24. Русский марксизм: т.В. Плеханов, в.И. Ленин.

Ряд положений материалистической диалектики и материалистического понимания истории разрабатывается в дальнейшем в трудах В. И. Ульянова (Ленина) (1870 - 1924).

Крупной работой В. И. Ленина, которая претендует на философский статус, является книга «Материализм и эмпириокритицизм» (1909). В ней Ленин полемизирует с русскими социал-демократами, как большевиками, так и меньшевиками, сводившими марксизм только к социальной теории и полагавшими, что марксизм как наука об обществе может дополняться любой, в том числе немарксистской и нематериалистической, философией. Главным оппонентом Ленина выступает А. Малиновский (Богданов) - крупный теоретик большевистской партии и последовательный сторонник эмпириокритицизма, который являлся вторым этапом в развитии философии позитивизма.

Ленин показывает, что идейные шатания русских социал-демократов порождены двумя обстоятельствами. Во-первых, поражением первой руской революции 1905 года, которое многих заставило усомниться в теоретической -состоятельности марксизма. Во-вторых, "кризисом в физике", точнее революцией в естествознании, которая произошла на рубеже XIX - XX веков. Открытие рентгеновских лучей (1895), радиоактивности (1896), электромагнитной массы электрона (1897), обнаружившей свою зависимость от скорости, радия (1898) поколебали привычную физическую картину мира и основы стихийного материализма представителей естественных наук.

В "Материализме и эмпириокритицизме" Ленин показывает, что марксизм имеет свое собственное философское основание диалектический и исторический материализм, которые являются вершиной развития всего философского материализма («линия Демокрита»). Марксизм как материализм несовместим с любыми течениями идеализма ("линия Платона"). Ленин вскрывает связь эмпириокритицизма с более ранними формами субъективного идеализма - солипсизмом Беркли и Юма.

Ленин дает определение материи как объективной реальности, данной человеку в его ощущениях, но существующей независимо от них. Согласно Ленину, "исчезновение материи", объявленное в связи с открытием делимости атома, свидетельствует о существовании предела современных знаний о ее строении и свойствах. Предшествующий материализм, включая Энгельса, отождествлял материю с веществом. Ленинское определение материи носит гносеологический характер, когда материализм не связывается со свойствами конкретных вещей, утверждая независимость (в смысле происхождения) материи от сознания.

Ленин затрагивает диалектико-материалистическую теорию познания, определяя ее как теорию отражения. Ленин подчеркивает диалектический характер познания, который является процессом постижения объективной истины и перехода относительной истины в абсолютную. Практика же является основой и целью познания. Она же в конечном счете является и критерием истины.

В работе "Империализм как высшая стадия капитализма" (1916) Ленин определил империализм как капитализм на новой стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового олигархии, приобрел особое значение вывоз капитала, начинается раздел мира между монополистическими группами и закончился раздел территории земли между крупнейшими державами.

Теория империализма развивается В. Лениным и в ряде других трудов. С его точки зрения, империализм - это канун мировой пролетарской революции, т. к. помимо того, что империализм является монополистическим капитализмом, он еще и капитализм паразитический, загнивающий, и капитализм умирающий, обостряющий конфликты между бедными и богатыми нациями, внутри стран в отдельных сферах общественной жизни, неравномерно складываются экономические и социально-политические, субъективные и объективные предпосылки социальной революции.

Из неравномерности развития при империализме Ленин делает вывод о возможности победы социализма первоначально в немногих или даже одной, отдельно взятой капиталистической стране.

Наиболее вероятной такая победа, по мысли Ленина, становится не в передовых, самых развитых и богатых странах капитала, которые могут смягчить внутренние социальные противоречия за счет эксплуатации колоний, а в одной из стран, где развитие капитализма обострит социальные противоречия, оставшиеся неразрешенными со времен феодализма. Он считает, что времена, когда дело демократии и дело социализма были связаны только с Европой, безвозвратно ушли. Формируется понятие "слабого звена в цепи империализма".

