Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

Цивилизационное единство верхнего палеолита

Неполнота археолого-антропологических данных способствовала появлению большого количества литературы, сконцентрированной на мировоззренческих вопросах начала культуры и общества. Описанию верхнепалеолитического человечества в ней отводится второстепенная роль, а между тем историко-культурная реконструкция эпохи могла бы повлиять на ход дискуссий. Изучение доисторической ойкумены свидетельствует не только о распределении древнейших сообществ в пространстве и времени, но косвенно и о характере и силе связующих их нитей.

Сложилось представление о локальности раннего исторического процесса, который был связан с двумя первичными

1 Брейль А. Запад — родина великого наскального искусства // Первобытное искусство. Новосибирск, 1971.

277

очагами антропогенеза и расообразования, восходящими к нижнему палеолиту. Гипотеза децентризма1, сменившая гипотезу широкого моноцентризма2, помещает человечество в двух локусах: афро-европейском и азиатском. Между двумя первичными очагами поддерживаются контакты, а внутри них формируются культурно-территориальные провинции со своим расовым, технологическим, хозяйственным типом. В позднем палеолите у обитателей приледниковой Европы (так называемый кроманьонский человек) выражены черты европеоидной расы, в южном Средиземноморье - негроидной, на Востоке ойкумены — монголоидной. Следует сказать и о едином хозяйственнокультурном типе с устойчивыми локальными особенностями, которые обеспечат своеобразие исторических цивилизаций.

Нет сомнений, что такие атрибуты Homo sapiens, возникшие в позднем палеолите, как язык, верования, изобразительная и пластическая образность, графический символизм, выводимы из типа ископаемой цивилизации, способа жизни людей.

Мы неоднократно упоминали «революцию», «переворот», «скачок» применительно к данному этапу первобытности, но надо помнить, что это - отрезок истории продолжительностью 20-30 тыс. лет. В течение этого времени у обитателей приледниковой зоны обнаруживается преемственность физического облика, индустрии, быта, художественных стилей, что, очевидно, говорит об устойчивости сложившейся здесь антропокультурной системы. Это - охотничья цивилизация не только в смысле преобладающей производственной активности и хозяйственной основы, но и как мироотношение, человеческий склад, эстетическая и этическая традиции. Охотничьи сообщества безраздельно господствовали на континентах и вели постоянную и неизбежную борьбу с крупными и опасными животными. Вечные преследователи и ловцы, своей энергией, выносливостью они значительно превосходили людей более спокойных и мирных занятий. «Надо суметь почувствовать всю сверхчеловечность или, вернее, звериность их дикой энер-

1См.: Алексеев В.П. География человеческих рас. М., 1978.

2См.: Рогинский Я.Я., Левин М.Г. Антропология. М., 1963.

гии»1. Наиболее динамичными и темными сторонами человеческого поведения культура обязана именно этой эпохе, о которой можно сказать «нечеловеческое - слишком человеческое, а звериное

— слишком звериное»2.

Первоосновой духовной культуры верхнего палеолита является магия.

Первоосновой духовной культуры верхнего палеолита является магия. Теории магии трактуют ее отношение к религии и тяготеют к двум полюсам: на одном магия определяется как практическое демоническое действие, не совместимое с религией, на другом - она сливается с религией. Впрочем, магия - это верование и одновременно действие, ибо в любом колдовстве на первом месте активные манипуляции и движения. Это стало возможным, когда эволюция, избавив передние конечности гоминид от опорных функций, наделила человека новыми степенями двигательной свободы. Но множество моторных комбинаций, доступных человеку, требует психофизиологической регуляции, в том числе с помощью образов ближайшего представимого

Культурология: Учебное пособие / Под ред. проф. Г.В. Драча. - М.: Альфа-М, 2003. - 432 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

