфонологическая характеристика глагола в нидерландском, датском и английском языках
- •Модели синтеза морфонологически маркированных глаголов нидерландского языка
- •Модели синтеза морфонологически маркированных глаголов датского языка
- •Прочтение альтернационных рядов в датском языке
- •Модели синтеза морфонологически маркированных глаголов английского языка
- •Глава III роль морфонологических данных в типологическом описании германских языков
- •Заключение
- •Литература
- •Оглавление
Глава III роль морфонологических данных в типологическом описании германских языков
Подводя итоги проведенному исследованию, следует отметить, что они могут рассматриваться с трех разных точек зрения: с одной стороны, по их значению для собственно морфонологии и разработки методики морфонологического анализа; с другой стороны, по возможности их использования для характеристики синхронного статуса отдельно взятого (германского) языка, особенно для уточнения грамматического описания такого языка в его морфонологически маркированной области, и, наконец, по их значимости для типологической характеристики близкородственных языков и объективной их классификации.
Однако основное внимание здесь уделяется именно типологическому ракурсу, ибо цель главы — установление роли морфонологических данных в типологическом изучении языков.
Основным понятием в исследовании явилось понятие альтернирующей морфемы как единицы, функциональная нагрузка морфов которой определялась соответственно их участию в той или иной парадигме и тех или иных парадигматических объединениях. При этом состав альтернирующей морфемы описывался, с одной стороны, с помощью представления переменных этих морфов в виде альтернационного ряда, отражающего субстанциональную фонологическую (в нашем случае — вокалическую) сущность изучаемого явления, с другой стороны, в виде набора морфов, соотнесенных с той позицией, которую каждый из них занимает в определенной парадигме. Это и обеспечивало описание грамматических ролей морфов, т.е. их функций.
Соотнесение субстанционального и функционального начал морфонологических характеристик позволило положить эти постоянно коррелирующие признаки в основу выделения типов парадигм, маркированных морфонологическими явлениями, и установить конечное число этих парадигм в каждом германском языке и их специфику. Это в свою очередь позволило описать более подробно модели синтеза форм в парадигмах, построенных с помощью альтернирующих морфем. При этом представление морфонологических явлений в виде серий обобщенных динамических моделей, обеспе чивающих воссоздание процесса синхронного конструирования всех словоформ одной парадигмы, дало возможность выведения правил выбора определенного морфа из нескольких морфов одной морфемы и тем самым предсказание правильного облика соответствующей словоформы.
Таким образом, функциональный и системный анализ морфонологических моделей позволил приписать каждому морфонологическому явлению вполне определенные функции, до сих пор ускользавшие из поля зрения исследователей, и дать объяснение некоторым фактам, казалось бы, не укладывающимся в систему и описываемых обычно в виде исключений. В свою очередь это позволило связать с наличием морфонологических характеристик не столько действие разрушительного и хаотического начала, сколько начала упорядочивающего, продолжающего ту линию противопоставления грамматических схем, которые четко намечены в системе данного языка, в его грамматике.
Однако при описании морфонологических явлений в парадигматике германских языков исследователь сталкивается с парадоксальной картиной, — с одной стороны, несомненно, все факты как таковые в целом были описаны достаточно подробно. С другой, несмотря на существование ряда работ, освещающих тип и характер морфонологических преобразований в спряжении глагола и склонении имен, вопрос об удельном весе морфонологии в парадигматике, о функциональной нагрузке отдельных альтернаций, о корреляциях между фонологическими и морфонологическими, а также — между морфологическими и морфонологическими явлениями в строении больших и малых парадигм имени и глагола, о характере морфонологических правил и т.п. никем еще специально не рассматривался. Можно поэтому утверждать, что хорошо известный дескриптивный материал все же не был еще осмыслен по его роли в синхронии германских языков, а значит, не мог быть использован и при их типологической характеристике. В задачу настоящего исследования входило соответственно восполнение этого пробела и решение всех перечисленных частных задач.
