III. Взаимосвязь особенностей региональных политических режимов и экономики регионов

В данной главе целесообразным представляется рассмотрение существующих политических режимов в кавказких регионанах и их взаимосвязь с экономическими особенностями региона.

В большинстве регионов очевидна клановость при замещении должностей в региональной системе исполнительной и законодательной ветвей власти. Внутри этносов идет достаточно серьезная борьба за властные позиции. И, несмотря на то, что формально декларируется отход от принципа клановости при проведении кадровой политики в республиках Северного Кавказа, в реальности отказаться от этого принципа достаточно сложно, поскольку смысл и содержание политики во многом определяется возможностью контролировать финансовые потоки, идущие в ту или иную республику. В результате большую роль в формировании властных органов играют клановые отношения. Мотивы личного доверия, основанного на знакомстве и определенных взаимных обязательствах, по-прежнему крайне важные в кавказской политике, определяют формирование наиболее устойчивых групп. Родственные и земляческие отношения сохраняют очень большое значение, поскольку на них основаны и наиболее устойчивые политические и деловые связи.

Вместе с тем существуют и исключения – в некоторых республиках произошел приход к власти людей, не располагающих мощными кланами (в наибольшей степени это относится к Ю.Евкурову и Б.Эбзееву). Очевидно, что новые руководители республик, не располагая кланами, сложившимися на протяжении многих лет и уходящими корнями в советскую эпоху, должны использовать другие принципы при формировании своей команды. Некоторые из них, например, Б.Эбзеев сами говорят о необходимости отказа от клановых принципов и от модели этнического баланса - с переходом к рекрутированию профессиональных управленцев.

Таким образом, несмотря на наличие существование схожих характеристик политические режимы Северного Кавказа очень неоднородны – от близкого к демократическому (как в Северной Осетитии) до практически шариатского в Чеченской республике. Основной сравнительной характеристикой регионов можно считать консолидированность элит – устойчивость местного политического альянса, отсутствие оппозиционных настроений и как следствие отсутствие периферийной этнической оппозиции. Политический режим в Дагестане, Северной Осетиии носит слабо консолидированный характер, в Кабардино-Балкарии и Чечне – выраженно консолидированный, политические режимы Ингушетии и Карачаево-Черкессии можно назвать переходными.

Наименьшей степень консолидации отличаетcя сейчас Дагестан, где действует большое число автономных и полуавтономных групп, вступающих друг с другом в тактические альянсы. Размежеванию способствует этнический фактор, поскольку в условиях многонационального Дагестана этнические группы ведут традиционную борьбу за определенные статусные позиции во власти и в экономике, включая не только республику в целом, но и очень разнообразный местный уровень. В условиях подобного полицентризма глава республики М. Алиев стремится уcилить свое влияние, постоянно вмешиваясь в те или иные политические процессы. Однако его действия в таком сложном регионе, как Дагестан, не позволили снизить уровень напряженности³⁰.

Другую, противоположную группу республик составляют те из них, где произошла почти полная консолидация элит. Прежде всего, это Чечня, в меньшей степени – Кабардино-Балкария. Возможно ключевую роль на начальном этапе процесса сыграли личностные особенности республиканских лидеров, являющихся весьма решительными и целеустремленными политиками авторитарного типа и находящиеся под их контролем силовые и финансовые ресурсы.

Однако, на современном этапе я считаю целессобразным отметить некоторые экономические особенности региона, которые возможно напрямую влияют на характер политического режима регионов.

Очевидно, что и Чечню и Кабардино-Балкарию объединяют два ключевых фактора:

• высокая финансовая зависимость обоих регионов от федерального центра. Это является мощным стимулом для политической лояльности их элит, резко снижая интерес к сепаратизму, некогда традиционных для этих регионов. При этом социально-экономические и этнополитические проблемы национальных республик, а также активность их элит и диаспор стали мощным стимулом для налаживания двусторонних связей между ними и центром, формирования разветвленной системы патронажно-клиентельных отношений³¹

• Основа экономики обоих регионов – нефтяная промышленность. Цена вопроса очень высока и более того, является сферой конфликта интересов между Чечней и Кабардино-Балкарией. Необходимость эффективного представления своих интересов на федеральном уровне требует политической и экономической консолидации элит.

Трансформация политического режима в Чечне всегда была тесно связана со стремлением руководства республики контролировать инфраструктуру нефтепроизводства. Мне кажется целесообразным углубиться в историю вопроса.

