Глава одиннадцатая

— За ним! — приказал Данте Чейзу.

Данте с трудом сдержал порыв броситься за парнем и разорвать его в клочья, прежде чем тот окажется на улице. Происходящее в клубе было сейчас важнее. Данте схватил обезумевшего вампира за шиворот, отодрал от визжащей жертвы и отбросил к стене.

— Беги отсюда! — крикнул он лежащей на полу девушке, от ужаса утратившей способность двигаться. Все произошло так быстро, что ее человеческий разум едва ли мог это осмыслить. Должно быть, приказ Данте прозвучал для нее как гром с небес. — Да беги, черт возьми!

В следующее мгновение Данте уже забыл о ней.

Одурманенный «малиной» вампир поднимался на ноги, ворча и шипя. Его губы были в розовой пене, розовая слюна стекала по обнажившимся клыкам, зрачки черными узкими росчерками разрезали янтарное пламя глаз. Взгляд блуждал, голова раскачивалась из стороны в сторону, словно юнец не знал, на что решиться: разорвать сонную артерию человека или того, кто помешал ему это сделать.

Вампир зарычал и бросился к ближайшему человеку.

Данте ураганом налетел на безумца и оттеснил его в коридор к черному ходу. Они вывалились через Дверь на узкую, грязную улочку. Улочка была пуста — ни Чейза, ни бойфренда Тесс, торговавшего «малиной», — только темнота, влажный асфальт и вонь от отходов недельной давности, гниющих в баке.

Данте мысленно приказал двери клуба у него за спиной захлопнуться так, чтобы замок заклинило, и все любопытные оказались отрезанными и не могли стать свидетелями или участниками схватки.

Вампир дрался, как разъяренный псих, брыкался, пинался, махал кулаками, словно ему в кровь впрыснули слоновью дозу адреналина. Он даже умудрился вонзить клыки в плечо Данте.

Данте в ярости взревел, его снисходительность к неблагоразумному юнцу мгновенно улетучилась, одним ударом он отбросил его от себя. Вампир отлетел и, ударившись о стальной мусорный бак, мешком рухнул на асфальт.

Данте подошел к нему, от ярости зрачки у него сузились, глаза пылали огнем. Он чувствовал, как удлинились клыки — физиологическая реакция на схватку.

— Вставай, — приказал он молодому вампиру. — Сам вставай, пока я тебя, засранец, за яйца от земли не оторвал.

Тяжело дыша, вампир тихо зарычал и напрягся, чтобы подняться. Едва выпрямившись, он вытащил из заднего кармана джинсов нож — самый обычный, с небольшим лезвием и пластмассовой рукоятью, взятый с кухонного стола,— смешное оружие для серьезного боя.

— И что ты, сопляк, собираешься с ним делать? — спросил Данте, хладнокровно вынимая из ножен malebranche. Изогнутое лезвие с титановым краем зловеще блеснуло в темноте.

Юнец посмотрел на опасное оружие, зарычал и махнул своим ножом перед лицом Данте.

— Не дури, парень. Это «малина» заставляет тебя думать, что ты крутой. Давай закончим все мирно и поможем тебе прийти в норму.

Если молодой вампир и слышал Данте, то вряд ли понимал смысл его слов. Его горящие огнем глаза смотрели не моргая, дыхание с шипением вырывалось из оскаленного рта. Густая розовая слюна собралась в уголках губ. Вид у парня был совершенно безумный.

Он снова злобно заворчал и с ножом бросился на Данте. Тот, защищаясь, поднял malebranche и, выбив нож, задел руку вампира титановым лезвием.

От боли юнец зашипел, и шипение это было специфическим.

— О черт, — проворчал Данте. За годы охоты на Отверженных он научился узнавать этот звук.

Молодого вампира уже нельзя было спасти. «Малина» отравила его кровь, вызвав Кровожадность, и парень превратился в Отверженного. Доказательством необратимости процесса стало шипение, с которым под воздействием титана плавилось его тело.

Кожа на руке вампира пошла волдырями, они лопалась, ткани расползались, вверх к плечу потянулись красные полосы — яд попал в кровь и теперь распространялся по всему телу. Несколько минут, и от молодого вампира ничего не останется — страшный конец.

— Прости, парень, — сказал Данте, глядя в округлившиеся глаза вампира.

Поддавшись состраданию, он молниеносным движением полоснул вампира по горлу.

— Господи, нет! — раздался крик. — Нет! Что ты делаешь?!

