С. О причинах противодействия правосудию или всегда ли намеренное создание помех судебному производству свидетельствует о ненадлежащем поведении?

Намеренное создание препятствий в развитии и завершении судебного производства, затягивание судебного процесса как в доктрине процессуального права, так и в судебной практике традиционно рассматривается как злоупотребление процессуальным правом. Данный постулат фактически аксиоматичен - считается общепризнанным, что подобное поведение лица характеризуется отсутствием у него цели получения судебной защиты *(30), а именно последнее обстоятельство и является главным отличительным признаком злоупотребления процессуальным правом. Вместе с тем анализ реальной судебной практики приводит к выводу, что данный постулат, до сих пор не ставившийся под сомнение, на самом деле, во-первых, вовсе не является безусловным, а во-вторых, не может считаться универсальным.

Как отмечается в литературе, "затягивание судебного процесса рассматривается как разновидность действий или поведения стороны, препятствующих судебному разбирательству" *(31). Но всегда ли из этого совершенно справедливого вывода можно вывести знак равенства между подобным поведением и злоупотреблением процессуальным правом?

Как представляется, ответ на этот вопрос должен быть скорее отрицательным, так как, по крайней мере, в некоторых случаях затягивание судебного процесса может являться, по сути, единственным способом реализации материального права лица, действующего подобным образом, и причины такого положения кроются как в нормах материального права, так и в обеспечивающем их реализацию процессуальном регламенте.

В качестве примера можно привести реально имевшую место правовую ситуацию, в связи с которой в судах возникла целая "серия" различных дел. Крайне схематично эту ситуацию можно описать следующим образом.

Собственник здания заключил несколько договоров продажи этого здания с разными юридическими и физическими лицами. Переход права собственности ни к одному из покупателей не был зарегистрирован, так как вначале этому препятствовали объективные причины - действительная площадь здания в связи с проведенной реконструкцией не соответствовала площади, указанной в правоустанавливающих документах, - а впоследствии продавец стал уклоняться от государственной регистрации. В связи с этим некоторые из покупателей обратились в суды с требованиями зарегистрировать переход права собственности. В соответствующих делах, одни из которых рассматривались в арбитражном суде, а другие - в суде общей юрисдикции, каждый из истцов со ссылкой на п. 2 ст. 551 ГК требовал осуществить государственную регистрацию перехода права собственности на спорное здание, основывая свое требование на заключенном между истцом и ответчиком (продавцом) договоре продажи недвижимости.

В принципе, требования каждого из истцов являлись правомерными - ведь ответчик действительно уклонялся от государственной регистрации перехода права собственности, это обстоятельство не оспаривалось. Позиция ответчика в основном заключалась в том, что в сложившейся ситуации, т.е. при наличии нескольких договоров продажи спорного здания, вопрос о том, за кем именно из покупателей следует зарегистрировать переход права собственности, должен быть разрешен судом.

Действительно, ответчик не может исполнить свои обязательства по всем договорам продажи одной и той же индивидуально-определенной вещи, обеспечив со своей стороны регистрацию перехода права собственности на эту вещь к каждому из покупателей. Не может и суд обеспечить защиту прав всех покупателей испрашиваемым ими способом. Удовлетворить требования всех покупателей невозможно, в ином случае окажется, что каждый из них станет единоличным собственником одного и того же объекта недвижимости. Решения судов в таком случае будут противоречить друг другу и будет непонятно, какое же из них должен будет исполнять регистрирующий орган (который и вносит в единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним сведения о зарегистрированных правах), если представить ситуацию, что к нему обратятся сразу несколько покупателей, имеющих на руках вступившие в законную силу решения судов о регистрации перехода права собственности на один и тот же объект недвижимости от продавца к каждому из них.

Кроме того, в результате вынесения судом решения о государственной регистрации перехода права собственности к кому-либо из покупателей и вступления такого решения в законную силу ответчик утрачивает способность отвечать по всем другим аналогичным искам: ведь требование зарегистрировать переход прав от одного субъекта к другому может быть предъявлено к правообладателю, ответчик же в силу решения суда, удовлетворившего требования одного из покупателей, утрачивает право собственности на недвижимость, следовательно, все остальные предъявленные к нему иски, основанные на том, что ответчик уклоняется от регистрации, становятся беспредметными, так как у спорного имущества уже другой собственник.