Нефтяной сектор промышленности всегда являлся ключевым для Чечни. В 80-е годы 20 века объемы добычи нефти составляли – 4 млн. тонн. Кроме того, качество нефти было настолько высоким, что 90% авиационного топлива производилось из чеченского сырья. Доходы от нефтяного комплекса шли в общесоюзный бюджет, откуда средства распределялись по социальным нуждам. При Джохаре Дудаеве сырьевое производство перешло под его личный контроль, до 90% нефтепродуктов продавалось в страны ближнего и дальнего зарубежья, а полученные средства оседали на личных заграничных счетах генерала. Добыча нефти упала до 1.2 млн. тонн в 1994 году. Кроме того, получили распространение такие явления, как кража сырья, подпольное производство (мини-заводы) и нелегальная продажа частными лицами. Борьба за нефтяной сектор сыграла одну из ключевых ролей в обоих чеченских конфликтах. На примере чеченской республики будет также рассмотрена роль крупного бизнеса в этнополитических конфликтах.

В настоящее время положение изменилось. Контролирует процесс добычи нефти в Чечне государственная монополия. Еще в 2000 году было учреждено ОАО «Грознефтегаз», 100% акций которого принадлежали государственной нефтяной компании «Роснефть». Через два года 49% акций передали во владение Минимущества Чеченской Республики³². В 2004 году начались активные призывы руководства Чечни к передаче контрольного пакета правительству. Мотивировалось это тем, что в Конституции Чечни существует положение о том, что природные ресурсы республики принадлежат ее народу. Вторым аргументом было то, что чеченцы не играют никакой роли в жизни «Грознефтегаза». Этот момент довольно неоднозначный. При распределении должностей в руководстве предприятия сложилась своеобразная традиция: практически весь совет директоров укомплектовали из представителей «Роснефти», а все исполнительные должности – гендиректора, его заместителей, главного инженера и главного бухгалтера – заняли чеченцы, одновременно занимающие государственные посты в администрации Чеченской республики и представляющие клан Рамзана Кадырова. Сам президент республики является председателем совета директоров «Грознефтегаза»

Руководство чеченской республики неоднократно заявляло о то, что все проекты, связанные связанные с нефтью на Северном Кавказе должны быть ориентированы на Грозный. И ключевой игрок в этом секторе – «Роснефть встретилась с проблемой несговорчивости руководства республики, в связи с местными традициями управления нефтяными активами.

От этого, однако, руководство Чеченской республики во многом и потеряло. На довольно долгое время (сейчас ситуация видимо снова переключается в обратную сторону) внимание «Роснефти» переместилось на соседний регион – Кабардино-Балкарию. Там однако компания также сперва встретилась с сопротивлением местных элит, которые уже начали проявлять черты консолидированности. Стоит напомнить, что в последних республиканских выборах президента участвовали глава Кабардино-Балкарии Арсен Каноков и Валерий Карданов, директор «Кабардино-Балкарской топливной компании», местной «дочки» «Роснефти». До 2005 года «Роснефти» в этой компании принадлежало 59,42%³³, однако более чем 40-процентное присутствие сторонних владельцев и сильная местная власть не дали «Роснефти» полного контроля и возможно создать платформу для дальнейшей экспансии в Севернокавказский регион.

Однако «Роснефть» удалось найти выход из сложившейся ситуации путем смены приоритетов и консолидацией с местной элитой. В итоге президентом стал Валерий Арсен Каноков и колическтво сторонних акционеров в «Кабардино-Балкарской топливной компании» снизилось до 10,9 %³⁴

Главным камнем преткновения между Чечней и Кабардино-Балкарией остается месторасположение строительства “Роснефтью” нефтеперерабатывающего завода нового типа мощностью 1 млн тонн нефти в год. Борьба за ресурс, который должен стать основой экономики региона, проходила с переменных успехом. Еще 4 мая 2008 года президент Кабардино-Балкарской республики Арсен Каноков заявил, что подписано соглашение с президентом «Роснефти» Богданчиковым о строительстве завода, где будут перерабатывать чеченскую нефть, и что уже идут предпроектные работы³⁵.

Ответом на это послужила возмущенная реакция из Грозного. Спикер чеченского парламента Дукваха Абдурахманов, один из наиболее приближенных к Кадырову людей, заявил что Народное собрание Чечни расценивает строительство завода на территори Кабардино-Балкарии как «проявление оскорбительной политики по отношению ко всему чеченскому народу»³⁶.

