История ЭУ1 / Селигмен Б. Сильные мира сего / 1.3. Федералисты и демократы

Париж был восхитительным местом для пребывания там в качестве посла, но Джефферсон отнюдь не считал приемлемой политику «древнего режима». В действительности он презирал систему, которая «использовала крестьянских сыновей в качестве пушечного мяса в далеких войнах». Он был гуманистом, возражал против смертной казни и рабства и хотел осуществить реформу тюрем. Когда Джефферсон составлял «Северо-Западный ордонанс» (земельный закон), то он особое внимание уделил вопросам о том, чтобы рабство на новых землях было запрещено. Свобода религии для него означала отделение церкви от государства. Этот принцип был включен в «Билль о правах»,— и он энергично настаивал на его осуществлении. Хотя он и одобрил конституцию, но решительно возражал против любого плана создания нового правительства, основанного на монархических идеях.

В противоположность Гамильтону Джефферсон был от природы тактичен даже с нижестоящими людьми. Он мирно уживался со своими политическими противниками, был прекрасным организатором и остро понимал настроения масс. Он не питал антипатии к компромиссу, если при этом мог достигнуть своих целей. Джефферсон был очень проницательным человеком, что не раз приводило в замешательство его противников. В философском отношении он отвергал промышленную революцию и все ее последствия и верил, что сельское хозяйство представляет надлежащую основу для нормального социального порядка. Насколько недоверчиво Гамильтон относился к народным массам, настолько Джефферсон верил в их прирожденные способности. Хотя он и полагал, что подлинно представительным органом должен быть конгресс, но став президентом, признал, что исполнительная власть тоже может быть представительной. Он был вынужден изменить своп принципы.

Как лидер республиканцев, Джефферсон фактически возражал против всех планов Гамильтона, которые в конечном счете отражали интересы коммерческих и городских кругов. Федералисты называли Джефферсона атеистом, а Бостон, Нью-Йорк и Филадельфия были объяты ужасом, когда его избрали президентом. Гамильтон был настолько обеспокоен перспективой победы республиканцев на выборах в 1800 г., что убеждал губернатора Нью-Йорка Джона Джея изменить метод избрания выборщиков с тем, чтобы воспрепятствовать «безбожнику в религии и фанатику в политике завладеть браздами правления». Гамильтон не брезговал ничем, что могло бы спасти страну от «ядовитых клыков Джефферсона». К счастью, Джой не воспользовался идеей Гамильтона и из нее ничего не вышло.

Джефферсон заявил, что молодая республика явилась благородным выражением врожденных демократических чувств народа. Он возглавлял борьбу за упразднение в Вирджинии принципа первородства и отделение церкви от государства. И, безусловно, был доволен, когда в связи с получившей распространение его точкой зрения штаты стали отменять имущественный ценз для получения права голоса и занятия государственных должностей, а также старые законы о должниках. Согласно политической философии Джефферсона, роль правительства сводилась исключительно к тому, чтобы проявлять справедливость. Эта философия по своему существу была гуманистической и находилась в резком противоречии с аристократическими догмами Гамильтона.

Дебаты вокруг предложении Гамильтона поляризовали политические взгляды в стране. Постепенно в жизнь страны вошли партии со всеми их ритуалами: съездами, речами, значками и дележом государственных постов после достижения победы на выборах. Сторонники Джефферсона хотели, чтобы фундирование долга было более справедливым: они возмущались тем, что спекулянты захватили «свалившуюся на них прибыль». Однако финансовые круги крепко держали бразды правления и были в состоянии эксплуатировать фермеров, плантаторов и ремесленников. Джон Тейлор обвинил ведущих конгрессменов в том, что они имеют правительственные ценные бумаги и, вероятно, извлекут значительную выгоду от осуществления планов Гамильтона. Когда в 1801 г сторонники Джефферсона должны были занять места в правительстве и тем самым получить доступ к архивам министерства финансов, пожар, случившийся в здании министерства, уничтожил много документов, которые могли поведать правду В некоторых штатах архивы федеральных контор по займу были открыты только через столетие, и обнаруженные документы в достаточной мере подтвердили обвинения, выдвинутые Джефферсоном. Но теперь это уже представляло чисто исторический интерес.