Очевидно, что в подобном случае всем остальным покупателям придется отказать в аналогичных исках, они должны будут прибегнуть к какому-то другому способу защиты, например требовать от продавца возмещения убытков, уплаты договорной неустойки за неисполнение обязательства и т.п.

В описанной ситуации нельзя утверждать, что покупатели избрали ненадлежащий способ защиты своих прав, нарушенных ответчиком, с чем мог бы быть связан отказ в иске. Напротив, норма материального права (п. 2 ст. 551 ГК) прямо указывает, что в случае, когда одна из сторон уклоняется от государственной регистрации перехода права собственности на недвижимость, суд вправе по требованию другой стороны вынести решение о государственной регистрации перехода права собственности.

Итак, имеется нарушение прав каждого из истцов, иски предъявлены к надлежащему ответчику, истцами испрашивается надлежащий способ судебной защиты, но удовлетворен может быть только один из исков. Возникает вопрос: какой именно?

Нельзя сказать, что нормы материального права полностью оставляют решение этого вопроса на волю случая, ставя защиту нарушенных прав в зависимость от того, в пользу кого из покупателей судебное решение будет первым вынесено, или первым вступит в законную силу, или первым будет представлено в регистрирующий орган, или первым будет исполнено этим органом.

Напротив, некоторые ориентиры для суда в законе на этот счет имеются. Так, согласно ст. 398 ГК в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в возмездное пользование кредитору последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях. Это право отпадает, если вещь уже передана третьему лицу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления. Если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше, а если это невозможно установить - тогда тот, кто раньше предъявил иск. Вместо требования передать ему вещь, являющуюся предметом обязательства, кредитор вправе потребовать возмещения убытков.

Следовательно, требование покупателя зарегистрировать переход права собственности на недвижимое имущество на основании договора продажи недвижимости в случае уклонения продавца от государственной регистрации, по сути, равнозначно предусмотренному ст. 398 ГК требованию о передаче индивидуально-определенной вещи в собственность кредитору (покупателю). Это связано с тем, что "передать в собственность" недвижимое имущество невозможно иначе как посредством государственной регистрации перехода права собственности от покупателя к продавцу, так как до момента такой регистрации недвижимость не переходит в собственность покупателя. При наличии нескольких договоров продажи одной и той же недвижимости, переход прав на которую просят зарегистрировать истцы (покупатели), не существует иных, кроме указанных в ст. 398 ГК, критериев выбора того из покупателей, которому должен быть отдан приоритет.

Однако процессуальные возможности для реализации положений ст. 398 ГК достаточно ограничены. Ведь для того, чтобы определить, кто же из кредиторов (покупателей) на самом деле имеет преимущество перед остальными на получение недвижимого имущества в свою собственность, необходимо соблюдение ряда условий. Во-первых, вопрос о наличии соответствующего преимущества должен, по крайней мере, входить в предмет доказывания. Во-вторых, кредиторы, в отношении которых решается вопрос о том, кто из них имеет указанное преимущество (т.е. о наличии у них соответствующего материального права и его соотношении с правом истца), должны участвовать в деле в качестве стороны. В-третьих, между кредиторами должен существовать формализованный судебный спор по этому вопросу в виде принятого судом иска (исков).

Иначе говоря, для определения судом указанных в ст. 398 ГК приоритетов необходимо рассмотреть какой-то совершенно другой спор или несколько споров, а не те, которые уже находятся на разрешении суда. Ведь по имеющимся на рассмотрении суда делам истцы (покупатели) не указывают в своих исках на наличие также и других покупателей (они могут вообще не подозревать о существовании таковых), не просят установить свое преимущество перед другими покупателями, не ссылаются в основаниях своих требований на это обстоятельство. Их иски предельно просты: заключен договор, продавцу (ответчику) уплачена обусловленная договором покупная цена, ответчик уклоняется от регистрации перехода права собственности, в связи с чем истец на основании п. 2 ст. 551 ГК просит суд осуществить такую регистрацию.

Исходя из предмета и оснований каждого такого иска, в предмет доказывания по делу входит:

1) установление факта заключения соответствующего договора;

2) действительность договора;

3) нарушение ответчиком прав истца путем уклонения от государственной регистрации перехода права собственности;

4) принадлежность ответчику спорного имущества на праве собственности на момент заключения договора и на момент рассмотрения дела.

