§3. «Повесть о стране Вятской» как исторический источник.

- История создания памятника и вопрос об авторстве. Самое известное и загадочное сочинение о Вятке – это «Повесть о стране Вятской» (далее – ПСВ), известна также как «Вятский Летописец», «Летописец и стране Вяцкой», «О граде Вятке» и др. Главный ее интерес состоит в том, что в ней описаны покорение Вятской земли переселенцами из Новгорода и основание ими первых городов, включая г. Хлынов/Вятку. ПСВ была поистине массовым источником и пользовалась большой популярностью не только среди жителей Вятки, но и российских историков XVIII-XIX вв. Сегодня выявлено наличие около 40 списков ПСВ, из которых известно содержание 12, но местонахождение рукописей двух из них не определено.⁸⁴ Этот памятник является основным свидетельством развития местного самосознания на Вятке⁸⁵ и поэтому занимает важное место при изучении вятского летописания.

За все время научного изучения ПСВ, начатого еще в конце 1730-х гг. Василием Татищевым, выдвигалось немало гипотез относительно предполагаемого автора этого источника и времени его создания. Одним из первых, этим вопросом задался известный археолог А.А. Спицын. В 1883 году, публикуя «Свод летописных известий о Вятском крае», составленный в результате сопоставления различных списков ПСВ⁸⁶, он пришел к выводу, что данный источник был написан не раннее 1680-х гг. Наличие в «Повести» многих событий «церковного характера» позволило Спицыну говорить о том, что ее автор – человек духовного звания, причем, житель города Хлынова. Также он осторожно заметил, что «Повесть» близка к «Вятскому Временнику», но не решился утверждать, что они написаны одним лицом⁸⁷.

А.С. Верещагин в предисловии к публикации ПСВ, в составе Трудов ВУАК⁸⁸ отметил, что раз не существует списков ПСВ, датируемых ранее XVIII в., то и утверждать, что данный памятник был создан в XVII веке нет никаких оснований. В вопросе определения автора ПСВ Верещагин дает только косвенные указания, такие как близость к архиепископу Ионе и его кружению, знакомство с вятскими произведениями той эпохи. Но в целом считает ПСВ продуктом труда «малосмышленного простяка»⁸⁹ и книжника «далеко не умелого».⁹⁰

Эти две точки зрения господствовали без особых возражений вплоть до 1940-х гг., когда П.Н. Луппов выдвинул оригинальную идею о составлении ПСВ в промежуток между 1733-37 гг., т.е. во время архиепископа Лаврентия Горки. Епископ Лаврентий, запретив глубоко почитаемые вятчанами крестные ходы, как проявление суеверий и мракобесия, встретил жесткий отпор в среде местного духовенства, получавшего от этих ходов неплохие прибыли. Якобы, для восстановления крестных ходов, обоснования их исторической роли и божественного благословения и была составлена ПСВ, причем написал ее «…несомненно, кто-нибудь из церковных клириков г. Хлынова».⁹¹ Просуществовала эта гипотеза недолго, уже в 1962 г. Н.А. Малеванов обнаружил список ПСВ, датируемый 1725 г. и доказал несостоятельность суждений Луппова.⁹²

Дальнейшие рассуждения историков о времени создания и авторе ПСВ строились вокруг положений Спицына и Верещагина, высказанных на рубеже XIX-XX вв. Прорыв произошел только в 2003 г., когда на русском языке вышла книга американского исследователя Д.К. Уо⁹³, посвященная истории книжности и летописания на Вятке. Благодаря привлечению новых, ранее неизвестных источников, находящихся в составе т.н. «Анатольевского сборника» Уо предположил, что автором ПСВ является уже упомянутый нами Семен Федорович Попов, а время создания памятника следует относить к 1706-1710 гг. Данное предположение базируется на том, что Попов во-первых, был знаком со всеми источниками, легшими в основу ПСВ⁹⁴, о чем свидетельствует принадлежавший ему сборник, во-вторых, входил в круг ближайших сподвижников архиепископа Ионы, в-третьих, имел опыт литературного и исторического творчества (руке Попова принадлежат ВВ и повесть «О Царевоконстантиновской церкви», а также ряд других произведений агиографического характера, он также мог принимать участие в работе по написанию «Жития преподобного Трифона Вятского чудотворца»), в-четвертых, под 1706 г. в сборнике Попова имеются написанные его рукой летописные статьи, которые были использованы при написании ПСВ, а в 1710 г. Попов закончил писать ВВ, в котором уже имеются некоторые добавления из ПСВ.⁹⁵

