Лирика а. Ахматовой: «Вечер» и «Четки»

Специфику раннего творчества Ахматовой очень хорошо отражает статья Кузмина «Эмоциональность как основной элемент искусства» Главной чертой ранних ахматовских стихотворений является предельная эмоциональная напряженность, которая – и это вам нужно отметить – выражается в очень лаконичной форме.

За счет чего создается эмоциональная насыщенность? За счет того, что читатель видит мир в глазами героини, и последовательная смена предметов вызывает в нем соответствующие эмоции.

Подушка уже горяча С обеих сторон. Вот и вторая свеча Гаснет и крик ворон Становится все слышней. Я эту ночь не спала, Поздно думать о сне... Как нестерпимо бела Штора на белом окне. Здравствуй! В этом стихотворении горячая с обеих сторон подушка и вторая догоревшая свеча являются не просто предметами, они вводятся в текст для того, чтобы передать бессонницу героини. Но как передать? Горячую с обеих сторон подушку может ощутить только тот человек, который все никак не может уснуть и эту самую подушку переворачивает. Белая штора на белом окне снабжается оценочным определением «нестерпимо», вот это нестерпимо, естественно относится не к шторе, а к героине, она в нетерпении, потому и не спит. Это стихотворение об ожидании. Всего две строки, в которых лирическая героиня говорит о себе самой:

Я эту ночь не спала, Поздно думать о сне...

показывают разницу между тем, как отражается внутреннее состояние на восприятии предметов внешнего мира, и тем, как описываются эмоции как таковые — очень лаконично, предельно сухо.

Небывалая осень построила купол высокий:

Все стихотворение посвящено описанию внешнего мира, причем очень необычного состояния природы, когда должна бы быть осень, а очень похоже на весну. И только последняя строчка: «Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему» вводит в текст стихотворения встречу героев, и все, что раньше говорилось про внешний мир может быть спроецировано на душевное состояние героини. Встреча — чудо, но в той строке, которая описывает собственно встречу, нет не только чуда, нет даже удивления или радости. Зато ощущением чуда наполнены все предыдущие строки.

В связи с таким выражением эмоций в стихах ранней Ахматовой очень много описаний, но при этом вещи не теряют своей предметности. Вещи объективно существуют, это не символы, и только взгляд лирической героини делает их зеркалом ее внутреннего мира.

Предисловие к «Вечеру» М. Кузмина

«Можно любить вещи, как любят их коллекционеры, или привязчивые чувственной привязанностью люди, или в качестве сентиментальных сувениров, но это совсем не то чувство связи, непонятной и неизбежной, открывающейся нам то в горестном, то в ликующем восторге, на которое мы указывали выше. Нам кажется, что, в отличие от других вещелюбов, Анна Ахматова обладает способностью понимать и любить вещи именно в их непонятной связи с переживаемыми минутами. Часто она точно и определенно упоминает какой-нибудь предмет (перчатку на столе, облако как беличья шкурка на небе, жёлтый свет свечей в спальне, треуголку в Царскосельском парке), казалось бы не имеющий отношения ко всему стихотворению, брошенный и забытый, но именно от этого упоминания более ощутимый укол, более сладостный яд мы чувствуем».

Главным предметом изображения для Ахматовой является частная жизнь человека как вечная и непререкаемая ценность. Принцип поэтики акмеизма – это принцип собирательства, концентрации вокруг субъекта еги мира, его личного космоса⁷ Отсюда ключевой для Ахматовой образ Дома как обжитого пространства.

Многие исследователи отмечают, что ранние сборники Ахматовой можно читать как единый роман о любви. О том, что в лирике Ахматовой, как ни странно это звучит, воплощен романный опыт постижения мира, говорит тяготение к сюжетности, разные по содержательному наполнению и оркестровке отрывки внутри голоса лирической героини (или стихотворения), незавершенность образа лирической героини, ее открытость духовнму развитию

Тема любви у Ахматовой. любовь трагична, может обернуться горем.

Гумилев шутил, что настоящая фамилия Ахматовой «Горенко» подходит ей больше, так как, по сути, отражает ее мироощущение.

Любовь у Ахматовой – это поединок роковой и «отравительница-любовь»,

Не убил, не проклял, не предал…»

Мне холодно! Крылатый иль бескрылый, Веселый бог не посетит меня. (И мальчик, что играет на волынке..)