Позиции, занимаемые по моральным и конституционным вопросам, обусловливались различными оттенками экономических интересов. Плантаторы могли быть критически настроены в отношении проектов Гамильтона, но они сделали все для того, чтобы провалить предложение об упразднении рабства в 1790 г. Националистические чувства становились настолько сильными, что Гамильтону не стоило большого труда добиться того, чтобы Вашингтон подавил «водочный» бунт в Пенсильвании, применив грубую силу. Враждебность республиканцев по отношению к намерениям федералистов была достаточно сильной, и заставило Вашингтона отказаться от переизбрания на пост президента на третий срок. В конце сорокалетнего пребывания на государственной службе он тяжело переживал нападки политического характера и резкие критические высказывания в свои адрес.

Федералисты имели козырную карту в лице Джона Маршалла, которого Адамс ввел в состав Верховного суда в 1801 г., за месяц до вступления Джефферсона в должность президента. Должность верховного судьи не считали в то время важной, и это назначение прошло почти незамеченным прессой. Однако в течение тридцати пяти лет пребывания на этом посту Маршалл превратил его в очень ответственный пост. «Статьи Конфедерации» казались ему бесполезными, и он был полон решимости внедрить федералистские и националистические идеи в законы страны. Подобные взгляды совпадали со взглядами бостонских, нью-йоркских и филадельфийских коммерсантов. Рассматривая дело Марбури и Мэдисона, Маршалл заявил, что судьи имеют право аннулировать акты конгресса, если те являются антиконституционными. При этом критерий конституционности должны были определять судьи. При рассмотрении дела Флетч и Пека он аннулировал законодательный акт штата Джорджия; при рассмотрении дела, возбужденного Маккалоу против штата Мэриленд, он признал высшую юридическую силу федеральных постановлений по отношению к решениям штатов. В деле, возбужденном Когеном против штата Вирджиния, Маршалл определил, что на решения судов штатов можно апеллировать в федеральную адвокатуру.

Так и пошло. В руках Маршалла конституция превращалась в то, чего он хотел, и было ясно, что смысл ее положений будет определяться только Верховным судом. Он сделал из этого суда могущественный трибунал и установил образец для его последующего развития, который не превзойден и поныне. Постановления Маршалла были явным и энергичным выражением взглядов деловых кругов Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии и других центров предпринимательства. Со всей очевидностью на первое место становились федеральные законы. Когда, например, некоторые штаты выпустили кредитные билеты, назвав их сертификатами — практика, вероятно запрещенная конституцией, — тогда Маршалл утверждал, что это узурпация полномочии конгресса. Его постановление по этому вопросу представляло собой диссертацию на тему о вреде бумажных денег и отклоняло вмешательство штатов в прерогативы федерального правительства.

И все же к 1812 г федералисты уже теряли последние силы. Финансисты, поддерживавшие правительственные займы, требовали прекращения войны с Англией, которая господствовала на морях. Военно-морской флот США был слабым и не мог защитить американское судоходство. Деловые круги Севера просто игнорировали и не покупали государственные облигации, а штаты Коннектикут и Массачусетс не выполнили своих квот поставки людей в милиционную армию. Южане громогласно издевались над угрозой федералистов аннулировать конституцию и их требованием о предоставлении прав штатам. Молодые бизнесмены склонялись на сторону республиканцев, которые обещали предоставить им большую свободу при ведении дел. Казалось, что на предстоящих выборах в конгресс предварительный список кандидатов должен быть очищен от имен состарившихся и уже заканчивающих свойп жизненный путь аристократов бизнеса, так как поднималась новая группа «делателей денег».

Сторонники Джефферсона, конечно, не отказались от уплаты государственного долга. Они постарались оплатить его как можно скорее. Министерство финансов попало в умелые руки Альберта Галлатина. Акцизный сбор на виски, являвшийся особым предметом спора с аграриями, был отменен. На государственные посты по возможности назначались сторонники республиканцев. В целях облегчения условий жизни фермеров были выделены средства для улучшения шоссейных дорог. Вскоре сторонники Джефферсона располагали широкими возможностями, а их противники теперь ратовали за точное толкование конституции. В конце концов, сторонники Джефферсона стали защитниками свободного торгового мореплавания и к 1812 г уже признали достоинства Национального банка и протекционного тарифа.

