Шейгал Елена Иосифовна. Семиотика политического дискурса. Диссертация
..pdfGenerated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
141
интерпретанта имеет тенденцию усиливать понимание и достигать семантической инновации» (Себеок 1995: 41).
Проиллюстрируем сказанное на примере. Некая политическая реальность, предположим, партия КПРФ, семиотически воплощается в фигуре своего лидера: человек по фамилии Зюганов выступает как знак, поскольку несет информацию не только о себе самом, но и о возглавляемом им групповом политическом агенте. Его портретное изображение (в кабинетах руководителей и на плакатах во время демонстраций) является, с одной стороны, иконическим знаком Г. Зюганова как личности и, с другой стороны,
опосредованно выступает как знак партии (который используется в функции выражения политической лояльности, приверженности к партии). Наконец,
имя политика служит условным знаком его как личности и, опосредованно,
через метонимическую связь, становится обозначением партии и ее политической линии.
Аналогично, языковые номинации типа Белый дом, Кремль, Охотный ряд, Старая площадь, Лубянка являются опосредованными обозначениями органов и ветвей власти: само здание по принципу смежности (в нем размещается власть) превращается в символ, например, исполнительной власти, и его условное вербальное обозначение точно также развивает символическое значение (противоречия между Кремлем и Белым домом).
Таким образом, в плане межсемиотических трансмутаций мы имеем дело с тройной знаковой репрезентацией:
человек/артефакт/локус как символ власти (2) его невербальный,
графический коррелят (изображение) (3) вербальный коррелят
(наименование).
На более конкретном уровне эта цепочка выглядит следующим образом:
политик его портрет его имя; здание его изображение его название.
Оппозиция по коннотативной маркированности
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
142
Специфика коннотативного аспекта знаков политического дискурса анализируется многими исследователями. Противопоставление нейтральной и коннотативно нагруженной лексики получает у разных авторов разное терминологическое обозначение.
Х. Лассвелл разграничивает в политическом дискурсе два пласта знаков,
текстов, событий. Первый, Miranda («чудесное») – все, что связано с чувствами, ориентировано на политическую мифологию, склонно вызывать восхищение и энтузиазм, укреплять веру и лояльность. К сфере Miranda
относятся гимны и флаги, торжественные церемонии, национальные герои и окружающие их легенды.
Второй пласт Х. Лассвелл называет Credenda («символ веры») –
политическая доктрина, все то, что относится к области логики, мнений и убеждений, касающихся проявлений политической власти в обществе.
Наиболее ярко этот слой политического дискурса проявляется в конституциях,
хартиях, официальных декларациях и пр. (Lasswell 1949).
М. Эдельман предложил деление вербальных политических знаков на референтные знаки (referential symbols) и знаки-конденсаты (condensation symbols) (Edelman 1964). У других авторов знакам-конденсатам соответствует
«заряженная лексика» (loaded words) (Bolinger 1980), «хорошие» и «плохие» ярлыки (good and bad labels) (Green 1987).
На чем основано противопоставление референтных знаков и знаков-
конденсатов? Каковы специфические свойства знаков-конденсатов,
обеспечивающие их особую роль, особую значимость в политическом дискурсе?
Референтные знаки строго денотативны, эмоционально нейтральны, они являются экономным способом отнесения к предметам и ситуациями объективной действительности; такие знаки способствуют логическому осмыслению ситуации (governor, candidate, election).
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
143
Знаки-конденсаты вызывают сильную аффективную реакцию, которая ассоциируется с обозначаемой реалией. Они концентрируют в себе патриотическую гордость, память о прошлой славе или унижении, тревогу и беспокойство, надежду на будущее величие и т. п. (social progress, repression, freedom fighters, independence). В отличие от референтных знаков с четко очерченным денотатом, знаки-конденсаты характеризуются более расплывчатым и неопределенным денотатом (Edelman 1964: 6).
Следует иметь в виду, что грань, разделяющая эти два типа знаков, не является жестко фиксированной, и знак может переходить из одного разряда в другой. Восприятие того или иного знака как чисто референтного или эмотивно нагруженного варьируется в зависимости от говорящего, его когнитивной базы и социально-политических установок, а также от ситуации общения. В определенной политической ситуации такие, казалось бы, сугубо
«технические» термины, как государство, парламент, выборы, указ, заседание
могут приобрести длинный шлейф образных, оценочных, эмотивных коннотаций.
