23. Особенности и ведущие мотивы русской философии.

Многие характеристики религиозной картины мира, которые осмысляла русская философия, имели дохристианское происхождение, это были универсалии древнеславянской культуры. Православный принцип соборности, по поводу которого русская философия находила свои собственные смысловые образы, раскрывающиеся в терминах «цельность», «органичность», «надындивидуальная общность» и т.п., наследовал, в свою очередь, укоренившийся в «коллективном бессознательном» древнерусского человека обычай общеплеменных собраний. Они утверждали главенство и охранительное преимущество «со-бытия», т.е. совместного бытия как принципа жизнедеятельности общины. Мифологическая картина мира обнаруживает свою существенную представленность в религиозном сознании. Поэтому встаёт проблема компаративистской рефлексии по поводу архетипических оснований русской религиозно-философской мысли.

В древнеславянском «со-бытийном» и средневековом «соборном» сознании сложились такие антропологические универсалии, которые определённым образом диктовали решение проблем, связанных с индивидуально-личностной сферой. Эта сфера имела периферийное значение и смысл. Особенности язычества древних славян и специфика бытия средневекового человека обусловливали представление о человеке как неотъемлемой, отнюдь не самодовлеющей части общественной, природной или вселенской тотальности. Таким образом складывалась парадигма органической логики мышления. И если в мифологии она имела натуралистическое содержание, толковала и мир, и человека в ряду естественных явлений, то религиозное мироощущение открыло гуманистические интенции человеческого существа, подчинило межчеловеческие отношения сверхъестественному регулятиву – нравственным постулатам.

Русская философия противостояла декартовской концепции индивидуальной мысли, замкнутой на самое себя и удостоверяющей исключительное бытие мыслящего. Радикальной критике подвергалось русскими мыслителями берклианское представление о человеке как о «пучке перцепций». Подобный субъект квалифицировался в русской философии как меон (от древнегреческого me-on, что означает ничто). Понимание субъекта в его гносеологической самодостаточности фальсифицирует, с позиций русской философии, познавательное отношение, которое она трактовала в русле приоритета онтологических принципов. Эти принципы исключали как интеллектуальную, так и сенсуалистическую автономизацию субъекта познания.

Древнеславянские и византийско-христианские синтезы, осуществлявшиеся в православном сознании, вместе с его онтологическими интуициями, мотивировали русскую религиозно-философскую антропологию на особое понимание связи всех индивидуальных душ, при котором они выступают интегральными частями сверхиндивидуального целого, образуя субстанциональное «Мы». Русский мыслитель С. Л. Франк, исходя из социальных архетипов славянской мифологии и средневекового религиозного сознания вводит мотив «со-бытия», «соборности» в определение русской философии как философии-«Мы» или «Мы-философии» (См.: Франк С. Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. 1990. № 5. С. 89–90). В русской философской традиции, таким образом, человек не мог пониматься в изоляции от мира и от другого человека в своей автономии и автократии. Человек должен выйти из своей субъективности и самообъективировать себя в качестве своеобразного, прибегая к современной терминологии, «сейсмографа». Процедура самообъективации позволит восходящему ко всеобъемлющей истине субъекту уловить ритмы вселенской действительности, частью которой являются социально-исторические обстоятельства.

Русские мыслители рефлексировали по поводу специфики субъекта философии. В их понимании он оказывался совокупным, кумулятивным, сверхличным, надындивидуальным. "Философия отнюдь не есть дело только индивидуальное и личное, – писал В. Ф. Эрн, – философ не только сам философствует, но в нём философствует нечто сверхличное" (Эрн В. Ф. Борьба за Логос. Соч. М., 1991. С. 293). Представления о целостности и синтетичном характере индивидуального мышления имеют своим основанием архетипы органического понимания структуры надындивидуального сознания. Архетипы преимущества вне –и надындивидуальных форм освоения мира складывались в древнеславянском "со-бытийном" сознании и православном "соборном" постижении сокровенной истины. Славянская мифология и православная антроподицея трактовали человека как одно из бесчисленных звеньев – в одном случае родоплеменной, а в другом – богочеловеческой – связи.

Постулаты русской "философии-Мы" находят резонанс в мировоззренческих выводах синергетики об эффектах самоорганизации и взаимосогласованности частей в сложных исторически развивающихся системных объектах. Эти выводы свидетельствуют о неэффективности и опасности стратегий прямого силового воздействия в подобных системных образованиях, о неполноте целерационального проективного мышления, моделирующего социальную перспективу.