Данная точка зрения была поддержана А.Л. Мусихиным и А. Балыбердиным. Однако, справедливости ради, необходимо признать, что пока не обнаружен список ПСВ, написанный рукой С.Ф. Попова, либо имеющий следы его редакторской деятельности данная теория будет оставаться всего лишь гипотезой, пусть и наиболее убедительной.

- Структура текста ПСВ и ее источники. Уже исследователи XIX столетия обращали внимание, что ПСВ, по сути, является комплексом памятников, а не единым произведением. А.С. Верещагин, в послесловии к публикации ПСВ в составе Трудов ВУАК отметил, что «Даже при самом поверхностном внимании можно заметить в Повести нашей четыре, не совсем связно соединенные между собой части…»⁹⁶. А именно:

1. Вступительная часть, повествующая о легендарных событиях праславянской истории, основании Новгорода и происхождении его вольностей, о конфликтах с русскими князьями и причинах переселения в новые земли.

2. Основная часть, включающая повесть о поселении новгородцев на Вятке в 1174-1181 гг., их дальнейшем расселении в Вятской земле и самовластии.

3. Сказание о явлении чудотворной иконы святителя Николая на р. Великой.

4. Краткие летописные известия о памятных событиях из Вятской истории с 1389 по 1553 гг.

По мнению Д. Уо разделение ПСВ на четыре части более или менее соответствует важнейшим отдельным источникам текста, но не означает отсутствия в нем тематического единства⁹⁷. Верещагин же предпочитал трактовать все части ПСВ независимо друг от друга⁹⁸. Изучая вступительную часть Повести он нашел ее состоящей из двух «половин», первая из которых является баснословной и: «…представляет собой очевидное заимствование из баснословных изделий, какие… фабриковали досужие книжники XVII в.»⁹⁹, а вторая является вольной интерпретацией новгородских летописей того же периода. В целом, Верещагин считал вступительную часть ПСВ заимствованной из какого-то памятника XVII в¹⁰⁰. Малеванов расширил эту трактовку и пришел к заключению, что предисловие ПСВ написано на основании текста «Начало великому Словенску», пусть и в редакции XVII в. Он также установил, что автор ПСВ: «…довольно удачно выбирает то, что ему казалось наиболее важным, умело выбрасывая все лишнее, в том числе и даты»¹⁰¹. Макаров Л.Д. видит в первой части Повести сокращенный вариант «Начала великому Словенску», заимствованный из Хронографа 1679 г.¹⁰².

В наши дни, Уо обратил внимание, что при составлении первой части ПСВ автор использовал Пролог¹⁰³, о чем напрямую говориться в источнике: «… в пролозе пишется…»¹⁰⁴, однако привлекает его именно как дополнение к основному тексту, заимствованному из «Начала великому Словенску». Американский ученый также поддержал гипотезу Верещагина о привлечении новгородских летописей и Ярославовых грамот при составлении вступительной части ПСВ.

При написании предисловия автор ПСВ, по-видимому, использовал три источника: «Начало великому Словенску», Пролог и какой-то новгородский летописный источник. При этом его мало интересовали подробности новгородской истории, что доказывает «вольная редакция» текста источника, а главным было показать независимость новгородцев и их готовность переселиться на новое место, где они бы могли жить спокойно и свободно. В ПСВ вступительная часть несет, в первую очередь, не конкретно-историческую, а идеологическую направленность – обосновываются причины похода новгородцев на Вятку и законность их вольностей.