Обстоятельства заключения иных договоров продажи данного имущества с другими покупателями не входят в предмет установления по каждому из рассматриваемых дел; соответственно, оценка правомерности других притязаний на то же имущество, уже заявленных либо предположительно могущих быть заявленными впоследствии иными претендентами, выявление возможных преимуществ и приоритетов между ними и истцом выходит за пределы судебной деятельности по разрешению конкретного спора, находящегося на рассмотрении суда, и наличие аналогичных требований (даже если о них известно суду) не препятствует рассмотрению наличного иска.

Действительно, наличие информации об иных претендентах и заявленных ими исках само по себе индифферентно для суда, рассматривающего спор по заявленному правопритязанию, и определяемому характером этого спора субъектным составом участников спорного материального правоотношения и предметом доказывания. Ведь эта информация на самом деле никак не влияет на разрешение рассматриваемого судом дела. Положим, суд установит, что есть и другие покупатели, предъявившие или не предъявившие свои требования на спорное имущество в судебном порядке, и обязательство ответчика перед истцом предположительно возникло позже, чем у других покупателей, или ими раньше предъявлены иски. Как следует суду распорядиться этой информацией? Отказать истцу в иске, поскольку есть и другие покупатели, а истец не имеет перед ними предусмотренных ст. 398 ГК преимуществ? Видимо, это было бы неправильно, ведь право каждого из истцов ничем не опорочено и защита этого права не может быть поставлена в зависимость от того, что в дальнейшем кто-то из других покупателей (известных либо не известных суду), возможно, заявит о собственных притязаниях и преимуществах на спорное имущество. Для того чтобы устанавливать наличие или отсутствие таких преимуществ, необходимо, чтобы истцом или другими претендентами было заявлено соответствующее требование, необходимо обеспечить их участие в деле в качестве ответчиков или третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора. В ином случае суд не сможет решать вопрос о правах указанных лиц и о соотношении их прав с правом истца.

Вполне очевидно, что оптимальным процессуальным способом обеспечить реализацию применимых в данной ситуации норм материального права, включая и нормы ст. 398 ГК, было бы рассмотрение исков всех покупателей в одном судебном процессе. Тогда нет никакой проблемы в том, чтобы при состязании всех претендентов установить, кто же из истцов имеет приоритет на получение здания в свою собственность, удовлетворить его иск и отказать в иске по заявленному предмету всем остальным. Однако для этого необходимо было бы объединить дела по соответствующим искам, а это в силу норм процессуального права (ч. 2 ст. 130 АПК) невозможно - ведь объединение допускается, если в объединяемых делах участвуют одни и те же лица, в данном же случае во всех рассматриваемых делах участвуют разные лица (истцы). Кроме того, невозможно объединить дела, находящиеся в производстве арбитражного суда и суда общей юрисдикции.

В рассматриваемой ситуации один из покупателей первоначально обратился в арбитражный суд с заявлением об оспаривании отказа регистрирующего органа в осуществлении государственной регистрации перехода права собственности. Его требование было удовлетворено. По кассационным жалобам продавца, участвовавшего в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, а также двух других покупателей (физических лиц, не участвовавших в деле и обжаловавших решение в порядке ст. 42 АПК) решение суда было отменено, дело направлено на новое рассмотрение с указанием рассмотреть спор по правилам искового производства, привлечь к участию в деле в качестве ответчика продавца, а в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, - двух других покупателей (физических лиц), полагавших, что решение принято об их правах и указывавших, что обязательства продавца в их пользу возникли раньше, чем у заявителя.

При новом рассмотрении дела арбитражный суд в соответствии с указаниями кассационной инстанции привлек к участию в деле продавца ответчиком, а указанных физических лиц - третьими лицами без самостоятельных требований.

К этому времени в суде общей юрисдикции было возбуждено дело по иску одного из этих физических лиц о регистрации перехода права собственности на основании заключенного им договора, а также дело по иску еще одного (четвертого) покупателя (тоже физического лица), который просил признать за собой право собственности на спорное имущество, мотивируя это тем, что заключил с продавцом договор продажи недвижимости раньше всех остальных покупателей, а именно еще до введения в действие Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" *(32), а потому в силу п. 1 ст. 6 данного закона должен признаваться собственником независимо от того, что государственная регистрация перехода права собственности не была осуществлена. Оба этих дела судом общей юрисдикции были объединены в одно производство.