Замечаю всё как новое. Влажно пахнут тополя. Я молчу. Молчу, готовая Снова стать тобой, земля. (Я пришла сюда, бездельница)

Цикл "В Царском Селе" - один из центральных в сборнике "Вечер" (1912). Им открывается в тема Пушкина, ставится проблема взаимодействия личности с широким культурным контекстом, в нем прослеживается диалектика перетеканий литературы в реальность и реальности в литературу.

Царское Село значимо для Ахматовой именно как воплощение культурной традиции "золотого века", века Пушкина. М. Гиршман говорит о феномене "царскосельского текста".

Первое стихотворение «По аллее проводят лошадок» - о прошедшей несчастной любви. Важен предметный фон, лошадки, которые вызывают воспоминания. Финал стихотворения — итог. Чувство прошло, но что-то остается, нелюбовь к закатам и слову «уйди»

Во втором стихотворении двойник — разбитая статуя, но и сама героиня «скоро станет мраморной», то есть происходит сближение оригинала и копии.

Разбитая статуя является отсылкой к стихотворению Пушкина «Царскосельская статуя»: Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила: статуя, ЦС, разбитый кувшин. Поэтому в третьем стихотворении появляется сам Пушкин.

Его стихотворение оканчивается темой вечности: «Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.» Ахматова тоже вводит в свой цикл тему вечности. С одной стороны, Пушкин удален во времени и в пространстве ("И столетие мы лелеем / Еле слышный шелест шагов"). А с другой - максимально приближен через вещные и обыденные детали ("Здесь лежала его треуголка..,"). При этом о мертвом поэте говорится как о живом: "...Еле слышный шелест шагов" доносится через столетие. ⁸

Если брать цикл в целом, то получается следующее:

• несчастная любовь

• героиня — разбитая статуя, разбитая — потому что несчастная, но статуя — нечто вечное, знак царского села, пространства культуры.

• Пушкин как дух культурного пространства ЦС

В «Четках» сгущается трагическое мироощущение, обусловленное не только отношениями между двумя людьми, но и общим состоянием нравственности «Все мы бражники здесь и блудницы…». Но на этом мрачном фоне контрастно выделяется лирическая героиня, «скорее жесткая, чем слишком мягкая, скорее жестокая, чем слезливая, и уж явно господствующая, а не угнетенная». (Недоброво)

Обездоленная душа в себе самой находит силы продолжать жизнь, причем аскетическую:

«Я научилась просто мудро жить…

Смотреть на небо и молиться Богу,

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу.

...

- И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

В стихотворении «Ты пришел меня утешить, милый...» героиня умирает, но перед смертью обещает молиться за своего возлюбленного.

Я у Бога вымолю прощенье

И тебе, и всем, кого ты любишь

В отличие от «Вечера», где герои так же были разлучены, в «Четках они принадлежат к разным мирам:

Я с тобой не стану пить вино,

Оттого что ты мальчишка озорной.

Знаю я - у вас заведено

С кем попало целоваться под луной.

А у нас - тишь да гладь,

Божья благодать.

А у нас - светлых глаз

Нет приказу поднимать.

У вас — у нас, героиня принадлежит к некоему сообществу, в данном случае это монастырь. Нам важно, что Ахматова постепенно идет от уединенного индивидуализма к чувству общности со всем народом, которое впоследствии ляжет в основу Реквиема.

Героиню интересует не только любовь, но и жизнь души

Помолись о нищей, о потерянной,

О моей живой душе,

Многочисленные горести и утраты осмысляются в русле идеи, что все в руце Божьей: это испытания, посланные героине

Отчего же бог меня наказывал

Каждый день и каждый час?

Или это Ангел мне указывал

Свет, невидимый для нас...

Тот же смысл в стихотворении «Дал Ты мне молодость трудную...»

Именно в сборнике «Четки» окончательно формируется образ лирической героини-монахини, которая не столько принимает участие в жизни, сколько наблюдает за ней со стороны.

Для ЧЕТОК характерны: молитвенный настрой и частое обращение к форме пророческого предсказания. Обращение к библейской традиции еще в период акмеизма, позднее оно отразится в цикле «Библейские стихи" (Anno Domini MCMXXI) и поэмах.

