V. Замещение атрибутов: модель эвристик суждения

Первая исследовательская программа, которую мы реализовали совместно с Тверски, состояла из серий исследований различных типов суждений о неопределенных событиях, включая отгадывание чисел и оценку вероятностей гипотез. Наше заключение по результатам этой работы было таким: «Люди полагаются на ограниченное количество эвристических принципов, которые уменьшают комплекс задач по оценке возможностей и предсказанию значений до более простых операций суждения. В общем, эти эвристики довольно полезны, но иногда они приводят к серьезным и систематическим ошибкам» [117, p. 1124]. Статья представляла три эвристики – репрезентативность, пригодность и укорененность, которые мы обычно объясняли дюжиной систематических отклонений в суждениях, возникавших под влиянием неопределенности. В их числе - нерегрессивные предположения, пренебрежение информацией о базовом состоянии, самоуверенность, переоценка частоты событий, - объяснения, первыми приходящие на ум. Некоторые отклонения были объяснены систематическими ошибками в количественных оценках и в интерпретации статистических фактов. Остальные определялись несоответствиями между регулярностью интуитивных суждений и принципами теории вероятностей, Байесовыми алгоритмами и регрессионным анализом.

Канеман и Фредерик [56] недавно пересмотрели ранние результаты изучения эвристик суждения и предложили формулировку, в которой сокращение комплексных задач до простых операций достигается замещением атрибутов (attribute substitution). «Принято считать, что суждение управляется эвристикой, когда индивид воспринимает специфицированный целевой атрибут объекта суждения путем замещения другого атрибута этого объекта - эвристического атрибута – того, что скорее приходит в голову» [56, p. 53]. В отличие от ранних работ, эта концепция не ограничена областью суждений в условиях неопределенности.

Рассмотрим пример замены атрибутов восприятия: «Что можно сказать о размерах двух лошадок по тому, как они нарисованы на рис. 7?» Фактически, объекты идентичны по размеру, но рисунок, так или иначе, вызывает иллюзию. Целевой атрибут объективно находится в двухмерном пространстве, наблюдатели честно намереваются его оценить, но не могут сделать это. Их суждения картографируют впечатления от мнимого трехмерного пространства (эвристическая атрибуция) в единицах длины, которые соответствуют целевому атрибуту, и соотнесены с масштабом страницы. Эта иллюзия вызвана дифференцирующей воспринимаемостью конкурентных интерпретаций рисунка. Впечатление трехмерной размерности – единственное впечатление о размере, которое принимает разум наивных наблюдателей – художники и фотографы умеют делать это лучше – данное впечатление вызывает иллюзию восприятия размера картинки.

Исследования Фрица Стрэка [110] иллюстрирует роль замены атрибутов в другом контексте. Студенты колледжа в данном исследовании должны были без раздумий ответить на два вопроса: «Насколько вы счастливы в своей жизни в целом?» и «Сколько свиданий у вас было в прошлом месяце?». Корреляция между двумя ответами была равна 0,12, когда вопросы появлялись в вышеуказанном порядке. Для респондентов, которым предъявлялись те же самые вопросы, но в обратном порядке, корреляция составила 0,66. Психологическая интерпретация высокой корреляции²дедуктивна, но очевидна. Вопрос о свиданиях, без сомнения, вызвал во многих респондентах эмоциональные переживания по поводу их личной жизни. Эта оценка была явно воспринимаема, когда вопрос о счастье в жизни был предъявлен следующим, и она определила масштаб карты общего счастья. В предлагаемой здесь интерпретации, респонденты отвечали на вопрос о счастье, передавая то, что приходило им в голову, и не замечали, что они отвечали на вопрос, который не был задан – когнитивная иллюзия, аналогичная иллюзии на рис. 7.

Рис. 7. Иллюзия замещения атрибутов.

Фото: Ленор Шохэм, 2003.

Наиболее очевидное свидетельство замещения атрибутов было приведено Канеманом и Тверски [64] в примере с категориальным предсказанием. Было сформировано три экспериментальных группы. Участники референтной группы оценивали относительные частоты выбора выпускниками девяти категорий специализации³. Средние оценки варьировались от 20 процентов для гуманитарных наук и педагогики до 3 процентов для библиотекарского дела.

Две другие группы участников получили тот же самый список специализаций выпускников со следующим описанием фиктивного студента выпускного курса.

Том В. обладает высоким интеллектом, хотя ему не хватает креативности. Ему необходим больший порядок и ясность, аккуратность и структурированная среда, в которой каждая деталь находится на своем месте. Его стиль письма, скорее вялый и механистичный, иногда оживляется солеными шуточками и вспышками воображения по типу «скай-фай». Стремится быть компетентным. Похоже, он обладает минимумом сочувствия и симпатии к окружающим и не любит контактировать с другими. Эгоцентричен, но, другой стороны, высокоморален.

Участники эксперимента в «группе типичности» ранжировали девять специальностей в степени, в которой Том В. «напоминает типичного студента выпускного курса» (данной специализации). Описание Тома В. было преднамеренно составлено так, чтобы сделать его более репрезентативным для наименее популярных специальностей, и эта манипуляция удалась: корреляция между средними рейтинга репрезентативности и данными референтной группы была 0,62. Участники эксперимента в «группе возможности» ранжировали девять специальностей в соответствии с тем, с какой вероятностью Том В. мог бы выбрать каждую из них. Респонденты в последней группе были студентами-выпускниками факультета психологии. Им было сказано, что характеристика личности Тома В. была дана психологом, когда Том учился в старших классах школы, на основе теста личности валидности сомнений. Эта информация должна была дискредитировать описание как источник валидной информации.