или более отдаленного действия. Отсюда возникает двигательная фантазия, первичный координатор человеческих проектов, еще до-сознательных и погруженных в моторную активность. Философ и антрополог А. Гелен, исследовавший роль сенсомоторики в становлении человека и его культуры, писал: «Движения рук, первоначально обремененные задачами перемещения, теряют их с обретением вертикального положения. Во множестве игровых, обиходных, осязательных и хватательных движений они проиграли огромное количество комбинаций и вариаций в прямом контакте с самими вещами. Но это значит: они не совершили действий в собственном смысле слова, заранее запланированной работы. Только когда развернуто поле проектов фантазии, все вариации и комбинации могут быть спроектированы заново, "в представлении", в воображаемой картине движений и ситуаций, а само реальное движение становится направляемым, вторично вводимым рабочим движением»3.

Все исследователи первобытной культуры признают, что палеолитические изображения - это аксессуары ритуала. Охот-

1Никольский В.К. Очерки первобытной культуры. М.; Пг, 1924. С. 92.

2Там же. С. 77.

3Гелен А. О систематике антропологии. Проблема человека в западной философии. М., 1988. С.

279

ничья магия репетирует появление добычи и овладение ею. Разумеется, сводить действие к тренировке невозможно: эта вторая реальность, создаваемая на ходу, воспринимается как подлинная, первая реальность. «Переосмысляя реальность, это общество начинает компоновать новую реальность, иллюзорную, в виде репродукции того же самого, что оно интерпретирует. Это

иесть то, что мы называем обрядом, и что в мертвом виде становится обычаем, праздником, игрой

ит.д. Мышление, орудующее повторениями, является предпосылкой к тотемистическому мировоззрению, в котором человек и окружающая действительность, коллектив и

индивидуальность слиты, а в силу этой слитности и общество, считающее себя природой, повторяет в своей повседневности жизнь этой самой природы»1.

Вычленение содержания первичного магического действия приводит к определениям древнейшего

охотничьего культа - тотемизма — веры в животных-прародителей (в меньшей степени — в растения и силы природы). Трактовка тотемизма как первобытной системы классификации2 не противоречит религиоведческому пониманию этого многофункционального явления.

Реконструкция позднепалеолитических культур имеет гипотетический характер и в значительной степени основывается на этнографических аналогиях. Наиболее часто жителей верхнего палеолита сопоставляют с австралийскими аборигенами. Следует, однако, учитывать, что коренные жители Австралии до прихода европейцев уже перешли от палеолита к мезолиту. У обитателей приледниковых пещер Европы культ животных-предков, скорее всего, носил примитивную форму «пратотемизма».

В нижнепалеолитической картине мира образ человека заслонен фигурой зверя, человеческое и животное сливаются. Идентификация со зверем современной личности является патологией, атавизмом, который, однако, имеет достаточно определенный исторический адрес. «Жутко живые магические образцы пещерников говорят о расцвете симильного колдовства» . По Дж. Фрэзеру, симильная (контагиозная) магия основана на том, что физи-

1Фрейденберг ОМ. Поэтика сюжета и жанра (период античной литературы). М., 1936. С. 54.

2См.: Levi-Strauss С. La pensee sauvage. P., 1962. 3 Никольский В.К. Указ. соч. С. 84.

280

ческому воздействию подвергается изображение или фигурка объекта колдовства. Таким образом, здесь имеет значение точность изображения. При так называемой парциальной магии, действующей по принципу pars pro toto (часть равна целому), изображения не требуется, но необходимо иметь что-то от предмета чаровства (клочок одежды, волос, слюну и т.д.)1.

«Европейский пратотемизм, с его странной иконографией, звериными танцами и волшебными трещотками, нерасторжимо перевит с колдовством, причем с симильным гораздо сильнее, чем с парциальным... Ритм общей работы, таинственный успех коллективного труда в области, где индивид бессилен, гипноз толпы - все это, как и многое другое, укрепило веру в непобедимую мощь колдовских заклинаний, церемоний, как и в развитии языка; главную роль в эволюции магии играло коллективное творчество»2.