Стоит сделать замечание, что подобная риторика особенно демонстрирует тесную взаимосвязь этнополитических и экономических процессов в Северокавказском регионе. Спикер чеченского парламента определенно выразился с позиции защиты этнического права на природного богатства региона. Таким образом (было множество подобных заявлений) не региональная элита, а вся этническая группа выступает субъектом политических и социально-экономических отношений. Таким образом любой конфликт интересов – будь-то нефтяные войны на межрегиональном уровне, или ущемление экономических интересов отдельного чеченца, трактуется как межнациональный. Естественно, это большей частью лишь риторика, стремления Чеченской элиты – вовсе не раздать блага всем своим гражданам, однако безусловно экономический фактор (в данном случае нефтяной) – мощное мобилизационное оружие, причина этнополитического напряжения и способ обозначить врага посредством объявления того что народные богатства стремится захватить федеральный центр (как это было при Дудаеве), либо могущественная нефтяная корпорация в союзе с коварными соседеми (как это происходит сейчас).

Таким образом, «Роснефть» в настоящее время, как государственная корпорация – идеальный враг, который символизирует собой «имперские» настроение центра в противовес декларируемому национальному возрождению Чечни, и ведет себя по отношению к Чечне как собственной колонии.

Возможно складывающаяся ситуация (имеется ввиду ее этнориторическая составляющая) обусловила вмешательство в нефтяной конфликт Федерального центра, который приложил столько усилий по созданию положительного образа Чечни, имиджа ее благополучного восстановления и урегулирования этнополитического напряжения в регионе. Так или или иначе в последнее время маятник вновь качнулся в сторону Чеченской республики. В начале февраля 2010 президент «Роснефти» Богданчиков заявил о начале строительства в 2011 году и введении в эксплуатацию в 2013 году нефтеперерабатывающего завода именно в Чечне, также этот проект был включен в перечень приоритетных инвестиционных проектов и предложений Чеченской Республики.³⁷

Таким образом, на мой взгляд очевидна корреляция консолидированных политических режимов и необходимости региональных элит крайне жестко отстаивать региональные экономические интересы. Консолидированность режима дает очевидные экономические преимущества – возможность более эффективного сотрудничества с федеральным центром, в том числе и использвать личные клиенто- патронажные отношения, возможность выступать от лица целой этнической общности (сложно представить Муху Алиева, выступаещим от лица всего «дагестанского народа»), возможность как последнего шага заявлять об эскалации этнополитической напряженности (заявление Рамзана Кадырова о том что он «никогда не допустит, чтобы завод по переработке нефти строили за пределами республики.³⁸

Что касаемо политических режимов с низкой консолидацией элит, то здесь на мой взгляд это также два основных фактора.

Первый – то что отсутствует стимулирующий фактор для консолидации элит, коим в Чечене и Кабардино-Балкарии явилась борьба за нефтяную промышленность.

Второй фактор - то, что ключевая экономическая характеристика Северного Кавказа – то, что в регион идут не инвестиции, а дотации из федерального центра, которые составляют 70-90 % доходной части бюджетов республик. Таковыми является большинство республик можно объяснить почему стоит отдельно выделить Северную Осетию и Дагестан.

Основной адресат финансовой помощи – «бюджетная сфера», которая более развита по сравнению с производственной. Дотации из центра однако помимо положительных моментов (попыток поддержания социальной стабильности) не решают проблем экономической стагнации и увода экономики в «тень».

Теневая экономика (роль которой была описана выше) одна из причин высокой дотационности. В ряде южных регионов неформальный сектор фактически вытеснил официальную экономику. География распространения неофициальной экономики зависит от уровня социально-экономического статуса региона – чем ниже уровень его развития и институциональная зрелость хозяйственного пространства, тем выше удельный вес теневого сектора экономики.

Соответственно, роль неформального сектора в экономике региона (а она наиболе высока, как раз в Дагестане и Северной Осетии) напрямую кореллирует с консолидированностью политических элит. Основную роль в экономике регионов играют неофициальная кустарная переработка морепродуктов и их реализация через подпольные торговые сети в соседних регионах, нелицензированное производство винных и коньячных фальсификатов под известными торговыми марками из контрабандного спирта, а также массовое нелегальное производство и сбыт водки, массовый вывоз продовольствия в Азербайджан³⁹

К неоднородности и разнообразности экономических интересов вышеупомянутых регионов примешивается этнический фактор. В условиях многонационального Дагестана этнические группы ведут борьбу за определенные статусные позиции во власти и в экономике не за республику в целом, а в основном на местном уровне, преследуя свои лличные экономические интересы.