Статистическая логика проста. Описание, базирующееся на сомнительной информации, считается второстепенным, а предсказания, сделанные в отсутствие валидного свидетельства, должны возвратить к базовым оценкам. Это рассуждение подразумевает, что рассчитанные вероятности должны быть высоко коррелированы с оценками референтной группы.

Психология задачи также очевидна: схожесть Тома В. с разными стереотипами - высоко воспринимаемая естественная оценка, когда суждения о возможности затруднены. Респонденты, как ожидается, должны заменить суждение о типичности (репрезентативности) на требуемые суждения о вероятности. Две инструкции – оценить типичность или вероятность должны, таким образом, привести к схожим суждениям.

Диаграмма рассеяния средних суждений для двух групп представлена на рис.8а. Как видно на рисунке, корреляция между суждениями о вероятности и типичности почти совершенна (0,98). Корреляция между суждениями о вероятности и распределением референтной группы – 0,63. Результаты идеально соответствуют выводам, полученным при помощи гипотезы о замещении атрибутов. Они также подтверждают наличие смещения, объясняемого пренебрежением базовым уровнем (base-rate neglect) в данной прогнозной задаче. Результаты особенно убедительны, потому что ответами являются рейтинги (выбранных специализаций). Высокая вариабельность средних рейтингов обоих атрибутов означает совпадение смыслов ответов и полное совпадение систематических вариаций.

	(а) Том Б.		(б) Линда
Среднее распределение (типичность)		Среднее распределение (типичность)
	Среднее распределение (вероятность)		Среднее распределение (вероятность)

Рис. 8. Два теста замещения атрибутов в задаче определения.

На рис. 8б представлены результаты другого исследования, организованного по тому же сценарию, в котором респондентам предъявили описание женщины по имени Линда и список возможных профессий и видов деятельности, где она предположительно занята в данный момент. В списке было две основные позиции: № 6 («Линда – банковский кассир») и похожее утверждение № 8 («Линда – банковский кассир и активист феминистского движения»). Другие шесть позиций не были связаны между собой и подобраны случайно (напр., учитель начальной школы, сотрудник социальной психиатрической службы).

Как и в примере с Томом В., некоторые респонденты распределили восемь пунктов в зависимости от сходства Линды и прототипа; другие распределили те же позиции в зависимости от вероятности.

Как и следовало ожидать, 85 процентов респондентов в группе типичности поставили позицию № 8 выше, чем неполное утверждение, показывая тем самым, что Линда имеет большее сходство с образом банковского кассира-феминистки, не напоминая типичную банковскую кассиршу. Такой порядок расположения двух позиций имеет разумное обоснование для суждений о типичности. Гораздо сложнее объяснить, почему 89 процентов респондентов из группы возможности также поставили сложносоставленную позицию № 8 выше, чем один из ее элементов. Этот паттерн вероятностных решений нарушает монотонность и назван "провалом конъюнкции" [119].

Подтверждаемый наблюдениями вывод о том, что смещения суждений являются систематическими, нашел скорое применение в спорах об основных предпосылках рациональности в экономической теории (см., напр., [28, 43, 73, 6]). Имела место дискуссия и о роли смещений специфических суждений в экономических явлениях, особенно в области финансов (напр., [26, 101, 102, 89]). Развитие понятия эвристик на область аффективных действий в последнее время может иметь особое влияние на диалог психологии и экономической теории, потому что в его основе лежит концепция предпочтений. Как говорилось ранее, аффективное невосприятие относится к естественным формам восприятия, которые вычисляются автоматически и формируются всегда. Такой базовый оценочный атрибут (хорошо/плохо, нравится/не нравится, приблизиться/избегать) является, таким образом, кандидатом на замещение в любой задаче. Словик и его коллеги (см., напр., [107]) представили концепцию аффективной эвристики. Они показали, что аффект (приятие или неприятие) является эвристическим для многих целевых атрибутов, включая оценку затрат и выгод различных проектов, безопасную концентрацию химических веществ и даже планируемое экономическое производство в различных отраслях промышленности. В статье, удачно озаглавленной «Риск как Чувства», Лоуэнштейн и др. [82] обосновали предположение, что представления о риске часто являются выражением эмоций.

Если различные целевые атрибуты находятся под сильным влиянием одних и тех же аффективных реакций, можно ожидать, что размерность пространства решений и ожиданий, относящихся к оцениваемым объектам, будет неоправданно мала. Действительно, Мелисса Финюкэйн и др. [33] обнаружили, что решения людей о затратах и выгодах от различных технологических проектов коррелированы негативно, особенно, когда эти суждения формируются в условиях дефицита времени. Проект, который нравится больше, оценивается как имеющий низкие затраты и многие выгоды. Очевидно, эти суждения смещены, поскольку в реальном мире корреляция между затратами и выгодой обычно положительна. Канеман и др. [67] представили свидетельство в том же духе о том, что показатели отношения людей к различным общественным благам (напр., готовность платить, моральный рейтинг пожертвований) заметно определяют комплексный рейтинг вопросов политики. И в этом случае, похоже, особая роль массового настроения по отношению к той или иной проблеме является связующим фактором.

Канеман и др. [67] предположили, что решения людей часто выражают аффективные оценки (отношения), не укладывающиеся в рамки логики эмоциональных предпочтений. И чтобы понять предпочтения, нам, похоже, нужно будет понять психологию эмоций. Мы не можем считать само собой разумеющимся, что предпочтения, контролируемые эмоциями текущего момента, будут внутренне когерентными, или даже разумными, с точки зрения строгих критериев рефлексивного размышления. Другими словами, предпочтения Системы 1 не обязательно соответствуют предпочтениям Системы 2. В следующем разделе будет показано, что решения о выборе в некоторых случаях не столь чувствительны к изменениям количества и затрат, и лучше определяются как выражения аффективных реакций, чем как экономические предпочтения.