Ч. Елдер и Р. Кобб справедливо подчеркивают, что различие между этими двумя типами знаков основывается не на природе референта, оно выявляется в результате приписывания ему оценочных смыслов с позиций определенного индивида или группы (Elder, Cobb 1983: 33). Однако общность оценок того или иного референта не означает совпадения его когнитивных контуров у разных говорящих. Так, например, в нормальном демократическом обществе большинство его членов привержены демократии, ценят свободу и
испытывают отвращение к насилию. При этом нередко оказывается, что за этими терминами для разных людей стоят совершенно разные вещи: там, где один видит насилие, другой может увидеть свободу выражения; то, что для одного является проявлением социального контроля, другой воспримет как
насилие и нарушение демократических прав. Следует подчеркнуть, что
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
144
политические коннотации всегда носят групповой характер, они основаны на групповых ценностях и стереотипах.
В своем исследовании языка как средства пропагандистского манипулирования Т. М. Бережная (1988) использует термин «нагруженный язык» для обозначения языковых средств, характеризующихся наличием широкого спектра конденсированных смысловых, эмотивных, идейно-
политических коннотаций. Заметим, что более точным переводом термина Д.
Болинджера «loaded language» (Bolinger 1980), как нам кажется, был бы –
«заряженный язык». Т. М. Бережная предлагает дальнейшую рубрикацию
«нагруженного языка» на эмоционально-оценочные слова (аффективы) и «слова-лозунги» или «политические аффективы». Судя по примерам автора, в
первую группу (будем называть ее «общие аффективы») попадают единицы,
апеллирующие к общечеловеческим ценностям (достоинство, милосердие,
мечта, идеалы, истина, духовный, патриотизм, согласие, защита, гордость),
тогда как ко второй относятся единицы, выражающие политические ценности
(свобода, прогресс, национальные интересы, демократия, коммунизм,
самоопределение, колониализм, империализм, эксплуатация, репрессии,
расизм, истеблишмент).
В дальнейшем для обозначения коннотативно нагруженных знаков политического дискурса мы будем пользоваться термином «политические аффективы», который представляется нам наиболее удачным русским коррелятом для английского «condensation symbols».
По мнению Д. Грейбер, значимость политических аффективов в политической коммуникации обусловлена их способностью:
–вызывать богатые образные ассоциации, извлекать из памяти яркие картинки прошлого опыта;
–активизировать сильные эмоции, провоцировать желаемую реакцию и тем самым служить сильным мобилизующим средством;
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
145
– обеспечивать быструю категоризацию понятия (вхождение в языковую картину мира политического), пропуская его через тот или иной «оценочный фильтр». Например, полицейская акция против радикальной организации
«Черные пантеры» может в массовой коммуникации получить ярлыки с диаметрально противоположной оценочной ориентацией (геноцид, либо
операция по обеспечению безопасности), что кардинальным образом будет влиять на дальнейшие действия обеих сторон;
– служить экономным, понятным для масс, и в силу этого, эффективным обозначением сложных политических реалий, что значительно облегчает процесс коммуникации ( Graber 1976: 291–294).
В то же время, как справедливо отмечает Д Грейбер, отмеченные преимущества политических аффективов имеют свою оборотную сторону, их манипулятивное использование может приводить и к отрицательным последствиям:
– они упрощают и искажают картину реальной действительности,
особенно за счет установления ложных каузальных связей (общественное негодование направляется не на истинного виновника или причину негативных явлений);
–денотативная расплывчатость и двусмысленность знаков-конденсатов может привести к серьезным политическим разногласиям между социальными группами;
–они притупляют способность политических агентов к рациональным действиям, к критическому осмыслению действительности (Там же: 308).
Тем не менее, важнейшим преимуществом политических аффективов является их суггестивный потенциал. Магнетизм их аффективного заряда настолько сильно подавляет их дескриптивное содержание, что они превращаются в знаки-регулятивы, которые напрямую стимулируют или подавляют определенное поведение «Умелое манипулирование политическими аффективами является одним из важнейших орудий в арсенале
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
146
власти любого правителя. От умения манипулировать ими в значительной мере зависит успех или неуспех политического лидера. Это умение является основной составляющей харизмы политического лидера» (Там же: 297).