Банковское дело процветало. Хотя Национальный банк и прекратил свое существование, но зато количество банков штатов увеличилось к 1818 г почти до 250. Все слои населения, включая ремесленников, хотели иметь свои банки. Американцы начинали сознавать, что нужно верить только в банки и денежные знаки. Нет необходимости заботиться о звонкой монете и резервных фондах. На таком доверии и были созданы многие банки. Один историк высказал предположение о том, что указанные события означали демократизацию бизнеса, так как широкие возможности были открыты теперь для многих, а не только для старых аристократов. Новое поколение предпринимателей объединилось с аграриями, чтобы создать наилучшие условия для своей деятельности и обеспечить базу для расцвета принципа невмешательства⁴. Аграрии всегда доброжелательно относились к идеологии Джефферсона, а теперь его прагматическую политику поддерживали и деловые круги.

Хотя покупка Джефферсоном у Франции Западной Луизианы и казалась довольно необычным делом, тем не менее она дала фермерам возможность заселить новые земли. При этом выигрывала и торговля, так как нужно было экспортировать сельскохозяйственную продукцию за границу. Однако соображения политического характера побуждали коммерческие круги Новой Англии возражать против подобного экспансионизма, поскольку он главным образом способствовал расширению деятельности лишь плантаторов и фермеров. Однако, несомненно, нельзя было упускать возможность приобрести обширные земельные пространства Запада. Когда Наполеон, испытывая денежные затруднения, выразил готовность продать эти земли, Джефферсон уплатил $15 млн. долл. за огромную территорию, основывая свои действия на статье конституции о заключении договоров.

Постепенно в первой четверти XIX в. бизнесмены стали обращать свои взоры к внутренней экономике, которая становилась достаточно разносторонней для того, чтобы привлечь внимание людей из различных сфер деятельности. Политическая напряженность, создавшаяся в результате заключения договора Джея, принятия закона о чужестранцах, закона о подстрекательстве, закона Джефферсона об эмбарго, войны и других событий 1797 г. была настолько серьезной, что угрожала существованию Соединенных Штатов. Однако рост внутреннего рынка был довольно отрадным явлением; население с 4 млн. человек в 1780 г выросло почти до 10 млн. человек в 1810 г. В 1812 г в составе федерации прибавилось пять новых штатов. Изобретение Эли Уго в 1793 г хлопкоочистительной машины сделало хлопок важнейшей технической культурой Юга. К 1812 г восемьдесят семь текстильных фабрик, располагавших 8 тыс. веретен, снабжали страну тканями для пошива одежды.

Деловые круги, рост которых происходил более быстро, чем когда-либо раньше, стали осознавать преимущества улучшенного внутреннего транспорта. Они также обращались к правительству с просьбами о помощи в деле создания и использования всех открывающихся благоприятных возможностей. Роберт Mopрис оказал нажим на власти штата Пенсильвания с тем, чтобы установить там речное судоходство. Когда были созданы три судоходные компании, он стал президентом их всех.

В 1811 г из федерального бюджета были отпущены средства для строительства Камберлендской шоссейной дороги, идущей из Камберленда (штат Мэриленд) через горы к Огайо и, наконец, в Вандейлин (штат Иллинойс). Она была известна как «национальный большак» и стала основной дорогой для переселенцев, направляющихся на запад. Пенсильвания израсходовала около $40 млн. на то, чтобы соединить Филадельфию с Питтсбургом с помощью остроумной системы каналов. Когда попытки частных предпринимателей строить дороги на Юге не увенчались успехом, общественность стала настаивать на том, чтобы штаты сами занялись этим делом. Конечно, частные компании тоже строили дороги. Так, Ланкастерская шоссейная дорога, построенная в 1794 г., а также некоторые другие функционировали довольно успешно. Прибыли были не очень высокими, но достаточными. Когда же строительство дороги требовало крупных затрат, поднимался шум о необходимости помощи властей. В 1821 г. штат Пенсильвания предоставил 35% от общей суммы в $6,4 млн., затраченной на строительство шоссейных дорог, которых к тому времени насчитывалось 150.

Вскоре стало очевидным, что «капиталистом», который предоставлял средства для таких «социальных накладных расходов», было государство, а не частный предприниматель. Мнение о том, что господствовал принцип невмешательства, является явно необоснованным, по крайней мере, в области внутренних усовершенствований. Развитие Массачусетса, Пенсильвании, Джорджии и других штатов не сдерживалось мифом о свободном предпринимательстве. Фактически частные группы просили помощи у правительства, и такая помощь действительно была обещана в докладе Гамильтона о промышленном производстве. Ни федеральные, ни местные власти не занимались анализом производимых затрат и получаемых от них выгод.

