Литература и искусство

Критика "культа личности", реабилитация репрессированных и, наконец, сам дух ХХ съезда породили надежды на изменение ситуации в литературе и искусстве. Именно здесь возникло понятие "оттепели", которая, по словам писателя Ильи Эренбурга, пришла на смену "крепкому морозу" послевоенной поры. "Оттепель" — это "брожение умов" во всех слоях общества, попытки иначе объяснить прошлое и настоящее. Это — кардинальное изменение литературной жизни, основ художественного и культурного процесса, разворот к теме человека. Но оттепель — временное состояние, на смену ей в любой момент могут прийти заморозки.

Явлением, характерным именно для "оттепели", стал настоящий "бум" новых литературно-художественных журналов. Среди них "Юность", "Наш современник", "Молодая гвардия", "Иностранная литература", "Советский экран" и др. Центром притяжения интеллигенции становится "Новый мир" во главе с А.Т.Твардовским. Этот журнал дал жизнь всем основным направлениям последующей советской литературы. Еще до ХХ съезда на его страницах появились "обновленческая" публицистика и проза, обозначившие важность одновременного существования различных литературных течений. Здесь публиковались статьи В.Овечкина и Ф.Абрамова, стремившихся показать советскую действительность без прикрас, без приевшейся "лакировки", парадности и шумихи сталинского "социалистического реализма". Жизнь современников, без напыщенного героизма и нарочитого пафоса, стала основой культурного процесса середины 1950—60-х годов в литературе, театре, кино, в живописи и графике. Вехами литературной жизни стали рассказы В.М.Шукшина, роман В.Д.Дудинцева "Не хлебом единым", посвященный интеллигенции, повести "Коллеги" и "Звездный билет" В.П.Аксенова.

С "Новым миром" связано событие, выходящее далеко за рамки литературы и глубоко повлиявшее на все общество. В 1962 г. в журнале была опубликована повесть А.И.Солженицына "Один день Ивана Денисовича" — автобиографический рассказ о жизни политического заключенного в сталинских лагерях. Возвращение в общественную и культурную жизнь бывших политических заключенных, постоянное обсуждение темы репрессий повлекли за собой повсеместное распространение "лагерных" песен и фольклора, включение свойственной им лексики в обыденную речь. Все эти тенденции сказались и на художественном осмыслении темы войны, которая совершенно по-новому прозвучала в рассказе М.А.Шолохова "Судьба человека" — о тяжелой дороге через войну и фашистский плен русского солдата Андрея Соколова, в первой части трилогии К.М.Симонова "Живые и мертвые", в фильмах Г.Н.Чухрая "Баллада о солдате" и М.К.Калатозова "Летят журавли".

После ХХ съезда были восстановлены имена репрессированных деятелей литературы и искусства. Среди реабилитированных была целая плеяда реформаторов и новаторов послереволюционного десятилетия — В.Э. Мейерхольд, Б.А.Пильняк, И.Э.Бабель, И.И.Катаев. Появились новые издания С.А.Есенина и оболганных после войны А.А.Ахматовой и М.М.Зощенко. Возвращались не только отдельные имена, но и целые культурные пласты. Спустя долгие годы зазвучала симфоническая музыка западноевропейских и русских композиторов рубежа веков. Впервые исполнялись произведения С.С.Прокофьева, написанные за границей, и "не рекомендованные к исполнению" сочинения Д.Д.Шостаковича. Открытием целой эпохи стала художественная выставка 1962 г., где впервые были экспонированы полотна 1920—1930-х годов, не укладывавшиеся в рамки "социалистического реализма" и находившиеся в запасниках музеев.

Потепление общественной атмосферы сказывалось и на отношениях с внешним миром. Поистине небывалым событием стал фестиваль молодежи и студентов в Москве 1957 г., когда, по сути, впервые в советской истории контакты и общение с иностранной молодежью получили официальное одобрение. На следующий год в столице прошел первый музыкальный конкурс им. П.И.Чайковского, ставший триумфом советской исполнительской школы и знаменовавший приход в музыкальное искусство целой плеяды блестящих исполнителей. Победа на конкурсе американского пианиста Вана Клиберна (Вэна Клайберна) сделала его настоящим кумиром советской публики. В конце 1950-х годов проводятся выставки западного искусства — картин из собрания Дрезденской галереи, выставлявшихся перед передачей их правительству ГДР, полотен П.Пикассо и др. Все это, конечно, порождало определенные надежды на установление нормальных контактов с внешним миром.