Чейз подбежал в тот момент, когда безжизненное тело Отверженного рухнуло на землю, отсеченная голова откатилась в сторону. Разложение происходило быстро и представляло собой омерзительное зрелище. Чейз с отвращением отступил, в ужасе глядя на происходящее.

— Это был... — В голосе агента Данте уловил неподдельную жалость. — Сукин сын! Ты только что убил мирного гражданина Темной Гавани! Черт возьми, он был совсем ребенком...

— Нет, — спокойно перебил его Данте, вытирая malebranche и пряча оружие в ножны. — Тот, кого я убил, больше не был мирным гражданином и тем более ребенком, он был Отверженным. Он принял слишком большую дозу «малины». И ты, Гарвард, сам можешь в этом убедиться.

Перед ними на асфальте лежала горстка пепла — все, что осталось от Отверженного. Легкий порыв ветра подхватил ее и развеял. Чейз нагнулся и поднял нож — единственное вещественное доказательство трагедии.

— А где наркодилер? — спросил Данте, испытывая острое желание разделаться и с ним.

Чейз покачал головой:

— Скрылся. В нескольких кварталах отсюда я потерял его из виду. Я почти догнал его, но он забежал в какой-то ресторан, и я просто... короче, он исчез.

— Ладно, забудь.

Данте не расстроился, он знал, что найти парня будет несложно. Ему просто придется немного последить за Тесс, рано или поздно ее бойфренд появится на горизонте, Данте с нетерпением ждал этой встречи, предвкушая, как лично расправится с ним.

Агент негромко выругался, глядя на нож.

— Этот юноша, которого ты убил... этот Отверженный, — поправился Чейз, — принадлежал к благополучной семье и был хорошим парнем. Черт! Что я теперь скажу его родителям? Как объясню ужасную гибель их сына?

Данте не знал, что ответить. Ему не за что было извиняться. Это война, и не важно, какой официальной позиции придерживалось правительство Темных Гаваней, но если представитель Рода превращался в Отверженного — под воздействием «малины» или в силу генетической уязвимости всех вампиров, — у него не было обратного пути, ни малейшей надежды на избавление от пагубной страсти. Никакого второго шанса. Если Гарвард хочет и дальше сотрудничать с Орденом, ему нужно как можно быстрее принять суровую реальность.

— Пойдем, — сказал Данте, похлопав агента по плечу. — Мы свое дело сделали. Ты не сможешь спасти их всех.

Бен Салливан мчался, не сбавляя скорости, пока в зеркале заднего вида огни Бостона не превратились в мерцающие искорки. Он свернул с шоссе на спускавшуюся к реке дорогу, которая вела к промышленным строениям. Руки Бена, сжимавшие руль, тряслись, ладони были липкими от пота. Сердце в груди бешено колотилось. Он с трудом дышал.

Вот черт.

Что за дерьмо случилось в клубе?

Должно быть, передозировка. Парень принял «малину», а потом у него начались странные конвульсии. Но он был постоянным клиентом Бена и только за последние две недели покупал у него «малину» раз пять. Бен производил порошок слабого стимулирующего действия и продавал его в клубах и на различных вечеринках практически все лето. И насколько ему было известно, никогда ничего подобного не происходило.

И тут на тебе — эта чертова передозировка.

Бен въехал в посыпанный гравием двор старого склада, выключил фары и остался сидеть в машине, не заглушая мотор.

За ним погнался какой-то парень — один из тех двоих, высоких и крепких, которые тусовались в клубе и, очевидно, видели, как он продавал «малину». Вполне возможно, что они из полиции или даже из Управления по борьбе с наркотиками. Один черноволосый, в темных очках, второй не менее устрашающего вида, именно этот бросился вдогонку за Беном. Они действовали так молниеносно, что сразу стало ясно: эти парни привыкли сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы.

Бен не собирался проверять это на собственной шкуре. Он выбежал из клуба и понесся, петляя по близлежащим улочкам и ныряя в переулки, пока наконец ему не удалось оторваться от преследователя. Тогда Бен, сделав круг, вернулся к фургону и помчался прочь.

Словно в лихорадочном бреду в памяти всплывали обрывки того, что случилось в клубе. События разворачивались стремительно. Парень принял слоновью дозу «малины», и почти сразу же его тело начало конвульсивно дергаться. Он запрокинул голову и как-то странно завыл. Стоявшие вокруг люди закричали.

Поднялась паника. Но одно запечатлелось совершенно отчетливо...

У парня выросли клыки.