БЕЛАЯ СТАЯ

Эпиграф:

Горю и ночью дорога светла

И. Анненский

Думали: нищие мы, нету у нас ничего, А как стали одно за другим терять, Так, что сделался каждый день Поминальным днем, — Начали песни слагать О великой щедрости Божьей Да о нашем бывшем богатстве.

После революции В. Маяковский шутил насчёт этого стихотворения: «...вот, мол, пришлось юбку на базаре продать, и уже пишет, что стал каждый день поминальным днём». Но понятно, что речь идет о духовных ценностях

Поэтика заглавия

В стихотворении «Уединение», где отверженная всеми героиня находится в заточении, но все же ее жизнь полна радости, потому что она видит зарю, к ней в комнату влетает ветер, и голубь ест пшеницу у нее из рук. Здесь этот образ еще непонятен, он проясняется дальше, в стихотвореннии «Был он ревнивым, тревожным и нежным...", где герой убивает птицу героини: Как Божие солнце, меня любил, А чтобы она не запела о прежнем, Он белую птицу мою убил. Промолвил, войдя на закате в светлицу: "Люби меня, смейся, пиши стихи!" И я закопала веселую птицу За круглым колодцем у старой ольхи. Белая стая — стихи. Белая птица — индивидуальный творческий дар. Любовь и творчество вступают в конфликт. Но лишенная творческого дара героиня перестает и любить, ее сердце становится каменным.

Далее, в стихотворении «Музы шла по узкой дороге...» белая голубка улетает от героини вслед за музой. И образ птицелова в стихе «Самые темные дни в году»

Образ Музы

А не дописанную мной страницу - Божественно спокойна и легка, Допишет Музы смуглая рука. (Уединение)

Муза ушла по дороге, Но сказала: "Ведь здесь могила, Как ты можешь еще дышать?"

А в небе заря стояла, Как ворота в ее страну.

Веселой Музы нрав не узнаю: Она глядит и слова не проронит, А голову в веночке темном клонит, Изнеможенная, на грудь мою.

И печальная Муза моя, Как слепую, водила меня.

И голос Музы еле слышный. (Ведь где-то есть простая жизнь и свет)

И Муза в дырявом платке Протяжно поет и уныло. В жестокой и юной тоске Ее чудотворная сила. 1915

Муза потом появится в Anno Domini как Муза Плач, и Музой Плача потом Цветаева назовет саму Ахматову *** Пустых небес прозрачное стекло, Большой тюрьмы белесое строенье И хода крестного торжественное пенье Над Волховом, синеющим светло. Сентябрьский вихрь, листы с березы свеяв, Кричит и мечется среди ветвей, А город помнит о судьбе своей: Здесь Марфа правила и правил Аракчеев. 1914 Новгород

Мандельштамовское небо

история

Июль 1914 I Стало солнце немилостью Божьей, "Сроки страшные близятся. Скоро Станет тесно от свежих могил. Ждите глада, и труса, и мора, И затменья небесных светил. Не напрасно молебны служились, О дожде тосковала земля: Красной влагой тепло окропились Затоптанные поля. Низко, низко небо пустое, И голос молящего тих: "Ранят тело твое пресвятое, Мечут жребий о ризах твоих". Образ распятого Христа в финале — метафора народной трагедии.

Anno Domini MCMXXI – лето Господне 1921. О послереволюционной России. Революцию Ахматова приняла достаточно тяжело, она воспринимала ее в эсхатологическом ключе,как разрушение страны, разрушение мира, нарушение всех законов бытия. Эпиграф к книге:

В те баснословные года.                                       Тютчев Для книги характерно эсхатологическое мироощущение. Первый раздел называется I. После всего После всего — то фактически после конца света. Но этот конец света происходит не вообще в мире непонятно когда, а в конкретной стране в конкретный год. Время вынесено в название книги, тема времени, истории очень важна.

Открывает книгу стихотворение, вводящее нас в исторический контекст, - «Петроград, 1919". То есть недавнее прошлое, то, что было два года назад. Петроград 1919 — это фактически град обреченный, на гибель обречены все его жители. Героиня говорит от лица всех петербуржцев, которые «Заключены в столице дикой", отрезаны от мира, брошены на произвол судьбы. Но это сознательный выбор героев, которые не покидают родной город.

Никто нам не хотел помочь За то, что мы остались дома, За то, что, город свой любя А не крылатую свободу Мы сохранили для себя Его дворцы, огонь и воду.