Вторая часть ПСВ, всегда воспринималась исследователями как основная. Верещагин А.С. отмечал, что при написании основной части ПСВ, автор не ссылается на свои источники и почти не указывает конкретных дат¹⁰⁵. Он склоняется к тому, что в основе этой части ПСВ лежат предания, циркулировавшие на Вятке в конце XVII в., причем нередко приукрашенные домыслами составителя¹⁰⁶. Александр Степанович решительно отвергал идею, о привлечении местных летописных источников, поскольку таких, по его мнению, в то время не существовало¹⁰⁷. Эта точка зрения продержалась достаточно долго, пока в 1983 г. А.В. Эммаусский не обнаружил краткий список СВ, который доказывал существование на Вятке письменных источников описывающих обстоятельства прибытия новгородцев на Вятку¹⁰⁸. Но только после находки Д.К. Уо Анатольевкого сборника, содержащего полный список СВ, появились весомые основания утверждать, что именно этот источник лег в основу второй части ПСВ¹⁰⁹.

Автор по-новому подходит к трактовке своего источника, если во вступительной части еще преобладали прямые заимствования, то во второй составитель ПСВ крайне редко прибегает к дословному переписыванию. Вместо этого, он изменяет многие места СВ, заменяя их собственными трактовками. К примеру, в СВ причиной переселения новгородцев на Вятку названа неверность жен, повлекшая их бегство вместе с любовниками в новые земли, а в ПСВ этот пассаж уступает место версии о «самовластии» и независимости. В отдельных случаях автор ПСВ дополняет известия СВ новыми подробностями, уделяя особое внимание описанию чудесных происшествий, возможно бытовавших в виде устных преданий в Хлынове.

История покорения Вятской земли новгородцами после основания Хлынова, продолжается описанием многочисленных военных походов и столкновений переселенцев с русскими князьями и инородцами, построением хлыновского кремля, новых церквей и погостов, а также объяснением некоторых культов и крестных ходов, существовавших на Вятке. Установить источники этих известий сегодня оказывается практически невозможным, скорее всего это было местное устное творчество¹¹⁰ и удмуртские легенды¹¹¹.

Третью часть ПСВ составляет сказание о явлении иконы св. Николая Великорецкого. Это предание известно также в виде отдельного сказания о явлении образа св. Николая, причем в двух редакциях. Верещагин отмечал эту особенность и указывал что первая редакция «более древняя и простая»¹¹², в ней нет указания конкретных дат, а вторая, составленная уже «за благословением архиерейским» написана витиевато и уже содержит даты описываемых событий. При публикации «Повестей о Великорецкой иконе» в составе Трудов ВУАК¹¹³ он хронологически отнес составление первой редакции к сер. XVII в., а второй к концу XVII в., то есть ко временам архиепископа Ионы. При этом он отмечал близость текста ПСВ именно со второй, пространной редакцией «Повести о Великорецкой иконе». За исключением отсутствия в ПСВ упоминаний о двух чудесах: о чуде при построении Великорецкого храма и чуде при перенесении иконы в Хлынов, Верещагин не находит других отличий с текстом «Повести о Великорецкой иконе»¹¹⁴.

Уо замечает еще одно важное различие: в ПСВ содержится предисловие, в котором описываются обстоятельства того, как икона попала на то место, где ее нашли, чего нет в отдельных повестях об иконе. По мнению ученого, автор ПСВ сочинил эту историю по некоторым уже знакомым ему сведениям с примесью вымысла, хотя и не исключал, что в основе данного известия мог быть какой-то неизвестный письменный источник или устное предание¹¹⁵. В остальном Уо соглашается с точкой зрения Верещагина. По мнению Л.Д. Макарова источником третьей части ПСВ послужило сказание сер. XVI в.¹¹⁶, видимо на том основании, что рассказ об иконе заканчивается ее переносом из с. Великорецкого в Хлынов в 1551 году, после чего начинаются летописные известия четвертой части повести с 1389 по 1553 гг. А. Балыбердин поддержал эту датировку, предположив, что Повесть о Великорецкой иконе могла быть составлена после того, как она (икона) была представлена царю Ивану Грозному.¹¹⁷

