- •Бернард Шоу. Дом, где разбиваются сердца
- •Где он находится, этот дом?
- •Обитатели дома
- •Зал для верховой езды
- •Революция на книжной полке
- •Вишневый сад
- •Долгосрочный кредит природы
- •Дурная половина столетия
- •Ипохондрия
- •Кто не знает, как жить, должен похваляться своей погибелью
- •Военное сумасшествие
- •Безумие в судах
- •Сила войны
- •Злобные сторожевые псы свободы
- •Муки здравомыслящих
- •Зло на престоле добра
- •"Когда отцеживают комара и проглатывают верблюда..."
- •Слабые умы и великие битвы
- •Молчаливые дельные люди и крикливые бездельники
- •Практические деловые люди
- •Как дураки заставляли молчать умных
- •Безумные выборы
- •Йеху и злая обезьяна
- •Проклятие на оба ваши дома!
- •Как шли дела на театре
- •Солдат на театральном фронте
- •Коммерция в театре
- •Высокая драма выходит из строя
- •Церковь и театр
- •Следующая фаза
- •Призрачные троны и вечный театр
- •Как война заставляет молчать драматурга
- •Комментарии
- •Дом, где разбиваются сердца
Безумие в судах
Деморализация не обошла и суд. Солдаты получали оправдание даже при
полностью доказанном обвинении в предумышленном убийстве, пока наконец судьи
и должностные лица не были вынуждены объявить, что так называемый "неписаный
закон" - а это просто значило, будто солдат мог делать все, что ему угодно,
в гражданской жизни, - не был законом Англии и что крест Виктории не давал
права на вечную и неограниченную безнаказанность. К сожалению, безумие
присяжных и судей сказывалось не всегда в одном потворстве. Человек, по
несчастью обвиненный в каком-либо поступке, вполне логичном и разумном, но
без оттенка военного исступления, имел самую малую надежду на оправдание. В
Англии к тому же имелось известное число людей, сознательно отказывавшихся
от военной службы как от установления преступного и противного христианству.
Акт парламента, вводивший обязательную воинскую повинность, легко освобождал
этих людей; от них требовалось только, чтобы они доказали искренность своих
убеждений. Те, кто делал это, поступали неблагоразумно с точки зрения
собственных интересов, ибо с варварской последовательностью их судили,
несмотря на закон. Тем же, кто вовсе не заявлял, что имеет какие-либо
возражения против войны, и не только проходил военное обучение в офицерских
подготовительных войсках, но и объявлял публично, что вполне готов
участвовать в гражданской войне в защиту своих политических убеждений, - тем
разрешалось воспользоваться парламентским актом на том основании, что они не
сочувствовали именно этой войне. К христианам не проявлялось никакого
милосердия. Даже когда имелись недвусмысленные доказательства их смерти "от
дурного обращения" и приговор с несомненностью определил бы предумышленное
убийство, даже в тех случаях, если расположение коронерских присяжных
склонялось в другую сторону,- их убийцы беспричинно объявлялись невиновными.
Существовала только одна добродетель - желание лезть в драку и только один
порок - пацифизм. Это основное условие войны. Но правительству не хватало
мужества издавать соответствующие постановления; и его закон отодвигался,
уступая место закону Линча. Законное беззаконие достигло своего апогея во
Франции. Величайший в Европе государственный деятель - социалист Жорес был
застрелен джентльменом, которому не нравились старания Жореса избежать
войны. В господина Клемансо стрелял другой джентльмен, придерживающийся
менее распространенных мнений, и тот счастливо отделался тем, что был
вынужден на всякий случай провести несколько дней в постели. Убийца Жореса
был, несмотря ни на что, оправдан; предполагавшийся убийца господина
Клемансо был из предосторожности признан виновным. Нечего сомневаться, так
случилось бы и в Англии, начнись война с удачного убийства Кейра Харди и
окончись она неудачной попыткой убить министра Ллойд Джорджа.
Сила войны
Эпидемия, обычно сопутствующая войне, называлась инфлюэнцей. Сомнение в
том, была ли она действительно болезнью войны, порождал тот факт, что больше
всего она наделала бед в местах, отдаленных от полей сражения, особенно на
западном побережье Северной Америки и в Индии. Но нравственная эпидемия,
бывшая несомненно болезнью войны, воспроизвела этот феномен. Легко было бы
предположить, что военная лихорадка сильней всего станет бушевать в странах,
на самом деле находящихся под огнем, а другие будут держаться
поблагоразумней. Бельгии и Фландрии, где на широких пространствах буквально
камня на камне не осталось, пока армии противников после ужасающих
предварительных бомбардировок топтались по ней и толкали друг друга то взад,
то вперед, этим странам было бы простительно выражать свои чувства более
резко, чем простым пожиманием плеч да словами: "C'est la guerre". [Такова
война! (франц.)] От Англии, остававшейся нетронутой в течение стольких
столетий, что военные налеты на ее поселения казались уже так же
маловероятны, как повторение вселенского потопа. трудно было ожидать
сдержанности, когда она узнала наконец, каково прятаться по подвалам и в
станциях подземки, каково лежать в постели, содрогаясь и слушая, как
разрывались бомбы, разваливались дома, а зенитки сыпали шрапнелью без
разбору по своим и чужим, так что некоторые витрины в Лондоне, ранее занятые
модными шляпками, начали заполняться стальными шлемами. Убитые и изувеченные
женщины и дети, сожженные и разрушенные жилища в сильной степени извиняют
ругань и вызывают гнев, и много раз еще зайдет и взойдет солнце, прежде чем
он утихомирится. Но как раз в Соединенных Штатах Северной Америки, где война
никому не мешала спать, именно там военная лихорадка разразилась вне
пределов всякого здравого смысла. В судах Европы возникло мстительное
беззаконие; в судах Америки царствовало буйное умопомешательство. Не мне
выписывать экстравагантные выходки союзной державы: пусть это сделает
какой-нибудь беспристрастный американец. Могу только сказать, что для нас,
сидевших в своих садиках в Англии, когда пушки во Франции давали о себе
знать сотрясением воздуха так же безошибочно, как если бы мы слышали их, или
когда мы с замиранием сердца следили за фазами луны в Лондоне, поскольку от
них зависело, устоят ли наши дома и останемся ли в живых мы сами к
следующему утру, для нас газетные отчеты о приговорах в американских судах,
выносимых равным образом молоденьким девушкам и старикам за выражение
мнений, которые в Англии высказывались перед полным залом под гром
аплодисментов, а также более частные сведения о методах, какими
распространялись американские военные займы, - для нас все это было так
удивительно, что на миг начисто заставляло забывать и про пушки, и про
угрозу налета.