Статья 2

Статья содержит историко-юридический экскурс во времена вскоре после смерти Ярослава, когда Ярославичи, вместе со своими боярами собравшись на съезд, отменили кровную месть, установив замену ее денежной вирой во всех случаях, а не только при отсутствии законных мстителей. В статье ис­пользовано заглавие Правды Ярославичей в составе Краткой Правды, причем, как считает Б. А. Романов, перечень княжес­ких мужей здесь прерывается на трех первых именах (в Крат­кой Правде он полнее).

Реформа, заменявшая кровную месть денежным выкупом, проведенная Ярославичами, не первая. Повесть временных лет под 996 г. сообщает о попытке изменения уголовного права, предпринятой Владимиром Святославичем, с введением смерт­ной казни для разбойников. Попытка эта оказалась неудачной, и после нее последовала новая реформа, отменившая смертную казнь и восстановившая традиционную форму наказания — де­нежный штраф в пользу государственной власти. Реформа Ярославичей продолжая эту линию развития права, стремится полностью заменить такими же штрафами и все другие сферы применения кровной мести.

Наречие паки здесь обычно переводится как вновь, опять, в связи с чем иногда утверждают, что в статье говорится второй встрече Ярославичей, произошедшей после смерти Ярослава (Н. Ланге, Л. Гётц, М. Н. Тихомиров). Однако грамматический строй фразы не позволяет видеть здесь такого значения. Это слово связывает действие ст. 2 с предшествую­щим действием ст. 1, а не каким-либо действием, о котором в контексте нет речи. Паки употреблялось в значении также, кроме того (паки ли людин в следующей ст. 3 Пространной Правды), потом, затем (А инии пакы злии человеци почаша добрых людии домы зажигати ). Поэтому видеть здесь ука­зание на отмену кровной мести на новом, повторном княже­ском съезде нет оснований: в тексте говорится о встрече Ярос­лавичей после смерти отца, не более того. Эта встреча произошла, вероятно, вскоре после 1054 г.; переносить ее на 15-20 лет, как отмечалось исследователями, вряд ли возможно.

Связывать отмену кровной мести с княжеским съездом 1072 г. в Вышгороде, собравшимся для церковного торжест­ва — перенесения мощей Бориса и Глеба, можно было бы только в том случае, если бы существовала связь этой рефор­мы с религиозным культом. В случае, если бы решение князей не только самим воздерживаться от покушений на человечес­кую жизнь (по тогдашним представлениям, дарованную бо­гом), но и воспретить делать это в Русской земле вообще бы­ло бы принято у гроба князей, убитых их братом. Однако ничего подобного в источниках нет: ни состав участников решения об отмене кровной мести, ни содержание ст. 2 не дают никаких оснований предполагать в нем участие церков­ных деятелей, игравших на вышгородском торжестве 1072 г. важную роль.

Вставки имен других сыновей Ярослава, Владимира и Вя­чеслава, в новгородской кормчей 1493 г. (CMV) относятся ко времени, когда Правда была уже не действующим законом, а историко-политическим памятником, рассказывающим о дея­тельности князя Ярослава, по представлениям современников давшего особый статус Новгороду. Старший сын Владимир, князь новгородский (умер в 1052 г.), строитель Софийского собора, в середине XV в. был в Новгороде причислен к свя­тым, младший Вячеслав, князь смоленский (умер в 1057 г.).

Этой статьей начинается первый тематический раздел (ст. ст. 3—8) об ответственности за убийство на территории верви. Статья устанавливает порядок взыскания виры за убийство в разбои представителя княжеской администрации и рядового жителя в том случае, если вервь отказывается ис­кать преступника в своей среде. Виру при этом платит вервь, на территории которой найден труп. Размер виры соответству­ет ставкам ст. 1. Статья кодифицирует нормы Краткой Прав­ды, опуская дублирующие нормы (ст. 23) и, вероятно, те, которые не соответствовали новым условиям (убийство за обиду — в ст. 19, убийство у клети — в ст. 21). Вместе с тем в этих статьях Пространной Правды унифицируются обозначе­ния юридических понятий, столь различных в Краткой Правде и в архаичной ст. I Пространной Правды: представители кня­жеской администрации (огнищанин, тиун, подъездный, старый конюх и др.) относятся к одной группе княжьих мужей; убий­ца называется головником (ст. ст. 3—5). Разбой в этой статье не есть преднамеренное убийство, бо­лее опасное в социальном отношении, чем случайное или прои­зошедшее в драке. Об этом говорит соответствие норм ст. 3 и ст. 6, противостоящих норме ст. 7.

Существует мнение, что убийство в разбое не отличается по социальной опасности от убийства в сваде, о чем якобы свиде­тельствует одинаковое наказание за оба вида убийства. Одна­ко имеется и прямо противоположная концепция, исходящая из того, что ст. 7 Пространной Правды устанавливает за убий­ство в разбое не виру, а высшую меру наказания — поток и разграбление. Вира в ст. 3 предусмотрена потому, что здесь некого подвергать потоку и разграблению, так как преступник неизвестен.

Судя по сравнительно-историческому славянскому материа­лу, вервь первоначально восходит к родовому коллективу, ар­хаичной большой семье, к XII в. уже утратившей свои важней­шие функции, которые наследовали выделившиеся из ее состава малые, индивидуальные семьи. Этимологически вервь связывается со словом веревка в смысле меры земли, ограни­ченной линией, или, может быть, линии первоначального рас­селения малых семей в процессе их отпочковывания (ср. пла­тить по верви, искать преступника по верви в Пространной Правде).