В дело, заново рассматриваемое арбитражным судом, были поданы, в свою очередь, три заявления о вступлении в дело третьими лицами, заявляющими самостоятельные требования относительно предмета спора. Одним из заявителей являлось физическое лицо, привлеченное к участию в деле третьим лицом без самостоятельных требований и не обращавшееся с самостоятельным иском в суд общей юрисдикции. Два других заявителя - иностранные юридические лица (соответственно, пятый и шестой из проявивших себя покупателей) ранее в деле не участвовали. Все указанные лица просили зарегистрировать переход права собственности (каждое - на себя) на основании имеющихся у них аналогичных договоров с ответчиком (продавцом). В принятии указанных заявлений было отказано по тем основаниям, что заявленные требования не связаны с предметом спора.

Соответствующее определение двумя из указанных заявителей было обжаловано в апелляционную инстанцию, которая прекратила производство по апелляционным жалобам, указав, что обжалование такого рода определений АПК не предусмотрено. Третий же из указанных заявителей (иностранное лицо) обратился в арбитражный суд с самостоятельным иском (тождественным своему заявлению о вступлении в дело третьим лицом с самостоятельными требованиями, не принятому судом).

Последний иск был удовлетворен первым, поскольку требования истца не оспаривались, а другие покупатели в этом деле не участвовали. Решение вступило в законную силу, после чего в ранее возбужденном арбитражным судом деле (по первому иску) в иске было отказано по причине того, что суд уже вынес решение о государственной регистрации перехода права собственности за другим лицом, соответствующее решение вступило в законную силу и является обязательным (ст. 16 АПК).

В рассматриваемой ситуации каждый из покупателей, предъявляя соответствующие иски, требовал защиты своего нарушенного права, поскольку объективно права покупателей были нарушены продавцом - он получил деньги, а здание осталось за ним, чем и воспользовался продавец, неоднократно продавая уже проданное здание. При этом покупатели не состоят между собой в каких-либо правоотношениях, каждому из них нет никакого дела до других покупателей, они требуют устранения нарушения своего права продавцом, с которым у каждого из покупателей имеется свой договор.

В то же время удовлетворение любого из исков после вступления такого решения в законную силу неизбежно влечет отказ в иске всем остальным претендентам. Это связано с тем, что в данном случае вступает в действие положение ст. 398 ГК о том, что право кредитора требовать передачи индивидуально-определенной вещи в свою собственность отпадает, если вещь уже передана в собственность третьему лицу. При этом не имеет значения, имелось ли у лица (кредитора) предусмотренное этой статьей преимущество перед третьим лицом, в собственность которого поступила вещь, или нет, так как соответствующее преимущество сохраняется лишь до тех пор, пока существует само право требования, после его прекращения утрачиваются и все преимущества, которые с этим правом связаны.

А в таком случае вопрос о том, кто заключил договор раньше, в реальности утрачивает актуальность - решающим становится совсем другое обстоятельство, а именно, кому спорное имущество будет присуждено раньше, кто успеет первым получить решение в свою пользу и исполнить его. Остальным в силу той же ст. 398 ГК остается лишь взыскивать с продавца убытки. При отсутствии же у ответчика иных активов, кроме проданной вещи (что и имело место в рассматриваемом случае), присуждение убытков не обеспечивает реальную защиту прав тех покупателей, которые оказались менее "расторопными", чем тот, кто успел первым добиться вынесения положительного решения по своему иску.

Вместе с тем оперативность в предъявлении иска сама по себе не позволяет обеспечить получение искомого решения лицом, которое первым обратилось в суд. Все зависит от того, чей иск будет рассмотрен раньше, а это зависит от процессуальных действий заинтересованных лиц, их активности в процессе. Вполне понятно, что, например, вступление в дело новых лиц приведет к отягощению судебного процесса, так как в этом случае суду придется начинать рассмотрение дела с самого начала. Назначение по ходатайству вступивших в дело новых лиц экспертизы давности составления и подписания договора, заключенного истцом, может привести к приостановлению производства по делу до получения результатов такой экспертизы и т.д. Иначе говоря, вероятность получения первым решения об удовлетворении иска тем выше, чем дольше будут длиться процессы по искам других претендентов. Если их не удастся затянуть, то истец получит отказ в иске только по той причине, что раньше окажется удовлетворенным иск другого лица, к которому и перейдет право собственности на вещь. Это тем более вероятно, если аналогичную тактику применяют и другие претенденты, которые по той же самой причине объективно заинтересованы в затягивании дел по чужим искам. В итоге в выигрыше окажется тот, кто минимизировал осложнение собственного процесса и способствовал затяжке процессов по искам конкурентов.