К 1817 г общественное мнение было настроено в пользу проведения необходимых улучшений внутреннего порядка. Джон К. Калхоун убеждал, что общественные работы сделают Америку великой державой, и высказывался за то, чтобы доходы, получаемые Национальным банком, были направлены па финансирование сети путей сообщения, соединяющих главные города страны. Однако Нью-Йорк интересовался только каналом Эри. Мэдисон и Монро⁵ накладывали вето на законопроекты об участии федеральных властей в подобных мероприятиях, так как не видели конституционных оснований для этого.

Штаты могли предоставлять и предоставляли субсидии частным группам и действовали объединенными усилиями. Частные группы просто не располагали денежными средствами для проведения внутренних усовершенствований, поэтому это должно было делать государство. Пенсильвания изобиловала всевозможными планами и идеями насчет инвестиций в общественные работы. К 1844 г федеральные власти назначили государственных директоров в правления более 150 корпораций. Государственные инвестиции в транспортную инфраструктуру были огромными. Одно время сумма, вложенная только и строительство каналов и железных дорог, составляла свыше $108 млн. В период с 1826 по 1875 гг. примерно триста муниципалитетов штата Нью-Йорк выделили более $37 млн. на строительство железных дорог. Подобная помощь не только способствовала развитию многих компании, но и снизила затраты частных предпринимателей на внутренние усовершенствования. К 1800 г Юг получил железные дороги протяженностью примерно 14,8 тыс. км. Из государственных источников при этом поступило больше половины израсходованной суммы, составившей $245 млн. Ясно, что ни одна частная компания не могла оплатить стоимость строительства каналов, шоссейных и железных дорог. Их строительство было предпринято федеральным правительством и властями штатов, а затем в конечном итоге передано частным предпринимателям. Передача их в частное владение облегчалась смешанным характером компаний, в правление которых входили как частные инвесторы, так и представители государства. Однако на начальных стадиях работ требовалось активное участие государства.

Только посло того, как с помощью государственных средств подобные предприятия оказались прибыльными, частные предприниматели стали вкладывать свои капиталы в строительство и эксплуатацию каналов и железных дорог. Доля участия государства уменьшалась по мере появления у частных корпораций возможностей увеличивать капиталы, хотя они и пытались получать государственные субсидии в той или иной форме. Этот способ смешанного финансирования на ранних стадиях резко отличался от английского образца. В Англии железные дороги строились на хорошо населенной территории, и при этом в частных руках находились значительные капиталы. Поэтому отдельные предприниматели не возражали против того, чтобы вложить излишки капиталов в перспективные, хотя и неизвестные предприятия. В Америке строительство первых железных дорог, начиналось в каком-то месте, обычно никуда не доходило и их строителей поддерживала надежда на то, что вскоре в эти местности придет население, которое сделает эти дороги доходными. Федеративное правительство построило национальную шоссейную дорогу, штат Нью-Йорк проложил канал Эри, а города приобретали по подписке акции железных дорог. Иногда строящей дорогу компании дарились участки государственной земли. Предоставление средств для «социальных нужд» стало в Америке делом коммунальных предприятий.

Война 1812 г. между США и Англией явилась мощным стимулом для развития американской промышленности, а протекционистский тариф 1816 г. был вполне достаточным для того, чтобы удовлетворить наиболее твердых сторонников Гамильтона. Хотя промышленные круги Новой Англии и возражали против этого тарифа по политическим соображениям, но они обнаружили, что помощь правительства была исключительно полезной. Промышленники требовали все более и более высоких протекционистских тарифов. Во время пребывания у власти республиканцы основали второй Национальный банк. Число банков в штатах быстро увеличивалось. Наиболее крупные банки обосновались в Нью-Йорке, где имелось много энергичных и решительных бизнесменов, готовых брать деньги взаймы для строительства новых и расширения уже существующих предприятий. В качестве финансового центра Нью-Йорк вскоре обогнал Филадельфию и Бостон. Торговые банки, основной капитал и активы которых покрывались золотом и серебром, выдавали главным образом краткосрочные ссуды.