При анализе именной и глагольной парадигматики выявилось с полной очевидностью, что типологический статус морфонологии в отдельных германских языках нетождествен и что отход от того состояния, которое теперь демонстрируется одним исландским языком, может быть интерпретирован как процесс рецессии морфонологических признаков, охватывающий современные германские языки в разной мере, в разных участках и с разными последствиями. В то же время и интенсивность этого процесса, и черты его своеобразия в каждом из рассматриваемых языков могут быть объективно измерены и оценены как по их роли внутри системы отдельно взятого языка, так и по их сравнению с тем, что мы обнаруживаем в языке, принятом за эталон описания, т.е. в исландском языке.
Это важнейшее положение можно интерпретировать и как доказательство самого существования ингерентной связи между типом языка и сложностью его морфонологической системы, и как довод в пользу того, что при радикальном изменении удельного веса морфонологических явлений в парадигматике языка так же радикально преобразуется тип языка, и, наконец, как аргумент в защиту той точки зрения, что размещение от дельных германских языков на типологической шкале теснейшим образом связано не только с чисто морфологическими характеристиками этих языков, но и с признаками собственно морфонологическими. Рецессивность морфонологических признаков — столь же существенная типологическая черта в арсенале германских языков, сколько отмечаемая рядом исследователей рецессивность морфологических признаков.
В пределах этого исследования совершена попытка продемонстрировать суть этого явления на материале имени и глагола. Под рецессивностью здесь понимается постепенное, градуальное снятие морфонологических явлений, ослабление их маркирующих функций, редукция типов представленных альтернаций, затронутость морфонологическими явлениями все меньшего количества грамматических оппозиций. Каждый германский язык может рассматриваться с синхронной точки зрения как отражающий разные типологические позиции на единой шкале, фиксирующей рецессию признаков по всем указанным направлениям.
Для доказательства этого общего тезиса мы проанализировали в настоящем исследовании то, что можно было бы назвать условно степенью морфонологической маркированности изучаемой системы30.
Если в качестве такой системы рассматривать систему имени, то учет этого критерия позволяет противопоставить в языках германского ареала три группы языков. При этом в качестве основного признака такой классификации, кроме чисто квантитативных показателей, т.е. удельного веса морфонологических явлений в каждом из сопоставляемых языков, выступает рецессивность морфонологических явлений в системе каждого языка. Так, альтернация гласных в языках африкаанс, нидерландском, английском, датском и шведском служит только выражению числа, в немецком -выражению числа и рода, в исландском — числа, рода и падежа. Для двух последних языков функции морфонологических характеристик более сложны, ибо они заключаются не только в выражении указанных грамматических категорий, но и в установлении определенных корреляций между ними, т.е. сети зависимостей между этими категориями.
Исландский язык может рассматриваться как представитель вполне определенного типа и приниматься за своего рода типологический эталон, в качестве образца языка с высокой степенью морфонологической маркированности его именной системы. Подобная высокая степень морфонологической маркированности обусловливается в исландском языке следующими факторами:
1) здесь нет ни одной грамматической оппозиции, которая не может быть передана либо одной морфонологической характеристикой, либо морфонологическими средствами в сочетании с флексиями;
2) здесь нет ни одной грамматической категории, которая не была бы маркирована морфонологически;
3) правила образования (синтеза) форм существительных для большого количества существительных должны формулироваться с участием и учетом морфонологических характеристик;
4) в систему морфонологических альтернаций вовлечены почти все гласные фонемы исландского языка, что означает широкое использование фонологии в осуществлении вторичных диакритических функций фонемы и, что еще более важно, тесную связь морфонологии не только с вышележащими уровнями, но и с нижележащими;
5) морфонологические альтернации, принимая участие в маркировании нескольких грамматических категорий одновременно, обладают не только высокой функциональной нагрузкой (в связи с чем можно говорить о своеобразном синкретизме функций альтернирующих морфов), но осуществляют столь важную для общей организации именной системы взаимозависимость и взаимообусловленность категорий рода-числа-падежа-типа склонения.