По мнению большинства исследователей, четвертая часть ПСВ действительно не связана с остальным текстом повести. 12 летописных известий о Вятке с 1389 по 1553 гг. Верещагин считал целиком выписанными из ВВ¹¹⁸. Однако сопоставление источников показало, что далеко не все статьи ПСВ совпадают с изложением ВВ, и скорее всего являются сообщениями из русских летописей – предположил А.В. Эммаусский¹¹⁹. Этой точки зрения придерживается и Л.Д. Макаров¹²⁰. Уо занимает промежуточную позицию, считая, что в основе четвертой части ПСВ и ВВ могла лежать одинаковая подборка известий из русских летописей, и мы имеем дело лишь с разным редакторским изложением статей. Он также отметил близость ПСВ и ЛС, причем считал, что ЛС в Рязанцевском списке содержал статьи, заимствованные из ПСВ¹²¹.

Таким образом, мы можем утверждать, что ПСВ – это сложносоставной памятник, автор которого проводил тщательный отбор источников и их редактирование. Он знал общерусские летописи и хронографы, привлекал местные летописные источники и сказания, согласовывал их сведения между собой и отбирал лишь те, которые способствовали раскрытию основной темы ПСВ – вятчане, как и их предки новгородцы, независимы и «самовластны», а все их деяния благословляются божьим промыслом.

- Списки ПСВ и различия между ними. Мы уже отмечали выше, что на сегодняшний день установлено существование более 40 списков ПСВ, причем только местонахождение 10 из них достоверно известно, еще 2 публиковались в XIX в., но в настоящее время их рукописи утрачены. Об особенностях этих «12» списков и пойдет речь в настоящем разделе.

Первую попытку изучить и сопоставить все известные списки ПСВ предпринял А.А. Спицын в предисловии к публикации «Свода летописных известий о Вятской крае» в 1883 г¹²². Он указал на наличие 10 списков ПСВ. Позже аналогичную работу проделал А.С. Верещагин, в предисловии к публикации ПСВ в составе Трудов ВУАК. Однако Верещагин отобрал только 5 списков ПСВ, которые, по его мнению, были наиболее старыми и содержательными: Толстовский, Миллеровский, Синодальный, Баженовский и Блиновский.

Самым древним Верещагин считал Толстовский список, известный в рукописи около 1730 года. Он был составлен для кн. Д.М. Голицына, а позже поступил в собрание рукописей графа Ф.А. Толстого, отчего и получил свое название. Основным отличием этого списка является вступительная часть «Начало великому Словенску», которой нет в других списках ПСВ, бывших в распоряжении Верещагина¹²³. Вторым его заметным отличием является легендарная версия о происхождении названия р. Хлыновицы и г. Хлынова от крика некой птицы: «Хлы-хлы»¹²⁴, а также упоминание в качестве ориентиров микротопонимических объектов и строений, современных составителю ПСВ.

В 1962 г. Малеванов Н.А. обнаружил второй список Толстовской редакции - Герольдмейстерский, датированный 1725 г., различия которого со списком, бывшим в распоряжении Верещагина незначительны¹²⁵.

К Толстовской группе ПСВ принадлежит и недавно обнаруженный А.Л. Мусихиным список из Музейского собрания Государственного исторического музея¹²⁶. В данном случае список ПСВ предваряет собой начало летописного сборника, посвященного освоению Сибири. Уникальной особенность текста Музейного списка ПСВ является запись всех дат буквами церковно-славянского алфавита, как это было принято на Руси в допетровскую эпоху. Напротив каждой даты на полях рукописи тем же почерком приведен их перевод в летоисчисление от Рождества Христова. Это обстоятельство приближает Музейский список к первоначальной редакции ПСВ.¹²⁷ В данном списке отсутствует «Начало великому Словенску», но есть ссылка напротив текста о Гостомысле и основании Великого Новгорода, позволяющая считать отсутствие легендарного вступления намеренной редакторской правкой: «О сем пространнее описует в Киево-Печерских летописцах».¹²⁸

В Музейном списке нет «Повести о Великорецкой иконе», которая могла быть также намеренно исключена составителем сборника как не соответствующая его основному смыслу (сборник, как уже было сказано, посвящен освоению Сибири, а повесть об иконе – сугубо вятская). В заключение своего анализа, Балыбердин и Мусихин приходят к выводу, что Музейный список является копией одного из наиболее ранних списков ПСВ Толстовской редакции и что эта редакция ПСВ является первоначальной.