Таким звеном является Россия, в которой с одной стороны достигает высочайшей степени обобществления (монополизация) промышленного производства, с другой – остаются почти нереформированными социальные отношения в полуфеодальной деревне. Важным фактором для социалистического прорыва Ленин считает наличие в стране сил, способных к разрешению социальных антагонизмов. Залогом успеха революции становится гегемония пролетариата, руководимого марксистской партией, способной повести за собой широкие народные массы.

Ортодоксальный марксизм: Г.В.Плеханов (1856-1918). Оказавшись в 1880 г. в эмиграции, Плеханов не только приобщается к марксизму, но и создает первую рус­скую социал-демократическую группу «Освобождение труда». Он сразу берет на вооружение идею диктатуры пролетариата и обращает ее в орудие критики народничества. Первый пункт его возражений касается крестьянской общины. Она, с его точки зрения, слишком узка, одностороння, чтобы стать основой для социалистической органи­зации производства. Материальные условия жизни разобщают крестьянство, раздробляют его на мелкие хозяйственные единицы, препятствуя осознанию и пониманию необхо­димости «экономического переворота». Для этого нужен «развитой рабочий класс, обладающий политическим опытом и воспитанием, освободившийся от буржуазных пред­рассудков и умеющий самостоятельно обсуждать свое положение». Но появление его можно ожидать не раньше, чем рухнет старая общинная система. Пока же его еще нет, бес­полезно верить «в близкую возможность социалистического правительства в России». Социализм, как твердо убежден Плеханов, есть прежде всего диктатура пролетариата. В данной связи подробно разбирается ткачевская идея захвата власти революционной партией. Согласно Плеханову, это может быть лишь следствием неразвитости про­летариата, отсутствия в нем осознанного стремления к собственному освобождению. Созревший пролетариат не позволит захватить власть даже самым искренним своим «бла­гожелателям». Он сам возьмет инициативу в свои руки, с тем чтобы, покончив со своими врагами, устроить общественную жизнь на началах «пан-анархии», т.е. всевластия. Анархия, по мнению Плеханова, неприемлема для рабочего класса, поскольку она «принесла бы ему новые бедствия», заново подчинив его деспотической власти. Но допустим, рассуждает Плеханов, революционная партия благодаря стечению обстоятельств приходит к власти и создает собственное правительство. Что же может получиться в итоге? Одно из двух: либо оно «вынуждено будет организовать национальное производство», чему, естественно, «помешают как его собственная непрактичность, так и современная степень развития национального труда и привычки самих трудящихся», либо искать спасения в идеалах «патриархального и авторитарного коммунизма», внося в них лишь то видоизменение, что вместо племенных вождей и их чиновников «национальным производством будет заведовать социалистическая каста». «...При такой опеке, - прозорливо резюмирует Плеханов, - народ не только не воспитался бы для социализма, но или окончательно утратил бы всякую способность к дальнейшему прогрессу, или сохранил бы эту способность лишь благодаря возникновению того самого экономического неравенства, устранение которого было бы непосредственной целью ре­волюционного правительства». Впрочем, Плеханов утешает себя тем, что «говорить о результатах захвата власти нашими революционерами» не имеет смысла, ибо «очень, очень мало вероятен» самый этот захват. Неудивительно, что «октябрьский переворот» 1917 г. оказался для него полной неожиданностью, и ему не оставалось ничего другого, как горестно выразить свое сочув­ствие «обманутому» российскому пролетариату. «Нет, - писал он на третий день после революции, - наш рабочий класс еще далеко не может, с пользой для себя и для страны, взять в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую власть, значит толкать его на путь величайшего исторического несчастья, которое было бы в то же время величайшим несчастьем и для всей России». Увы, понадобилась целая эпоха, чтобы подтвердилась правота первого русского марксиста!