Отмеченные свойства политических аффективов (редукция дескриптивного содержания, магия коллективных эмоций, мощный мобилизационный потенциал) способствуют их использованию в качестве
слов-лозунгов и ключевых слов. Слова-лозунги предназначены для выдвижения на передний план в агитационных целях актуальных политических реалий. Под ключевыми словами, вслед за Р. Бахемом, будем понимать «ядерные слова политических доктрин, парольные слова политических группировок» (Bachem 1979: 63). Иначе говоря, ключевые слова могут служить в качестве маркеров, дифференцирующих политических агентов, что является важным критерием при анализе социокультурной вариативности политического дискурса.
3. Оппозиция по характеру референции Один из возможных подходов к созданию типологии знаков,
отражающих ту или иную предметную область, – классификация знаков в соответствии с классификацией отображенных в них реалий.
Известные нам политологические словари и словари политического языка построены по алфавитному принципу, и в них отсутствует тематическая рубрикация политического лексикона (политических реалий) (Бакеркина,
Шестакова 1998; СП 1992; Халипов 1995, 1997; Safire 1993). В связи с этим представляет интерес рассмотреть тематическую классификацию политического лексики с точки зрения отражения в ней основных компонентов мира политического.
Понятие политического института включает совокупность политических ролей и норм, реализация которых имеет жизненно важное значение для определенных социальных групп или общества в целом. (Зеркин 1996;
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
147
Гаджиев 1997; Водак 1997). Политические роли, таким образом, составляют важнейший компонент политической структуры: роль конкретизируется в политиках, воплощающих данную роль (легитимно обладающих данным ролевым статусом), а также в политических программах, принимаемых решениях, проводимых акциях и политической деятельности, связанной с исполнением данной роли. Поэтому предлагаемая референтная классификация лексики, обозначающей мир политического, включает четыре основные рубрики (категории): субъекты политики, политические режимы,
политическая философия и идеология, политические действия. В качестве ведущей выступает категория политического субъекта, а остальные категории связаны с ней отношением логической производности, поскольку отражают формы существования, принципы (нормы) существования и виды деятельности политического субъекта.
Субъекты политики
– политические институты и представители этих институтов – Кремль,
Дума, правительство, верхняя палата, президент, спикер, депутат,
губернатор, администрация президента и пр.;
– групповые агенты политики (названия партий и движений, а также
членов и сторонников этих организаций) – Аграрная партия, Либерально-
демократическая партия, Партия экономической свободы, либералы,
реформисты, ельцинисты и пр.;
политические антропонимы (имена известных политиков).
Отметим, что антропонимы являются ключевыми словами большинства политических текстов, и в этом проявляется общеязыковая закономерность,
состоящая в том, что ономастичность выступает как важный параметр текстуальности (Супрун 2000).
Политические системы и формы государственного устройства –
анархия, деспотия, республика, либерально-демократическая система,
парламентская республика, президентская республика, диктатура,
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
148
авторитаризм, монархия, тоталитаризм, социализм с человеческим лицом,
шведский социализм, унитаризм, федерализм, конфедерация и пр.
Политическая философия /идеология (включая политические
принципы и ценности, лозунги и названия программ, политические символы) –
мир, свобода, равенство, справедливость, братство, победа, патриотизм,
гражданственность, национальное достоинство, классовая солидарность,
партийная дисциплина, свобода слова, права человека, либерализм,
консерватизм, радикалы, экстремисты, власть (авторитет, сила, насилие,
принуждение, господство, подчинение, лидерство) и пр.
Политические действия /события (а также методы, стратегии,
приемы) – бойкот, демонстрация, пикет, забастовка, митинг, выборы,
референдум, плебисцит, переговоры, инаугурация, импичмент, брифинг,
сессия парламента, лоббирование, оппозиция, вотум недоверия, воззвание,
указ, Конституция, хартия, листовка, обращение и пр.