Однако "оттепель" в духовной жизни также была противоречивым явлением. Признаки "заморозков" постоянно витали в воздухе, а порой даже казалось, что снова возвращается "зима". Так, в начале 1957 г. резкой критике за "нигилистическое перечеркивание советской действительности" был подвергнут роман Дудинцева "Не хлебом единым". Поистине скандальный оборот приняло дело Б.Пастернака, удостоенного в 1957 г. Нобелевской премии за роман "Доктор Живаго". За публикацию романа за рубежом 27 октября 1958 г. Пастернак был подвергнут общественному осуждению и исключен из Союза писателей. Его вынудили отказаться от премии, угрожая высылкой из страны. Все события сопровождались гнусными "проработками" в духе "ждановщины", на писателя лились настоящие потоки оскорблений. "Дело" Пастернака продемонстрировало не только пределы дозволенного, но и готовность интеллигенции при малейшем нажиме сверху продолжать исправно служить партийной номенклатуре. Контакты с западом ставились под жесткий контроль.

Начиная с 1957 г. в практику "партийного руководства" интеллигенцией стали входить встречи с деятелями литературы и искусства. В выступлениях в полной мере проявлялось все невежество "власть предержащих", излагавших свое примитивное видение новых явлений в художественной жизни. Особой резкостью, переходящей зачастую в площадную брань, отличался Хрущев, рубивший "шашкой наголо" далекие его пониманию "формалистские" и "ревизионистские" течения. Регулярным разносам подвергались в эти годы А.А.Вознесенский, Д.А.Гранин, Р.Р.Фальк, Э.Н.Неизвестный, М.И.Хуциев и др. Хрущев продолжал настаивать на "отражении" писателями достижений коммунистической партии и советского народа как главной задаче литературы и искусства. Интеллигенцию он считал проводником в широкие массы выбранного идеологического курса. Самый громкий скандал разразился в декабре 1962 г., когда Хрущев во время посещения художественной выставки в Манеже подверг разносу сложные для его понимания работы молодых художников. Досталось представителям практически всех новых направлений художественного творчества.

С 1958 г. в Москве молодежь собиралась у памятника Маяковскому, олицетворявшему для многих романтику революционного времени; в Политехническом музее проходили поэтические вечера, где пробовали силы молодые поэты, в том числе такие популярные, как Е.А.Евтушенко, Р.И.Рождественский, Б.А.Ахмадулина, А.А.Вознесенский и др. Как одно из мощных поэтический течений возникает авторская песня, признанными лидерами которой становятся Булат Окуджава и Александр Галич. В конце 1950-х годов поэты, писатели, публицисты новой волны стали самостоятельно издавать машинописные журналы, где публиковали свои произведения. Так возник "самиздат", наиболее значительным явлением которого на раннем этапе стал журнал "Синтаксис" под редакцией А.И.Гинзбурга. Здесь были напечатаны наиболее яркие произведения "лагерной" прозы, не

прошедшие официальной цензуры — рассказы В.Т.Шаламова и Е.С.Гинзбург, а также не принятые к публикации произведения Ахмадулиной, Некрасова, Окуджавы и др. Арест в 1960 г. Гинзбурга, приговоренного к двум годам лагерей, прервал издание журнала, но уже не мог остановить оформления оппозиционного официальному курсу движения, известного как "диссидентское".

Идеология

Противоречивой и непоследовательной была вся идеология хрущевского десятилетия. Постоянно существовало опасение, что инициированные властью процессы выйдут из-под контроля. Поначалу "оттепель" коснулась и наиболее заскорузлых в идеологическом отношении гуманитарных наук, что было для них настоящим "глотком свежего воздуха". Были открыты новые научные журналы, в том числе "История СССР", "Вопросы истории КПСС", "Новая и новейшая история", "Мировая экономика и международные отношения". Историки впервые получили доступ к архивам, входившим ранее в систему НКВД и не имевшим даже читальных залов для исследователей. Это вызвало поток публикаций исторических источников, было разрешено несколько расширить проблематику исследований. Появилась возможность публиковать воспоминания о революционном прошлом даже только что реабилитированным авторам. Вместе с тем все упоминания о Троцком, Бухарине, Рыкове и других "оппозиционерах" тщательно ограничивались цензурой.

"Оттепель" в идеологии была напрямую связана с необходимостью переоценки прежних решений, что объясняет поверхностность и непоследовательность изменений в этой сфере. В мае 1958 г. было принято постановление ЦК "Об исправлении ошибок в оценке опер "Великая дружба", "Богдан Хмельницкий" и "От всего сердца", которое "реабилитировало" обвиненных Ждановым в "формализме" Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна, Мясковского, Шебалина и других композиторов. Однако никакие призывы отменить аналогичные постановления в других областях не имели успеха.