Из всех перечисленных признаков именно этот последний — многомерность и сложность строения грамматических оппозиций в сфере существительного — наиболее ярко свидетельствует о том, как глубоко проникает морфонология в парадигматику имени. Ни в одном из германских языков такое сложное переплетение и взаимодействие всех грамматических категорий более не представлено и, следовательно, рецессия, отклонение всех германских языков от типа, фиксируемого исландской системой, начинается именно с разрушения регулярных корреляций между сетью признаков. Но еще в более сложной форме выступают последовательные отклонения от языка — эталона в области глагола.
Ранг морфонологических характеристик здесь еще более высок. Если в сфере существительного типы склонения не могут быть противопоставлены по наличию/отсутствию морфонологических явлений и лишь разновидности кардинальных типов выступают как маркированные морфонологически, в сфере глагола наблюдается иная картина. Здесь, напротив, основное деление глаголов сообразуется с морфонологическими факторами: сильные глаголы и определяются как класс единиц, чье формообразование обусловлено альтернированием корневой морфемы. Противопоставленные же им слабые глаголы характеризуются не только собственной системой флексий, но принципиально иным типом альтернирования корневой морфемы, которая заключается в поразительном отличии самой техники моделирования альтернационного ряда.
Однако не только по затронутости альтернациями сильных и слабых классов глаголов, но и по количеству альтернационных рядов и моделей, т.е. типов парадигм, по числу позиций в большой парадигме, а также морфов, используемых в формообразовании, по удельному весу самих морфонологически маркированных глаголов, а главное, по сложности моделирования последних, отклонения от языка — эталона выступают особенно четко. Так, при сопоставлении исландского языка с немецким, нидерландским, датским и английским становится очевидным, что в последних имеет место сокращение: а) числа моделей (с 36 — в исландском до 12 — в немецком, 4 — в нидерландском и 3 — в датском и английском); б) количества позиций (с 7 — в исландском до 6 — в немецком и 3 — в остальных языках); в) длины альтернационного ряда, т.е. максимально возможного числа морфов, принимающих участие в построении форм одного глагола как в большой парадигме (с 7 — в исландском до 5 — в немецком и до 3 — в остальных языках), так и при противопоставлении любых двух малых парадигм (с 5 — в исландском до 3 — в немецком и 2 — в остальных языках).
Итак, конечные выводы исследования, основанные на анализе вокалических альтернаций корневых (неаффиксальных) морфем современных германских языков, сводятся к тому, что германские языки могут быть объединены по наличию в них корневых морфем альтернирующего типа и в имени, и в глаголе. Общей является также большая степень сохранения морфонологических чередований в глаголе по сравнению с именем31 и преимущественное использование этих явлений для маркирования категории числа в имени и противопоставление презенса претериту в глаголе. Общей является и возможность морфологизации морфонологических явлений, т.е. повышения последних в ранге.
В то же время разной оказывается субстанция альтернирующих рядов, ибо несмотря на то, что в принципе во всех сопоставляемых языках преобладают вокалические чередования, расходятся сами инвентари этих чередований. Нетождественны германские языки и по количеству морфонологических моделей, числу характеризующих их членов, а следовательно, по количеству типов парадигм маркированных морфонологически в этих языках. Это предопределено также нетождественной функциональной нагрузкой каждой морфонологической модели и каждого морфонологического явления.
По степени морфонологической маркированности систем имени и глагола германские языки также нетождественны. В силу этого одни германские языки следует рассматривать как языки с развитыми, а другие, напротив, со слаборазвитыми морфонологическими системами.