Территория страны становилась слишком обширной, и строительные работы не могли ограничиваться пространством, расположенным между Аппалачским горным хребтом и Атлантическим океаном. Уже в конце XVIII в., когда только формировалось государство, люди устремлялись через горные перевалы на Запад. До революции колонии Новой Англии требовали, чтобы заселение городов находилось под юрисдикцией главной колонии, в то время как на Юге люди могли направляться туда, куда они хотели. Система, применявшаяся в Новой Англии, вызвала значительные споры между штатами, однако этот вопрос был, в конце концов, урегулирован «Земельными ордонансами» 1784 и 1785 гг., явившимися единственными конструктивными актами Континентального конгресса. Эти ордонансы определили политику в отношении создания новых штатов на землях Запада. Были произведены обследования, и началась продажа земельных участков преимущественно крупными массивами таким компаниям, как «Огайо», и «Сайото». Гамильтон стремился быстро добыть средства путем крупных распродаж, а о мелком покупателе просто забыли, пока он не стал выражать громкие протесты. При Джефферсоне такой покупатель имел лучшие возможности приобретения земли. К 1820 г было продано около 8 млн. га земли на общую сумму $48 млн. Значительное количество земли было продано в кредит; задолженность составляла более $21 млн., и потребовалось двенадцать лет и одиннадцать законопроектов, чтобы как-то урегулировать все это дело. Спекуляция земельными участками достигла колоссальных размеров, особенно в Алабаме и Миссисипи. Продажа земли в кредит создала категорию землевладельцев, находившихся в безнадежном долгу у правительства.

На первых освоенных землях Запада было создано девять штатов. Поселенцы прибывали сюда через Камберлендское ущелье и по тропам, проложенным индейцами племени могавков в штате Нью-Йорк. Армия, возглавляемая генералом Энтони Уэнком, изгнала оттуда индейцев, а крупный спекулянт Джон К. Симменс нажил богатство, покупая землю у конгресса и продавая ее вновь прибывавшим поселенцам. Вначале он приобрел 16 тыс. га земли в Огайо, а затем пытался довести свои владения до 400 тыс. га. Одно из поселений было заложено в Цинцинанти. Даже небогатые люди занимались спекуляцией земельными участками, покупая больше земли, чем могли обработать. Движение на Запад вылилось в массовое переселение. В конце концов территория к западу от Аппалачских гор стала землей свободных собственников, которые возражали против политических взглядов, господствовавших на Востоке страны, где сосредоточились их главные враги — спекулянты.

В 1821 г Мозес Остин и его сын Стивен⁶ проникли в Техас, бывший тогда частью Мексики. Они и те, кто за ними последовал, захватили крупные участки земли и перевезли сюда семьи из Луизианы и Миссисипи. Они использовали земли для выпуска акций, распределяемых между акционерами за счет капитализации резерва, рассчитывая на то, что этот способ принесет крупные доходы. Были также выпущены акции для широкой публики, которая всегда готова подобрать остатки со стола финансистов. К 1835 г. в Техасе находились уже 35 тыс. американцев и тем самым были заложены основы для ссоры с Мексикой в связи с проведением явно экспансионистской политики. Джон К. Адамс предсказал, что имперскую Америку ожидает судьба императорского Рима. В Техасе была создана республика, которая продолжала выпускать облигации и кредитные билеты. Их было выпущено по меньшей мере на сумму $7 млн., затем они стали падать в цене. Требуя присоединения Техаса к Соединенным Штатам, спекулянты снова рассчитывали на прибыль, так как федеральное правительство могло принять долг на себя. Несмотря на оппозицию присоединению Техаса со стороны Севера владельцы техасских ценных бумаг взяли верх. Джей Кук, который в то время был тесно связан с государственными финансистами согласился, что основным соображением при включении Tехаса в состав Соединенных Штатов было соображение, связанное с получением прибылей.

Тем временем американцы исследовали Калифорнию, тогда еще еще мексиканскую территорию. В 1796 г. корабли с Северо-Востока уже ходили вокруг мыса Горн и доходили до Монтерея. У индейцев за грошовые безделушки приобреталась пушнина, которая в восточных странах продавалась с фантастической прибылью. Американцы добирались в Калифорнию и по суше. Среди тех, кто приехал туда в поисках пушнины, были Дж. Смит, Эвинг и Джон Бодуэл. В конце концов, в результате экспансии Калифорния была присоединена к территории Соединенных Штатов. Обнаружение золота в 1848 г. вызвало лихорадочную активность на всем континенте. Газеты были заполнены приятными новостями, а торговцы запасались вещами, которые могли понадобиться золотоискателям: инструментами, кастрюлями, сковородками, лагерным снаряжением, консервированными продуктами.