Безусловно, соответствующие действия каждого претендента наносят вред остальным претендентам и, более того, преследуют цель нанести урон их праву. Но это не является самоцелью, лицо таким образом устраняет препятствия к реализации собственного права, хотя это и сопряжено с нанесением ущерба праву конкурента. И.А. Покровский отмечал: "... мы сплошь и рядом своими действиями невольно причиняем другим вред... Возложить во всех подобных случаях на меня еще действовать "разумно" и принимать во внимание чужие интересы - это значит возлагать задачу совершенно непосильную: Мы можем приветствовать, с нравственной точки зрения, поступки подобного рода, но не можем возвести их в юридическую норму, влекущую за собой обязанность имущественной ответственности" *(33).

В этом контексте трудно согласиться с высказываемой в литературе позицией о том, что "гражданская процессуальная добросовестность предполагает безупречность поведения лица с точки зрения нравственных норм, органически связанных с нормами юридическими", и представляет собой "единство позитивных помыслов и устремлений лица с его поведением в гражданском процессе" *(34).

Мнение о том, что о добросовестном поведении в процессе свидетельствует "поведение лица, которое честным путем добивается защиты своих действительных материальных прав, не прибегая к процессуальным ухищрениям" *(35), как представляется, являет собой чрезмерную идеализацию природы судебного процесса, в котором сталкиваются противоположные интересы и устремления, и логика развития соответствующего правового конфликта объективно требует совершения таких процессуальных действий, которые необходимы для реализации этих целей и устремлений. Соответствующие действия можно называть процессуальными ухищрениями или умением умело пользоваться теми процессуальными возможностями, которые предоставляет тяжущимся процессуальный закон для защиты своих прав и интересов. Различия в формулировках не имеют принципиального значения и не меняют того объективного факта, что процесс представляет собой борьбу, состязание сторон, и главная задача процессуального закона заключается в том, чтобы борьба происходила по определенным правилам, в цивилизованных формах и под контролем суда, который выполняет роль "рефери" и следит за тем, чтобы стороны не наносили "запрещенных ударов".

Принимая предлагаемые другой стороной "правила игры", навязанную ею тактику борьбы, играя по ее правилам (или, наоборот, навязывая эти правила), лицо не злоупотребляет процессуальными правами, оно действует адекватно той процессуальной ситуации, которая складывается в каждый конкретный момент времени, не допуская ухудшения собственной процессуальной позиции, поскольку иначе борьба может утратить свой материально-правовой смысл. Как отмечал болгарский процессуалист Ж. Сталев, "злоупотребляет процессуальным правом тот, кто пользуется им, хотя считает, что его не существует или что, по крайней мере, не существует материального права, защиты которого он ищет" *(36).

В рассматриваемом примере материальное право безусловно существовало у всех претендентов, при этом ими совершалось множество действий, направленных на осложнение судебных процессов по конкурирующим искам, таких, например, как обжалование "промежуточных" судебных актов, включая обжалование третьими лицами определений, принимаемых по результатам рассмотрения ходатайств о принятии обеспечительных мер, подача заявлений об их пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам с последующим обжалованием определений об отказе в таком пересмотре, заявление ходатайств о приостановлении производства по чужому иску до рассмотрения собственного, ходатайств о привлечении в чужое дело новых лиц (других покупателей), вызове и допросе их в качестве свидетелей и множество других. Характерно, что этим занимались вовсе не стороны имеющихся на разрешении судов споров (именно этого как раз не было, поскольку каждый из истцов стремился получить скорейшее удовлетворение собственного иска, чему ответчик не препятствовал), а посторонние - третьи лица, вступавшие в процессы в целях воспрепятствования вынесению неприемлемых для них решений по искам конкурентов либо в целях отмены не устраивающих их решений.

Из наиболее распространенных процессуальных действий, которые требуют оценки на предмет как обоснованности, так и возможности рассматривать их как злоупотребление процессуальными правами, можно выделить следующие.