Возможен и другой подход к референтной типологии знаков политического дискурса – это типология, построенная по иерархическому принципу. Референтная иерархия политических знаков предлагается в монографии Ч. Элдера и Р. Кобба (Elder, Cobb 1983). Толчком к разработке этой классификации послужило наблюдение о различной значимости разных политических символов в социально-политическом опыте разных индивидов.
В основе устанавливаемой авторами иерархии, как нам представляется, лежат два критерия: степень абстрактности знака, понимаемая как широта охвата референтной области, и степень исторической устойчивости /динамичности политических реалий. По этим критериям выделяются три уровня иерархии,
которые можно условно представить в виде следующих формул: «все и всегда», «часть и всегда/ длительно», «часть и сейчас» (первый компонент здесь обозначает степень охвата социума знаком, а второй – длительность его актуального существования в рамках данного социума).
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
149
Верхнюю ступень данной иерархии занимают знаки, которые
соотносятся с национальным политическом сообществом в целом, например:
The Flag, America, the Constitution, Old Glory, democracy, liberty, equality.
Ниже расположены знаки, которые представляют определенную политическую систему (regime). Здесь выделяются две подгруппы: а)
структуры и роли, свойственные данной системе: The President, Congress; FBI;
б) нормы и ценности, свойственные данной политической системе: One Man,
One Vote; due process, free enterprise, equal opportunity.
Низшая ступень в иерархии принадлежит «ситуативным знакам»
(situational symbols) – это знаки, отражающие политическую реальность сегодняшнего дня: имена действующих политиков, названия политических доктрин и программ, актуальные политические проблемы, текущие политические события, например, The Reagan Administration, Ralph Nader,
NRA, Right to Life, Gun Control.
Большинство знаков политического дискурса имеет когнитивное и аффективное измерения: когнитивный компонент включает в себя знание о политической реалии (причем это может быть не столько объективное знание,
сколько то, что принимается на веру), а аффективный (эмотивный) компонент определяется характером оценочного знака и интенсивностью эмоций,
провоцируемых соответствующим референтом. Ч. Элдер и Р. Кобб делают предположение о том, что «символический вес» знака (т. е. его значимость в системе ценностей индивида и глубина эмоциональной реакции на него)
варьируется в зависимости от его положения в референтной иерархии знаков и зависит от того, к какому кругу проблем, референтных областей и контекстов он может быть применим, у какого круга людей он способен вызвать эмоциональный отклик и каковы интенсивность этой эмоциональной реакции
(Elder, Cobb 1983: 39–40). Это предположение подтверждается следующими тенденциями, выявленными авторами:
Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software
http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.
150
Чем выше уровень знака в символической иерархии, тем выше его
«символический вес» (т. е. шире круг коммуникантов, у которых он вызывает эмоциональную реакцию, и выше интенсивность этой реакции); например,
свобода обладает большим символическим весом, чем экономическая реформа.
В плане онтогенеза речи аффективные коннотации, связанные со знаками более высоких уровней, развиваются раньше и дольше сохраняются в речевой деятельности индивида. Так, например, дети обычно приобретают эмоциональное отношение к национальному флагу и базовым политическим институтам задолго до того, как они знакомятся с большинством
«ситуативных» политических знаков.
Изменение эмоциональной ориентации по отношению к базовым знакам
(символом высшего уровня) влечет за собой соответствующее изменение эмоциональной ориентации по отношению к знакам низшего порядка.
Например, если человек разочаровался в институте выборов (соответственно,
знаки голосование и выборы приобретают для него отрицательно-оценочную коннотацию), вряд ли для него знаки типа Правое дело или Голосуй, а то проиграешь! будут иметь большой символический вес. С другой стороны,
изменение аффективной реакции на знак низшего порядка (например,
смертная казнь), как правило, не влечет за собой аналогичного изменения по отношению к знакам высшего порядка (например, демократия, законность).
Чем выше в иерархии находится знак, тем универсальнее эмоциональная реакция на него в языковом сообществе (общность реакций у разных индивидов и социальных групп). Например, знаки типа food stamps
(талоны на льготную покупку продуктов) или deregulation (отмена государственного регулирования), наверняка, вызовут большее разнообразие эмотивных реакций, чем free enterprise (свободное предпринимательство) и national security (национальная безопасность).