В итоге морфонологические параметры не дают оснований объединить германские языки в единый тип, а только сблизить одни из них на шкале типологических признаков и, напротив, показать удаленность одного языка относительно другого. Морфонологические критерии позволяют представить некую объективную классификацию и распределение этих языков в германском ареале. Они позволяют определить объективную степень близости германских языков с морфонологической точки зрения. Таким образом, по причинам, о которых говорилось, германские языки могут быть не только объединены, но и разъединены. Использование морфонологических критериев позволяет осуществить такую классификацию германских языков, в итоге которой становится очевидной и их типологическая нетождественность, во всяком случае нетождественность, связанная с использованием разных механизмов в строении парадигм имени и глагола.
Все данные нашего анализа могут быть представлены в виде единой сводной таблицы (табл. 32), позволяющей установить среднее количество альтернационных рядов, реализуемых в пределах одной морфонологичес кой модели,
Таблица 32
Язык |
Кол-во.мо-делей |
Кол-во позиций |
Кол-во аль-тер. рядов |
Длина альтер. рядов |
Кол-во морфонолог. мар-киров. глаголов |
Среднее кол-во аль-терн. рядов на модель | ||
Исландский |
35 |
7 |
64 |
от 2 до 7 |
296 |
~ 2 | ||
Немецкий |
11 |
6 |
28 |
от 2 до5 |
180 |
~ 2,5 | ||
Английский |
4 |
3 |
30 |
от 2 до 3 |
193 |
7,5 | ||
Датский |
3 |
3 |
30 |
от 2 до 3 |
106 |
10 | ||
Английский |
3 |
3 |
36 |
от 2 до 3 |
119 |
12 |
а также выявить специфику каждого из рассматриваемых языков по таким параметрам, как общее количество морфонологических моделей, общее количество морфонологически маркированных глаголов и т.п. Этот показатель может рассматриваться в качестве особого индекса, характеризующего степень упорядоченности морфонологической системы в каждом сопоставляемом германском языке.
Мы отдаем себе отчет в том, что этот индекс, вычисленный только на материале глагольного формообразования, может обладать лишь относительной значимостью для определения типологического статуса сопоставляемых языков как в силу невозможности его соотнесения с аналогичным индексом в других индоевропейских и неиндоевропейских языках, так и в силу того, что даже внутри германской группы языков этот индекс характеризует только глагольную парадигматику. Вместе с тем, по нашему мнению, этот рабочий признак способствует более точной и обоснованной классификации германских языков, в которой за эталон описания принят исландский язык и который поэтому характеризует все прочие германские языки по степени отклонения от этого эталона на градуальной шкале морфонологических признаков.
По морфонологическим критериям в германском ареале противопоставляются 3 группы языков: языки со сложноразвитыми морфонологическими системами (исландский и немецкий); языки с относительно слаборазвитыми морфонологическими системами (датский и английский)32 и языки промежуточного типа (нидерландский). Как показывают данные сводной таблицы, "расстояние" от одного языка до другого неодинаково. Если расположить языки на одной шкале и взять за основной параметр при их сопоставлении среднее количество альтернационных рядов, приходящихся на одну модель, германские языки распределяются следующим образом:
Исл. Нем. Нидерл. Датск. Англ.
0 2 2,5 7,5 10 12
Интересно отметить, что обнаруженные морфонологические особенности германских языков в общем коррелируют с расхождениями в типологическом статусе этих языков, установленными на основе морфологической классификации и исчисления морфологических индексов [подробнее см. Кубрякова 1970, 175—181]. Одновременно с этим они способствуют уточнению и более строгой дифференциации этих данных, поскольку, хотя морфонологические явления и продолжают расподобление грамматических классов, начатое на собственно морфологическом уровне, они еще больше детализируют уже существующие классификации, нередко организуя свои собственные типы парадигм. Это особенно очевидно в языках с развитыми морфонологическими системами, однако организующее начало морфонологии в принципе ощущается и там, где морфонологические модели включают в сферу своего действия достаточно представительное число единиц.