1. Подача жалобы не участвующим в деле лицом в порядке ст. 42 АПК, мотивированной тем, что суд решил вопрос о его правах. Этот прием широко использовался в рассматриваемом выше примере лицами с противоположными интересами. Мотив жалоб состоял в том, что, удовлетворив требования одного покупателя, суд тем самым обрек на отказ в иске остальных; признав право за одним покупателем, он лишил такого же права других. Как представляется, с формальной точки зрения суд, удовлетворяя требования одного покупателя, на самом деле не решал вопрос о правах покупателей, не участвовавших в деле. Тем не менее подача соответствующих жалоб позволяла повлиять на ход событий, ведь эти жалобы выполняли свое назначение, внося свой вклад в отмену кассационным судом судебных актов и направление дела на новое рассмотрение. Именно последнее обстоятельство и позволило после этого лицам, обжаловавшим принятое решение, предъявить собственные иски и продолжить борьбу за здание, что было бы невозможно, если бы первое решение осталось в силе. При этом вполне вероятно, что лица, обжаловавшие решение, понимали, что в рассматриваемом деле суд не сможет защитить их права, даже если привлечет их к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований. Ведь в таком процессуальном качестве они не могли бы воспрепятствовать его удовлетворению.

Действительно, суд не может отказать в удовлетворении законного требования, сославшись на то, что кроме истца есть и другие покупатели, которые при этом никаких собственных притязаний на спорное здание не предъявили. Для защиты своих прав этим лицам необходимо было предъявить собственные требования, и именно это и было сделано путем подачи одним из этих лиц иска в суд общей юрисдикции, а другим - путем подачи заявления о вступлении в дело, рассматриваемое арбитражным судом, в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора.

Можно ли в подобных случаях рассматривать подачу жалобы не участвующим в деле лицом как злоупотребление процессуальным правом? Видимо, ответ должен быть отрицательным, так как только отмена решения открывала заявителям возможность для предъявления соответствующих требований, т.е. для защиты их прав приемлемым для них (и законным) способом.

2. Вступление в дело в качестве третьего лица без самостоятельных требований. С точки зрения цели процесса - разрешения спора между покупателем и продавцом - такое вступление не имело юридического смысла. Участие в чужом деле в качестве третьих лиц без самостоятельных требований ничего не добавляло и в плане защиты их собственных прав, но позволяло самим фактом своего участия затруднить рассмотрение этого дела. Кроме того, это позволяло в определенной степени контролировать ход процессов по искам конкурентов, проявляя максимальную активность в этих процессах при пассивности ответчика, которому по большому счету безразлично, кто именно из покупателей получит спорное здание в свою собственность - ведь при сложившихся обстоятельствах оно в любом случае не может остаться продавцу, а возместить убытки он все равно не в состоянии.

Тем не менее строго с формальной позиции, а именно исходя из нормы ч. 1 ст. 51 АПК, заявление о вступлении в дело третьим лицом без самостоятельных требований вполне обоснованно, так как решение по делу действительно может повлиять на права и обязанности третьего лица по отношению к одной из сторон спора (в данном случае - ответчику). Если, например, иск будет удовлетворен, то у ответчика отпадет обязанность по передаче в собственность спорного имущества третьему лицу. С практической же точки зрения такое участие направлено, с одной стороны, на затягивание процесса по искам конкурентов, а с другой, - на нейтрализацию последствий их вступления в дело по иску такого лица в таком же точно качестве и точно с такими же целями.

И здесь также вряд ли можно усмотреть злоупотребление процессуальным правом. Каждый из конкурентов борется за свои права доступными ему и в общем вполне законными средствами. Более того, соответствующие действия юридически абсолютно корректны, и то обстоятельство, что цель заявителей таких ходатайств состоит в затягивании чужого процесса, не свидетельствует о злоупотреблении, поскольку, действуя таким образом, они обеспечивают возможность получения судебной защиты собственных прав, т.е. имеют вполне конкретный и процессуальный, и материально-правовой интерес, хотя при этом и препятствуют защите права другого лица.

Действительно, было бы, по меньшей мере, утопично ожидать от участников этого "забега", которые стартовали в разное время и с разной скоростью, что они не попытаются уравнять свои шансы на то, чтобы прийти к финишу первым, что предполагает в том числе и создание помех другим участникам, если это не противоречит формальным правилам состязания.

3. Заявление ходатайств о назначении экспертизы давности изготовления договоров. Как отмечалось выше, установление того, кто из покупателей заключил договор первым, не входило в предмет установления по предъявленным искам. Кроме того, назначение экспертизы лишено практического смысла в условиях, когда со времени заключения договоров прошло несколько лет и большинство из них заключено с разницей лишь в несколько дней. Однако раз соответствующий договор является основанием иска, а лицо, участвующее в деле, заявляет о фальсификации этого документа, то у суда не остается выбора, как удовлетворить ходатайство о назначении экспертизы, коль скоро истец не согласен на исключение этого документа из числа доказательств.