Культурология: Учебное пособие / Под ред. проф. Г.В. Драча. - М.: Альфа-М, 2003. - 432 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [e-mail] || http://yanko.lib.ru

Магическая имитация жизни не только сфокусировала в себе лучи восходящего сознания, но и послужила культурной проформой, в которой до времени только и могли существовать более молодые способы отражения мира: религия, искусство, пранаука.

Верхний палеолит — эпоха, которая породила основные символы коллективного бессознательного, так называемые архетипы. У всех известных этнографии первобытных народов ритуал так или иначе слит с мифом, который можно рассматривать как объяснение, сценарий ритуального действия, однако допущение мифотворчества в палеолите слишком произвольно. Способность к сюжетосложению в этот период вообще оценивается довольно низко; эта оценка основана, в частности, на анализе изображений в пещерных галереях, где не удается выделить какие-то композиционные принципы, за немногими исключениями. Фигуры размещаются хаотично, живописное пространство организуется присоединительной связью. «Столь существенная ограниченность плана изображения делала невозможной (во всяком случае, в изобразительном искусстве) передачу сюжета, некоторые факты, свидетельствующие об

1См.: Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М, 1986.

2Никольский В.К. Указ. соч. С. 96.

281

отношении палеолитического человека к настенной живописи, также заставляют думать о том, что древнейшие образцы изобразительного искусства и не преследовали цели передачи сюжета. Скорее в них лишь заготавливались некоторые шаблоны, указывавшие на какую-то совокупность объектов и отношений между ними, которые позднее могли оформиться в сюжет»1.

Подобные семиотические интерпретации почти полностью отрицают способность палеолита к организации связной картины мира, сводя культурную роль целой эпохи к подготовке элементов для упорядоченной системы представлений. С этой точки зрения первую законченную модель Космоса дает Мировое древо — композиция, поделенная на три пространственно-семантические зоны: верх (небо) - середина (земля) и низ (подземное царство). В трехчастную конфигурацию мира входят и нижнепалеолитические «заготовки», впрочем, обнаруживающие склонность к такой семантизации еще до эпохи мирового дерева. Копытные животные с палеолитических росписей становятся символами срединного царства, птицы - верхнего, рыбы и змеи - нижнего. Все, находящееся вне текстуально-семантической системы мирового дерева, относится к хаосу и доступно прочтению и пониманию только после введения в пределы правильных культурных интерпретаций и символов. «Понятие мирового дерева (или его образа - шаманского дерева) обозначает установление всех мыслимых связей между частями мироздания и прекращение состояния хаоса»2.

Возникновение языка в позднем палеолите не вызывает сомнения. Вокальная коммуникация ископаемых гоминид перешла в членораздельную речь Homo sapiens под влиянием антропологических, экологических, технологических, психосоциальных причин. Иерархия этих причин не ясна и, разумеется, не охватывается отдельными гипотезами и теориями. Некоторые авторы считают глоттогенез (возникновение языка) результатом постепенного суммирования речемыслительных навыков, приобретенных при обработке камня.

1Топоров В.Н. К происхождению некоторых поэтических символов (палеолитическая эпоха). Ранние формы искусства М, 1972. С. 83-84.

2Там же. С. 96.

282

Иначе представляет возникновение языка историк и антрополог Б.Ф. Поршнев. Коммуникацию ископаемых гоминид он разделяет на три стадии: животной имитации, суггестации ископаемых людей и речевого общения Homo sapiens, причем каждый этап начинается отрицанием предыдущего и диалектическим скачком. Ведущим фактором антропогенеза является коммуникативное взаимодействие, а не труд. Скачок ко второй сигнальной системе Поршнев объясняет несовместимостью двух эволюционных ветвей на рубеже позднего палеолита и необходимостью психологической и культурной защиты

Культурология: Учебное пособие / Под ред. проф. Г.В. Драча. - М.: Альфа-М, 2003. - 432 с.