- •Марина Александровна Бессонова Избранные труды (сборник)
- •Аннотация
- •Марина Александровна Бессонова Избранные труды
- •От составителей
- •I. Открытие примитива Проблема «наивной» живописи. Искусство официальное и неофициальное1
- •Открытие примитива в искусстве начала хх века. От Уде к Вальдену
- •Истоки творчества Руссо и Пиросмани. Вотивная картина
- •Поэт и Муза Анри Руссо
- •«Рисованные поэмы» Анри Руссо и традиция французского лубка (Руссо и картинки из Эпиналя)
- •Соприкосновение «наивной» живописи Таможенника Руссо с профессиональным искусством его эпохи
- •Анри Руссо и проблема примитивизма в европейском и американском искусстве рубежа XIX и хх столетий99 План диссертации Введение
- •I глава. Анри Руссо перед художниками, публикой и критиками своей эпохи
- •II глава. Мир и реальность в творчестве а. Руссо
- •III глава. Руссо и Пиросмани
- •IV глава. Руссо и искусство европейского авангарда первой трети хх века
- •Заключение
- •II. От импрессионистов до Шагала [о выставке «От Делакруа до Матисса» из музеев сша]
- •Предисловие к книге Дж. Ревалда «История импрессионизма»
- •Наследие Гогена и современный художественный процесс
- •От клуазонизма к скрытому смыслу в картине (к истории создания натюрморта Гогена Фрукты )
- •Полет над Эйфелевой башней
- •III. Авангард и хх век Можно ли обойтись без термина «авангард»?
- •К вопросу о «сдвигологии» смыслов в кубизме Пикассо и Брака и творчестве русских кубофутуристов
- •О способах совмещения бытийственной и трансцендентной сфер в искусстве XX века
- •Ситуация с традиционной картиной внутри авангарда
- •Восток и Запад вокруг Черного квадрата к. Малевича
- •Мифы русского авангарда в полемике поколений (от Малевича до Кабакова)
- •Об Александре Николаевне Корсаковой113
- •«Пара‑формы» Юрлова в контексте международного авангардного творческого процесса114
- •Пространства и персонажи Светланы Богатырь
- •Все – только ли «по поводу camel»? о последней живописной серии Александра Простакова115
- •Персональный жест Марселя Шетри116
- •Тяготение к беспредметности117
- •[О «неоакадемизме» 1990‑х годов в России]118
- •[О коллекции е. Нутовича]119
- •К вопросу о судьбе «русских авангардов» и об одной коллекции120
- •Фотонатюрморт и эстетика поставангарда
- •IV. Классический музей и современное искусство Классический музей и современное искусство
- •Выставки современного искусства. Хроника прошедших событий122
- •С.И. Кусков, м.А. Бессонова Разработка концепции показа в музее новейшего искусства Принципы выставочной политики и комплектования123
- •V. Памяти Марины Бессоновой Марина Бессонова
- •Памяти Марины Бессоновой
- •Марина в музее
- •Мое знакомство с Мариной
- •Письмо к Марине Бессоновой
- •Приложения Краткая биографическая справка
- •Кураторские проекты выставок
- •Основная библиография работ м.А. Бессоновой
V. Памяти Марины Бессоновой Марина Бессонова
И сегодня ощущается идущее изнутри тонизирующее влияние, которое оказывала Марина на значительную часть нашего искусствоведческого сообщества. Своей творческой решимостью, ненавистью к банальщине, открытостью и определенностью суждений. Своим естественным и конструктивным откликом на идеи и инициативы выставок, дискуссий, обсуждений. Ее не смущало, что многие стоят в стороне, выжидая или просчитывая возможные выгоды и потери. Что в ней категорически отсутствовало – это пижонство. Поистине окрыляли ее серьезность, искренность. Она сразу стремилась вникнуть в суть проблемы, найти новый и острый ракурс своего отношения к ней, обнажала свой метод, что всегда предполагало, однако, основательное знание других позиций.
Эти качества и, конечно, оригинальность мысли выдавали в ней подлинного ученого. Часто это значение относят к тем, кто всю жизнь занимается лишь одной темой, поражает знаточеством в коридорах или стоит в оппозиции ко всем, кроме себя. Для Марины наука была скрещением идей, прояснением многосложных ситуаций в искусстве, чем‑то прекрасным и мучительно трудным в попытке добраться до сути явлений. Помогало ей в этом уменье задать исторический и художественный масштаб в анализе той или иной творческой фигуры или тенденции.
Помню, как, организуя международную конференцию «ХХ век и пути европейского искусства», я попросил ее участвовать в многодневных дискуссиях в Немецком центре культуры им. Гете, шведском посольстве, других зарубежных представительствах. Марина согласилась, предупредив, что стесняться в отстаивании своих идей она не будет. И действительно, она полемично, страстно отстаивала свое понимание ХХ века как нового этапа в европейской культуре. Вопреки тем, кто видел в нем продолжение античной или средневековой линии, рассматривал в нерасторжимом сопряжении с XIX веком, она наделяла его самостоятельной ролью, воспринимала скорее не как элемент прошлого, а предвестье будущего. Каждый ученый волен, естественно, защищать свою позицию. Кого‑то явно пугал исторический экстремизм Марины. Не входя в этот сложный научный спор, могу, как и многие мои коллеги, подтвердить – это была серьезная и основательная аргументация.
Влюбленность в ХХ век, великое и контрастное наследие которого мы осознали пока только отчасти, не мешала Марине увлеченно изучать открытия другого исторического времени. До сих пор сохраняют актуальность ее статьи и доклады, обращенные к французской культуре конца XIX – рубежа ХХ века, импрессионистам, постимпрессионистам, Матиссу. При этом она остро ощущала научную и эстетическую актуальность какого‑то малоисследованного или известного, но «замыленного» банальностями явления. Своего рода научной сенсацией стали ее работы, посвященные французским примитивистам, способствовавшие активизации интереса к этому искусству. Замечательным акцентом стала ее актуализация для нашего времени искусства Гогена, новое осознание его еще не оцененного в подлинном значении творческого искательства, освещающего дорогу новым поколениям романтизма, его жизненного подвига. Поездка Марины на Таити, выставка «Гоген. Взгляд из России», которую она сделала в Государственном музее изобразительных искусств, были выражением этого поразительного приобщения.
Марина Бессонова никогда не была сторонником какой‑либо иерархии искусства, проведенной по географическому признаку. Для нас, много лет изучавших в Государственном институте искусствознания искусство Центральной и Восточной Европы и часто подвергавшихся критике за обращение к отсталым культурам, ее конкретная поддержка, никогда не означавшая уступки в оценке художественного качества произведений, была особенно значима. Марина любила польское искусство ХХ века, немало сделала, чтобы осуществилась выставка в Москве известного польского живописца, дизайнера, сценографа Юзефа Шайны. Мечтала широко показать польскую и чешскую графику. Задумывала она и выставку болгарской живописи, верно увидев ее творческий расцвет в 70–80‑х годах ХХ века. Мы помним ее задор, ее веселость, когда шла речь о каких‑то близких ей явлениях, ее естественность в поведении и разговоре.
Марина не была «правильным» человеком. В моем сознании она вспоминается как личность сильная, хотя и обуреваемая разными устремлениями. Интересная, творческая натура, сложная, порой слишком пристрастная, и одновременно мужественная, озаренная высоким миром искусства.
И. Светлов