В заявлении такого ходатайства, преследующего исключительно цель приостановить производство по конкурирующему иску, тоже нет злоупотребления правом, так как в случае, если такое ходатайство не будет заявлено третьим лицом в чужом процессе, а аналогичное ходатайство конкурента будет заявлено и удовлетворено в деле, где третье лицо само является истцом, оно рискует потерять темп, а это равнозначно проигрышу дела. В данном случае лицо проявляет разумную осторожность, моделируя возможные последствия совершения или несовершения им и другими заинтересованными лицами тех или иных процессуальных действий (ч. 2 ст. 9 АПК) и связанные с этим риски для защиты собственного права, подвергающегося вполне очевидной (и, более того, фактически неотвратимой) угрозе утраты, если им не будут предприняты адекватные меры к предотвращению такой угрозы.

4. Неявка в суд по полученному извещению суда вследствие несоблюдения требований Конвенции о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским или торговым делам (Гаага, 15 ноября 1965 г.) *(37). Все участники споров были представлены российскими адвокатами. В делах, где иностранные покупатели являлись истцами, адресом для судебных извещений указывался адрес российских адвокатов. В тех же делах, в которые те же самые покупатели вступили третьими лицами (т.е. в делах по конкурирующим притязаниям), ими указывались их юридические адреса за границей. Извещения, направленные судом в адрес российских адвокатов, возвращались ими в суд с уведомлением о том, что по данному адресу извещаемое судом иностранное лицо, участвующее в деле, а равно какое либо его представительство или филиал не находятся и никогда не находились, и с предложением извещать иностранное лицо в соответствии с требованиями ст. 121-122 АПК, положений указанной конвенции (т.е в переводе на один из языков, указанных в конвенции) и с учетом установленных ею и ч. 3 ст. 253 АПК сроков извещения иностранных лиц, что приводило к отложению рассмотрения дела на срок более шести месяцев. После чего в качестве представителей иностранного лица в суд являлись те же самые российские адвокаты, которые, разумеется, знали о времени и месте судебных заседаний.

В контексте вышеизложенного и в таком поведении нет злоупотребления, соответствующая тактика объективно обусловлена сложившейся материально-правовой и процессуальной ситуацией и вытекающей из нее логикой действий всех вовлеченных в параллельно рассматриваемые дела лиц.

Итак, приходится признать, что затягивание судебного процесса по чужому (правомерному) иску может являться необходимым условием получения судебной защиты по собственному (тоже правомерному) требованию и приведенный пример это наглядно показывает.

Нельзя сказать, что приведенное выше являет собой какуюто уникальную ситуацию, юридический казус. Практике известно множество подобных случаев. Самыми распространенными в судебной практике являются случаи неоднократной продажи одной и той же доли участия в жилищном строительстве, дающей право на получение в собственность конкретной квартиры по окончании строительства жилого дома. Соответствующая схема выглядит следующим образом. Серьезная строительная компания (застройщик) по договору долевого участия в строительстве жилого дома привлекает в качестве соинвесторов (дольщиков) одну или несколько аффилированных с этой компанией фирм, которым при выполнении ими своих обязательств по инвестированию строительства после завершения строительства и сдачи дома в эксплуатацию должно быть выделено обусловленное договором количество квартир. Указанные фирмы, в свою очередь, привлекают финансовые средства граждан и организаций, желающих приобрести квартиру в строящемся доме, продавая (уступая) им свои доли участия ("права на инвестирование"). С покупателей взимается стоимость будущих квартир, на эти средства и финансируется строительство. Впоследствии строительная компания расторгает договор со своими аффилированными фирмами (соинвесторами) и заключает аналогичный договор с другими такими же фирмами, между которыми вновь распределяются доли участия. Эти фирмы, в свою очередь, распродают свои доли другим гражданам, которые снова покупают те же самые (еще не существующие) квартиры. В результате каждая квартира оказывается запроданной по нескольку раз *(38).

В лучшем случае по окончании строительства "лишним" покупателям возвращаются деньги, которые использовались застройщиком в качестве бесплатного кредита, в худшем фирмы-посредники "растворяются", а "покупатели" встречаются в судах.

Практика неоднократной продажи долей участия в строительстве одних и те же объектов недвижимости приобрела настолько широкий размах, что потребовалось принятие специального Федерального закона от 30 декабря 2004 г. N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" *(39), которым была введена государственная регистрация соответствующих договоров и установлены некоторые ограничения на их заключение.

