Путь природы

В пути природы [все] движется, ничто не застаивается, поэтому и возникает [вся] тьма вещей. В пути предков [все] движется, ничто не застаивается, поэтому [к ним] и обращаются [все] в Поднебесной. В пути мудрых [все] движется, ничто не застаивается, поэтому [все] среди морей [им] покоряются. Кто познал природу, постиг мудрость, [все] шесть явлений и четыре времени года, свойства предков и [древних царей, тот [предоставляет все] самодвижению и, не проявляясь, всегда [сохраняет] покой.

Покой мудрого не означает, что покой — это добро, и оттого [он] покоен. [Вся] тьма вещей не заслуживает того, чтобы [из-за нее] тревожить сердце, поэтому [он] и покоен. [Когда] вода в покое, [в ней] виден ясно [каждый волосок] бороды, бровей. [Ее] уровень точен, и большой мастер берет [его] за образец. [Если] в покое вода чистая, то тем более [чист] разум. Сердце мудрого в покое — это зеркало неба и земли, зеркало [всей] тьмы вещей. Ведь пустота, покой, безмятежность, безразличие, уединение, тишина, недеяние — это уровень неба и земли, высшее в природных свойствах. Поэтому предки, [древние] цари и мудрые мужи оставляли [деятельность]. Оставив [деятельность], очистившись до пустоты, [наполнялись] сущностью, а сущностью и [определяли] людские порядки. Пустота [влечет за собой] покой, покой — движение, движение — восприятие. Покой [влечет за собой] недеяние, недеяние — ответственность за [свое] дело. Недеяние [влечет за собой] удовлетворение, удовлетворение не оставляет места ни горю, ни печали, [а дает] долголетие. Ведь пустота, покой, безмятежность, безразличие, уединение, тишина, недеяние — основа [всей] тьмы вещей. Те, кто понял это, становились лицом к югу — и государем стал Высочайший; те, кто понял это, становились лицом к северу — и советником стал Ограждающий. Встать с помощью [основы] над всеми — таково достоинство предка, [древнего] царя, Сына Неба. Остаться с ее помощью внизу — таков путь скрывающегося мудрого, не коронованного царя. Уединиться с ее помощью и уйти странствовать — таков [путь] мужей на реках и морях, в горах и лесах. [Тот, кто] с еe помощью действует и успокаивает современников, приобретает великие заслуги, славное имя и объединяет Поднебесную. В покое становятся мудрецом, в движении — царем. [Того, кто] не действует, почитают; с тем, кто безыскуственен и прост, не сможет состязаться в красоте никто в Поднебесной. Ведь того, кто постиг свойства неба и земли, называем великим основателем, великим родоначальником. [Он] един с природой, а поэтому приводит к гармонии Поднебесную, [он] един с людьми. Быть в единстве с людьми — это наслаждение человеческое, быть в единстве с природой — это наслаждение естественное.

Тьма вещей зарождается в недеянии. Поэтому и говорится: “Небо и земля бездействуют и все совершают”³. А кто из людей способен достичь недеяния?

* * *

У Чжуанцзы умерла жена и Творящий Благо [пришел] ее оплакивать. Чжуанцзы же сидел на корточках и пел, ударяя [в такт] по глиняному тазу.

Творящий Благо сказал:

— Мало того, что [вы] не оплакиваете умершую, [которая] прожила с [вами, своим] мужем до старости, и вырастила детей. Не слишком ли много [себе позволяете], предаваясь пению, отбивая такт о таз?

— Это не так,— ответил Чжуанцзы.— Могла ли меня не опечалить ее кончина? [Но затем] я задумался о том, что [было] вначале, [когда она] еще не родилась, не только не родилась, но еще не обладала телом, не только телом, но даже эфиром. Слитая с неразличимым, неуловимым, [стала] развиваться и обрела эфир, эфир развился и обрела тело, тело развилось и обрела жизнь. Ныне же прошла через новое развитие — смерть. Все это сменяло друг друга, как времена года: весна и осень, лето и зима. И я понял, что плакать и причитать, когда она покоится в огромном доме, значит не понимать жизни. Поэтому и перестал.