Вторым по хронологии, Верещагин считал список Миллеровской редакции. Он был обнаружен геодезистом Клешиным по поручению В.Н. Татищева в 1738-39 гг. Им также пользовался Г.Ф. Миллер, Н.П. Рычков и его отец, и Н.М. Карамзин, отчего в дореволюционной историографии изложение событий ранней вятской истории шло преимущественно по этому списку. По мнению Д.К. Уо Миллеровская редакция ПСВ первична по отношению к Толстовской¹²⁹. К Миллеровской группе принадлежит также Баженовский список, названый по имени своего первого издателя проф. Баженова. По времени создания, очевидно, относится к рубежу XVIII-XIX вв.¹³⁰

Список Синодальной библиотеки также относится исследователями к Миллеровской группе.¹³¹ По времени своего создания он относиться к концу XVIII в. и по сравнению с другими списками Миллеровской группы несет на себе следы редакторской деятельности: в нем исключены известия о частых походах русских князей на Вятку, конфликтах с инородцами, о приходе на Вятку переселенцев из Устюга и Двины и др. Некоторые даты (например о походе татар в вятские земли через Устюг) даны в соответствии с Толстовским списком, что дает основание видеть в Синодальной рукописи продукт критического анализа более ранних списков ПСВ, с целью их научного изучения.

Весьма интересным является список, известный как «Краткая выписка из партикулярной летописи о заведении г. Вятки». Выписка была специально подготовлена для генерал-адъютанта Кушелева, которому была передана вместе с данными о численности жителей и постройках в г. Вятке в 1798 году. В отличие от других списков, в «Выписке» отсутствует информация о независимости вятчан, их борьбе с русскими князьями и инородцами. Для А.А. Спицына эти отличия послужили основанием считать, что в основе «Выписки» лежал список ПСВ, в котором описывались только события церковной истории¹³².

Остальные списки ПСВ: Рычковский, Блиновский, Лаврентьевский, список Вятских губернских ведомостей и некоторые другие, не имеют принципиальных различий с вышеописанными, и интересны скорее, с точки зрения изучения историографии вятской истории. Поэтому мы оставляем их за рамками нашего рассмотрения.

Летописная традиция на Вятке имела достаточно глубокие корни и опиралась на мощный культурный пласт. Всплеск этой деятельности в конце XVII – нач. XVIII веков объясняется появлением в крае организационных структур: учреждение Вятского епископства, а позже Вятского и Великопермского архиепископства, созданием все большего количества монастырей, а значит и повышением уровня образованности населения.

Местные летописные памятники XVII-XVIII столетий обязаны своим появлением лицам духовного сословия, поэтому их тематика подчас является скорее религиозно-исторической. Вместе с тем, авторы этих памятников опирались на широкий круг источников, привлекая местные устные предания наряду с общерусскими летописями и хронографами. В отдельных случаях известно не только время написания того или иного источника, но и установлен его автор (ВВ и ПСВ).

Анализ вятских летописных произведений показал, что их авторы внимательно относились к своей работе, проверяли и перепроверяли имеющиеся источники информации, критически подходили к выбору необходимых известий, подчас по-новому интерпретируя те или иные статьи.

В настоящее время идет интенсивный процесс введения в научный оборот новых вятских летописных источников: обнаружены СВ, новые списки ПСВ и ЛСЛ, о которых ранее не было известно. Начиная с 1991 года, этот процесс зашел так далеко, что сегодня, по существу назрела необходимость не только в корни пересмотреть взгляды историков XIX-XX вв. на происхождение и генеалогию вятских летописных источников, но и выработать новую концепцию исторического развития вятского региона в первые столетия его заселения выходцами из русских земель.