В то же время понятно, что эти меры не позволят полностью исключить неоднократную продажу застройщиком одних и тех же квартир в строящемся доме, просто теперь в судах начнется конкуренция между покупателями, стремящимися зарегистрировать не переход права собственности, а договоры долевого участия. Ведь тот, кто первым успеет зарегистрировать свой договор, в том числе по решению суда, в конечном счете и сможет впоследствии получить в собственность квартиру, остальным покупателям придется искать другие способы защиты.

В более общем плане изложенное заставляет усомниться в принципиальной возможности юридически корректного отграничения действий, составляющих злоупотребление правом, от действий, направленных на обеспечение возможности защиты собственного нарушенного права лица, несовершение которых влечет утрату такой возможности и прекращение самого права, подлежащего защите.

Выявить действительную мотивацию соответствующих действий в ряде случаев невозможно, не имея общей картины. Последняя же складывается из множества фрагментов и невидима суду в рамках одного отдельно взятого дела, которое и является предметом его рассмотрения. Между тем без учета всей совокупности обстоятельств, побуждающих заинтересованных лиц действовать соответствующим образом, движущих их мотивами, невозможно дать объективную оценку действиям, которые на первый взгляд могут выглядеть как очевидное злоупотребление процессуальными правами.

Приведенные примеры показывают, что данная категория в реальности "не работает" и попытки заставить ее "работать" на цели судопроизводства пока особого успеха не имеют. Это подтверждается практикой арбитражных судов, которые не слишком часто (и не всегда к месту) ссылаются на злоупотребления и почти никогда не указывают на последствия своего вывода о злоупотреблении, что вполне понятно в условиях отсутствия указаний на такие последствия в самом законе, если не брать в расчет положения ч. 2 ст. 111 АПК (которые также крайне редко применяются судами).

Пытаться бороться с современными приемами затягивания судебного процесса, противодействовать использованию одними лицами процессуальных средств воспрепятствования судебной защите других лиц, идя по пути установления в законе карательных последствий соответствующего поведения, равно как и по пути легализации исключительно судебного усмотрения в определении (или, точнее, в конституировании) соответствующих негативных для заявителя последствий, вряд ли было бы эффективно.

Как представляется, более продуктивным было бы совершенствование самого процессуального регламента путем установления в нем четких правил поведения и суда и участвующих в деле лиц в тех или иных распространенных процессуальных ситуациях, не исключая и установление некоторых ограничений на совершение тех или иных процессуальных действий определенными, четко указанными в законе условиями.

Например, приведенные выше приемы, позволяющие на длительный срок затянуть судебный процесс, используя предусмотренные законом процессуальные средства, явно свидетельствуют о необходимости совершенствования самого процессуального регламента, что, в частности, включает:

- установление определенных ограничений для вступления в дело третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора;

- усовершенствование порядка рассмотрения дел по конкурирующим требованиям, включая введение института обязательного объединения дел, снятие существующих ограничений для объединения дел, в которых круг участвующих лиц не совпадает (ч. 2 ст. 130 АПК);

- допущение обжалования отказа во вступлении в дело третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора;

- установление правила о возможности уведомления участвующего в деле лица путем направления извещения по адресу его судебного представителя;

- установление запрета на обжалование определений об отказе в удовлетворении ходатайства о принятии обеспечительных мер лицами, не заявлявшими то материально-правовое требование, в отношении которого испрашивается обеспечительная мера;

- установление положения о направлении в апелляционный, кассационный суд при обжаловании "промежуточных" определений только заверенных судом копий относящихся к жалобе материалов.

Затягивание судебного процесса, разумеется, несовместимо с целями судопроизводства (ст. 2 АПК). Но столь же очевидно, что затягивание процесса далеко не всегда представляет собой действие исключительно во вред другому лицу. У лица, действующего подобным образом, может быть собственный процессуальный интерес в том, чтобы иск его конкурента был рассмотрен позже, чем его собственный, и этого нельзя не учитывать.

Другое дело, что надо создать условия, при которых конфликт соответствующих интересов мог бы разрешаться не путем "соревнования" между параллельно идущими процессами (к чему объективно подталкивает стороны несовершенство процессуального регламента), а путем создания условий для разрешения всех конкурирующих требований в одном судебном процессе, в котором и могли бы быть выявлены все преимущества и приоритеты. Собственно, в этом, как представляется, и состоит справедливое судебное разбирательство в рассматриваемом аспекте применительно к конкурирующим искам.