Большие и острые, как у собаки, такие ни с чем не спутаешь и не спрячешь. А парень и не пытался их прятать: он издал леденящий душу рев и набросился на стоявшую рядом девчонку.

Словно хотел клыками разорвать ей горло.

А его глаза! Они сделались такими янтарно-желтыми, словно у него в голове горел огонь и сквозь глаза вырывался наружу.

Бен был уверен, что видел все это, только не знал, как это истолковать. Не мог найти какое-либо разумное объяснение.

С точки зрения логики этого не могло быть.

Но какая, к черту, логика! Она не поможет унять лихорадочную дрожь и не спасет маленькое безобидное «фармацевтическое» предприятие Бена, так неожиданно потерпевшее крах. Передозировка превратила парня в чудовище — и дело усугублялось тем, что все произошло в клубе, на глазах у множества людей, а Бен не успел скрыться, и его заметили. Эффект, который произвела передозировка, оказался совершенно неожиданным.

Бен повернул ключ зажигания и ждал, пока мотор окончательно не заглохнет. Ему срочно нужно проверить формулу наркотика. Возможно, последняя партия оказалась бракованной, вдруг он случайно сделал что-то не так. А может быть, у парня просто была аллергия.

Ну конечно! Иначе с чего бы это с виду нормальному молодому человеку превращаться в кровожадного вампира.

— Господи, — пробормотал Бен, вылезая из фургона.

Он подошел к двери старого склада, на которой висел большой замок, и полез в карман за ключом. С металлическим лязгом и скрипом качнувшись на петлях, дверь открылась, и Бен вошел в лабораторию. Снаружи склад, некогда принадлежавший бумажной фабрике, имел весьма непрезентабельный вид, но внутри находилась современная лаборатория, оборудовать которую помог очень богатый, но пожелавший остаться неизвестным покровитель. Он поручил Бену направить все усилия на изготовление красного порошка под названием «малина».

Кабинет Бена располагался за десятифутовой стальной сеткой. Здесь, чуть поблескивая, стоял стол из нержавеющего металла, а на нем — всевозможные мензурки, горелки, ступка с пестиком и электронные весы. Шкафы вдоль стены были заполнены емкостями с различными фармацевтическими препаратами — катализаторами серотонина, миорелаксантами и прочим. Для бывшего химика раздобыть все это не составило особого труда — всего лишь несколько услуг нужным людям.

Бен не собирался заниматься производством и распространением наркотиков. Вначале, после того как его уволили из косметической компании, где он работал инженером в исследовательской лаборатории, ему и в голову не могла прийти идея заняться чем-то противозаконным. Но насмотревшись на то, как издеваются над беззащитными животными, тестируя на них косметические средства, Бен стал ярым защитником братьев наших меньших, за что в результате и был уволен.

Он начал спасать животных, которых хозяева содержали в ужасных условиях, и если законные способы освобождения оказывались малоэффективными, то он попросту похищал несчастных питомцев. Привыкнув балансировать на грани закона, Бен с легкостью решился на торговлю наркотиками. В конце концов, что преступного в том, чтобы продавать практически безобидные стимуляторы взрослым, отвечающим за свои поступки людям? Мероприятия по спасению животных требовали затрат, а Бену было что предложить клубным завсегдатаям. Эти препараты они могли купить у любого дилера, так почему не у него?

К сожалению, Тесс смотрела на его деятельность иначе. Узнав, чем он занимается, она разорвала с ним отношения. Бен поклялся, что ради Тесс покончит с сомнительными делами, так он и поступил, но в начале лета к нему явился его нынешний покровитель с толстой пачкой наличных.

До сегодняшнего дня Бен не понимал, почему производству «малины» уделялось такое внимание. Будь то экстези или бутират — все ясно, но «малина»? Бен сам придумал формулу этого легкого наркотика и вначале испытал его на себе. «Малина» Действовала чуть сильнее любого тонизирующего напитка с кофеином, стимулировала аппетит и делала человека более раскрепощенным.

Эффект был почти мгновенным, но кратковременным — примерно за час все улетучивалось. Наркотик казался таким безобидным, что Бен никак не мог понять, почему за его изготовление и распространение ему так фантастически платят.

После того, что случилось сегодня ночью в клубе, щедрые вознаграждения, разумеется, прекратятся, и это понятно.

Бен должен связаться со своим покровителем и сообщить об ужасном инциденте, свидетелем которого он стал. Босс должен знать о странном действии «малины». Естественно, он согласится немедленно прекратить ее производство.