Идеологический контроль стал жестко насаждаться, как только номенклатура столкнулась с сильным движением снизу. Обсуждение решений партийного форума зачастую выходило за рамки дозволенного. Среди научной интеллигенции делались попытки углубить критику "культа личности". Это раздражало руководство. Попытки "слишком смелых", по его мнению, общественных дискуссий на темы репрессий решительно пресекались, нередко с подключением органов КГБ.В январе — марте 1957 г. за "клевету на советскую действительность" к уголовной ответственности были привлечены более 100 человек. В духе "лучших" традиций сталинских времен было сфабриковано "дело Л.Н.Краснопевцева", по которому от 6 до 10 лет получили студенты и аспиранты исторического факультета МГУ, пытавшиеся готовить правдивую историю КПСС и выработать новую идеологию, а также распространявшие листовки. В 1958 г. к длительному сроку тюремного заключения были приговорены молодые ленинградские ученые Р.Пименов и Б.Вайль, написавшие и пытавшиеся распространять комментарии к "секретному" докладу Хрущева. Все эти "разбирательства" носили нарочито показательный характер. Выстраивался жесткий барьер между частными разговорами ("на кухнях") и попытками общественного обсуждения злободневных тем, не говоря уже о каких-либо конкретных действиях. Это вело к тому, что постепенно круг "своих", тех, с кем можно было поговорить начистоту, сужался до ближайших родственников и друзей.

"Полная и окончательная победа социализма"

С 27 января по 5 февраля 1959 г. в Москве проходил XXI съезд КПСС, на котором был декларирован вывод о "полной и окончательной победе социализма в СССР" и объявлено о начале "развернутого строительства коммунизма". Вопрос "о победе социализма" традиционно рассматривался официальными партийными теоретиками как схема из двух этапов. В качестве первого шага декларировалась возможность построения социалистического общества в одной стране, о чем и было заявлено в 1936 г. После окончания войны и образования "социалистического лагеря", изменений в "третьем мире" и распада колониальной системы, согласно официальной логике, закладывались условия для "окончательной победы социализма", поскольку новый общественный строй был теперь "гарантирован от реставрации капитализма силами международного империализма". Таким образом, решающим моментом для заявлений о вступлении страны в новую стадию развития был "выход из капиталистического окружения".

Кроме этого, в доказательство положения о "полном и окончательном" характере победы социализма приводились аргументы внутреннего плана. Было декларировано построение материально-технической базы социализма. Вторым базовым аргументом стали "прогрессивные сдвиги в социальной структуре": превышение доли рабочих и служащих над колхозниками в составе населения и рост рабочего класса, в частности, за счет индустриализации сельскохозяйственного труда, выражавшегося в повышении удельного веса механизаторов среди сельского населения. В эту логику органично встраивался тезис о сближении характера труда в промышленности и в сельском хозяйстве. Выхолощенный социологизм доминировал и в анализе национальных отношений. В качестве несомненного достижения приводилось положение о "расцвете" наций и народностей, ярким доказательством чего была сложившаяся во всех республиках однотипная социальноэкономическая структура. И наконец, констатировалось наступление "подлинного народовластия", которое на практике реализовалось через Советы и разного рода общественные организации, что было откровенной профанацией на фоне засилия партаппарата под лозунгом укрепления руководящей и направляющей роли КПСС.

Оценка качественного состояния общества в советской истории всегда была основой внутренней политики, тесно связанной с идеологией и пропагандой, а не отвлеченным теоретическим вопросом. Поэтому важно понять, зачем и почему именно на рубеже 1950— 1960-х годов Хрущеву потребовались эти новации и какие последствия имело это теоретизирование. Основная подоплека теоретических построений состояла в очевидных народно-хозяйственных трудностях, резко возросших к концу десятилетия, в "неуспехах", как утверждалось в советской литературе. План шестой пятилетки постоянно корректировался, но все яснее становилось, что выполнить его не удастся. Тогда было принято небывалое решение: план последних двух лет шестой пятилетки был пересмотрен и объединен со следующим пятилетним планом. Так родился гибрид под названием "семилетний план развития народного хозяйства СССР на 1959—1965 гг.". Для разбуженного общественного сознания того времени нужен был веский и оптимистический довод, который бы позволил руководству маневрировать и скрыть явные провалы в экономической политике. Таким доводом и стало наступление новой стадии развития, срочно потребовавшее более интенсивного использования НТП, ускоренного развития самых прогрессивных отраслей (прежде всего химии), наращивания энергетический мощностей, создания нового оборудования и обновления станочного парка, вовлечения в хозяйственный оборот вновь открытых природных ресурсов и приближения к ним промышленного производства. Требовалось также немедленно и точно учесть масштабы сотрудничества с социалистическими странами. Таким образом, провозглашенный переход к