М.Н. Мазаник

ТАРЕЕВ Михаил (Максим) Матвеевич (1866--1934) -- русский православный богослов, философ, представитель морализма. В Московской Духовной академии возглавлял кафедру нравственного богословия (1902--1918). Однако его мысль была ближе к «вольной» религиозной философии, чем к «строгому» богословию, поэтому в 1908 при ревизии Академии с него потребовали объяснение о его богословских взглядах и взяли подписку о верности православной церкви. Преподавал философию и политическую экономию в Ярославском юридическом институте, Загорской Военно-электротехнической академии (1918--1927). Основные сочинения: “Философия жизни” (1891--1916); «Основы христианства. В 4-х томах» (1908); “Христианская философия” (1917) и др. Содержание христианства открывается Т. под знаком «религиозного искушения». Он строго отличает «религиозное искушение» от искушения нравственного, последнее, по Т., уже предполагает утрату невинности. «Религиозное искушение» есть искушение мысли, наталкивающейся на несоответствие между идеалом человека, созданного по образу Божьему, и его реальной ограниченности. «Религиозное искушение» постигает человека независимо от его нравственного состояния. Это искушение по существу и содержанию суть искушение богочеловеческое. Острота искушения -- в желании «нарушить законы ... ограниченности во имя своего божественного начала». Это и есть религиозный грех самооправдания и самоутверждения, настроение религиозного протеста (ср. у Достоевского: «вернуть билет Богу»). Побеждается это искушение верой за «богосыновнее достоинство человека, неколеблемое ограниченностью данной действительности его жизни». В этом и заключалась, по мысли Т., победа Христа в Его кенозисе, т. е. в подчинении Божественной Жизни условиям и законам человеческого существования. По мнению Т., Евангелие раскрывает в символах религиозный опыт Христа, как пример блаженного самоотречения. В этом опыте Божественное открылось и было показано как любовь. Как считает Т., откровением любви или богосыновства исчерпывается все христианство. Любовь, по Т., -- принадлежащее исключительно Богу, в христианской же жизни она мыслится только как идеал, или дар свыше. Духовная жизнь, согласно Т., реальна только в христианстве, свобода же духа “имеет точку опоры только в свободе плоти”. Т. пишет, что Царствие Божие уже сбылось, оно от времени не зависит, со временем не связано, а открывается в «интимном опыте». Отсюда вытекает радикальный противо-историзм Т.: «если внутренняя религиозная абсолютность ничего не приобретает и не теряет в грядущих веках, то конечно и грядущая история не вытекает из евангельской идеи, не требуется ею, является лишь внешним случайным придатком к ней». Историческое христианство символически освящает мирскую жизнь. Для Т. церковь имеет условное значение. «Внутреннее христианство всецело божественно и неподвижно, как вечность; Церковь же имеет земной вид, носит черты человеческой условности, исторически развивается. В Церкви белое христианство личности покрывается земной пылью, сияет темными цветами, движется, развивается». Т. резко отвергает святоотеческую традицию, говорит, что необходимо освободиться от византийского ига. Он отвергал всякий интеллектуализм, унаследованный патристикой от античной философии: по его мнению, гностицизм и аскетизм -- заклятые враги русского гения. В области теории познания, понимаемого им как “познания христианского”, Т. устанавливает примат оценочного верующего отношения над объективным знанием. Т. отличает “знание” от “ведения”: знание мы находим в науке, открывающей объективность в бытии, “ведение” же (“мистическое”, “интуитивное” знание) суть “непосредственное переживание действительности, освященное сознанием”. По мысли Т., “христианское ведение есть опытное обладание истиной, переживание божественной действительности ... и к духовной истине нет иного пути, кроме диалектического”. Таким образом для Т., “христианская философия не воздвигается усилиями чистого разума, она не есть логическая система ... и все же она есть мудрость, комплекс понятий, обнимающих опыт, она есть разум жизни”. На место мира он ставит мир оценки, и видит в перспективе смену “действительного” бытия на бытие ценное. В творчестве Т. можно явственно проследить мотивы моралистического модернизма, пиетизма, философии жизни, диалектической теологии. Принципом «воздержания от объективности» он близок к русской субъективной школе в социологии (Михайловский, Лавров и др.). Его творчество было еще одной попыткой «оправдать» христианство в системе современной философии.