Тот же вариант, но с некоторыми отклонениями разыгрался и на Северо-Западе. Торговля с Китаем привела американские корабли на реку Колумбию. Исследования в этом районе проводились Робертом Греем в 1792 г. Льюис и Кларк в составе научной экспедиции, финансировавшейся Джефферсоном и стоившей. $2,5 тысячи, пересекли эту территорию в 1803 г. После того как Астор направил сюда своих агентов с заданием создать торговые фактории, торговцы пушниной проникли на эту неосвоенную территорию. Теперь противников была Англия, а не Мексика. В 1846 г едва удалось предотвратить войну — был достигнут компромисс, согласно которому граница устанавливалась по 49-й параллели.

Экспансия нпа Восток была очень выгодным предприятием. Классический пример преуспевающего бизнесмена того времени явил собой Стивен Джирард. Он родился в .1750 г. во французском городе Бордо, в семье, где было пятнадцать детей. В четырнадцать лет он стал моряком. В 1774 г. он появился в американских колониях и к двадцати восьми годам стал преуспевающим молодым купцом в Филадельфии. Подобно многим другим он занялся финансированием каперов и имел неплохой доход на этом поприще. Он открыл прибыльную торговлю с Санто-Доминго, где в качестве постоянного представителя поселил своего брата Жана. Оба брата знали, как обходить законы. Если ввоз сахара и кофе запрещался, то они торговали лесом. Обычным делом было смешивание низких и высших сортов муки. Такую фальсификацию вряд ли можно было обнаружить до выпечки хлеба.

К тому времени, когда Стивену Джирарду исполнилось сорок лет, он был настолько богат, что его стали называть мистером. Он владел большим флотом кораблей, которые плавали по всему свету пи приносили ему доход в среднем в размере $100 тысяч за один рейс. Теперь он был уже слишком богат и уважаем для того, чтобы обходить законы страны, хотя они могли и не нравиться ему. Но когда введенное в 1808 г эмбарго на ввоз иностранных товаров в США нанесло прямой ущерб его бизнесу, Джирард без колебаний начал нарушать закон. Он весьма внимательно следит за своим бизнесом, был скупым и старался извлечь из сделки каждый лишний цент.

Только Джон Джекоб Астор мог сравняться со Стивеном Джирардом как богатейшим среди себе подобных. Когда в 1812 прекратил свое существование Национальный банк США, Джирард полностью закупил его филадельфийское отделение за $1 млн. Это отделение стало банком Стивена Джирарда. После его смерти в 1831 г капитал этого банка составлял $5 млн. Его называли патриотом, когда он подписался на плохо расходившийся правительственный заем на сумму $10 млн., но ведь этот заем имел учетную ставку в 12% и принес ему доход в размере $2,9 млн.

Характер бизнеса в 30—40-х годах XIX в. был уже совсем другим, чем в 1775 г. Города стали более многолюдными и представляли собой быстро растущий внутренний рынок. Были построены шоссейные дороги, мосты и каналы. Компании управляли банками и заводами. Фондовые биржи, занимавшиеся вначале продажей государственных ценных бумаг, теперь производили операции и с частными ценными бумагами. Однако методы ведения сельского хозяйства и обслуживания в магазинах оставались такими же, как и в прежние годы, хотя, возможно, и стали немного более сложными. Большинство предприятий все еще представляли собой товарищества, создававшиеся для данного конкретного случая, хотя появлялось все больше корпоративных форм бизнеса.

Некоторые коммерсанты предпочитали действовать в одиночку, как это делали Джирард, Астор, Уайтлок и Тейлор. Принадлежавшая Астору компания «Америкэн фер» фактически была товариществом. Обычно термин «компания» указывает на наличие одного или нескольких компаньонов. В 1833 г в Нью-Йорке существовало правило, чтобы все компаньоны назывались по фамилиям. Коммандитное товарищество позволяло какому-либо лицу участвовать в предприятии с фиксированным вкладом и ограниченной ответственностью. Корабли обычно принадлежали нескольким компаньонам, но иногда их владельцем являлся один человек, как это было в случае с Корнелиусом Вандербильдом. В течение своей жизни Вандербильды владели 34 пароходами и паромами и 17 океанскими пассажирскими лайнерами. Очевидно, он вполне заслуживал титула «коммодора»⁷. Активными компаньонами при этом выступали лица, уполномоченные судовладельцами распоряжаться кораблями. Они улаживали все вопросы: заботились о грузах, нанимали капитанов, выполняли портовые и таможенные формальности. Обычно товары продавались с аукционов оптовым торговцам и биржевым спекулянтам, которые занимались их дальнейшей реализацией.