Любовь к родному городу, к родине — это одна из центральных тем данной книги. Не патриотизм, а именно любовь как глубоко личное чувство. У Ахматовой не гордость за страну, а сопереживание.

Стихотворение «Не с теми я, кто бросил землю" перекликается с текстом «Мне голос был...» из книги «Подорожник» В этих произведениях формируется гражданская позиция лирической героини Ахматовой, ее отношение к истории. Выбор героини - родная страна, независимо от того, какие ужасные события с ней происходят. Позднее в Реквиеме она скажет: «Я была тогда с моим народом там, где мой народ, к несчастью был». (Ахматова изучается два семестра. Отсылки к более поздним произведениям, которые не входят в изучаемый период, нужны для того, чтобы показать, что ее творчество цельное, темы и мотивы поздних, вершинных произведений заложены в ранней лирике.)

Цикл Библейские стихи выполняет ту же функцию, что античность у Мандельштама. Библейские события — это призма, через которую Ахматова смотрит на современность. Это позволяет увидеть в революции и послереволюционном периоде не только социально-политические события, но осмыслить все происходящее в соотнесении с мировой историей, возвысить русскую революцию до уровня всего человечества. Центральное стихотворение цикла -

Лотова жена

Лот — то праведник, который покинул Содом вместе с женой, после чего содом постигла кара божья и весь город погиб, но жена Лота обернулась, нарушив запрет, и превратилась в соляной столб. В Библии это превращение предстает как справедливое наказание, но Ахматова актуализирует иной смысл: Содом ведь был родиной Лота, а родину покидать тяжело.

Кто женщину эту оплакивать будет? Не меньшей ли мнится она из утрат? Лишь сердце мое никогда не забудет Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

раздел еще раз подчеркивает обращение к современности и называется MCMXXI, то есть 1921 год. Первое стихотворение сразу задает пессимистический тон. Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано,

но в четвертой строке первой строфы возникает парадоксальная надежда на спасение: Отчего же нам стало светло?

Этот пардокс объясняется христианским миропониманием, согласно которому большие беды являются не только и не столько наказанием, сколько испытанием, которое помогает человеку осознать себя, свою жизнь и прийти к Богу. Как крестные муки Христа не напрасны. Так же не напрасно и человеческое горе.

Установка на понимание глубинного смысла происходящих событий формирует образ пророчицы. Но пророчица предсказывает будущее, не только отдаленное, но и близкое. А в близком будущем — только горе, потери, утраты. И возникает тема тяжести пророческого дара, желания если не отказаться от него, то хотя бы частично нейтрализовать.

Я гибель накликала милым, И гибли один за другим. О, горе мне! Эти могилы Предсказаны словом моим. В финале возникает образ того, кого поэтическое пророчество Ахматовой еще не коснулось:

И пусть не узнаю я, где ты, О Муза, его не зови, Да будет живым, не воспетым Моей не узнавший любви.

Подводя итоги, можно сказать, что в этой книге получают оформление самые глобальные темы творчества Ахматовой:тема Родины, обреченности, пророчества – потом будут в Реквиеме

Важно отметить, что Ахматова, несмотря на то, что ее муж, Н. Гумилев был расстрелян за участие в контрреволюционном заговоре, и спокойная жизнь при советской власти ей не грозила, не уехала в эмиграцию. Пафос приятия жизни, который мы можем видеть в ее творчестве, несомненно исходил из глубинных особенностей ее натуры.

Следует отметить два стихотворения, одно из книги «Подорожник», второе из «Анно Домини»:

«Мне голос был. Он звал утешно…» и «Не с теми я, кто бросил землю…» В этих двух текстах как раз и раскрывается тема Родины в понимании Ахматовой. Она, как поэт, находится вне политики (в отличие от З. Гиппиус), но для нее характерно ощущения себя как части своей страны и своего народа. Этим и объясняется публицистичность стихотворений Ахматовой периода начала войны. «Клятва» рассчитана на широкую аудиторию, причем в этих четырех строчках виден именно гражданский пафос, который вообще для Ахматовой не характерен. Ощущением единства с Родиной и объясняется обращение Ахматовой к теме истории и теме России, которые и получили воплощение в ее поздних поэмах.

Ахматова: страдание как принятие жизни, страдание как откровение (Бог наказывал или это ангел мне указывал)