* * *

Дядя Урод и Дядя Неразумный Одноногий <от рождения> осматривали холм — Обитель мертвых, где покоился Желтый Предок в пустынных местах на горе Союз Старших Братьев. И вдруг на левом локте [у Неразумного Одноногого] появилась опухоль, и он задумался с удивлением, [будто] испугался.

— Страшишься ее? — спросил Урод.

—Нет,— ответил Неразумный Одноногий.—Чего мне страшиться? Ведь жизнь [нами лишь] одолжена. Взяли в долг и живем, живущие — прах. Жизнь и смерть, [что] день и ночь. Мы с тобой посетили [того, кто уже] прошел через изменение. Почему же мне страшиться изменения, когда оно меня коснулось?

* * *

Небо и земля обладают великой красотой, но молчат; четыре времени года обладают ясным порядком, но [его] не обсуждают; [вся] тьма вещей обладает совершенными [естественными] законами, но [о них] не говорит. Постигнув красоту неба и земли, мудрый постигает [естественные] законы тьмы вещей. Поэтому настоящий человек [предается] недеянию, великий мудрец ничего не создает, [лишь] наблюдает за небом и землей. Ныне они, [небо и земля], священные вплоть до мельчайшей сущности, вместе с другими [вещами] проходят сотни изменений. Вещи сами умирают и рождаются, [сами] квадратные и круглые, где их истоки — неведомо, и все же [вся] тьма вещей существует с далекой древности. Наибольшее — единство шести стран света — не выходит из их, [неба и земли], пределов; наименьшее — осенняя пушинка, [но и] от нее зависит образование тела. Все в Поднебесной то погружается, то всплывает, не остается одним и тем же на всю жизнь. Жара и холод, четыре времени года, сменяя друг друга, соблюдают свой порядок. Смутно, то ли существуя, то ли нет, скользят чудесные, не оформляясь. [Вся] тьма вещей выращивается, но [этого] не сознает. Это и называется корнем, началом, и по нему можно наблюдать за природой.

Китайская философия. Энциклопедический словарь / Гл. ред. М. П. Титаренко. – М.: Мысль, 1994. – 573 с.

ВЭЙ

Вэй [1] “Деяние”, “свершение”, “осуществление”, “управление”, “делаться”, “становиться”, “являться”, “быть”. Термин кит. философии, выражающий три основных понятия, производные от его трех грамматических функций и объединенные представлением о деятельности (природы или человека).

1. Как связка “делаться”, “являться”, “быть (чем-либо)” Вэй означает процесс, результатами которого являются конкр. состояния, В “Мо-цзы” Вэй определяется как “сохранение, преодоление, обмен, исчезновение, управление, превращение”. Как служебное слово (“[деятельность] для, ради”; ср. рус. “для, деля”— “дело”, лат. causa — “для”) Вэй образует зтическое понятие целевой ориентации, прямая дефиниция которого также содержится в “Мо-цзы”: “Вэй — это стремление к желаемому (юй) на основе исчерпывающего знания (чжи чжи)”.

3. Вэй с оптативным отрицанием у, выражая предписание “недеяния”, или “отсутствия деятельности” (у-Вэй), стало важнейшей категорией даосизма, символизирующей принцип невмешательства в естественный порядок вещей и ход событий ни с этической (конфуцианство, моизм), ни с прагматической (моизм, легизм) позиций. У-Вэй предполагает, однако, специфическую (органическую и спонтанную) активность в виде “осуществления недеяния” (Вэй у-Вэй): “Осуществляй недеяние, но не предавайся [ему]” (“Дао дэ цзин”). Конфуцианство также признавало принцип “недеяния”, но распространяло его лишь на личность императора, который должен быть восприимчиво-пассивным проводником общекосмических импульсов в социальную сферу (“Лунь юй”, XV,  4). Согласно конфуцианству, из круга деятельности “благородного мужа” (цзюнь цзы) исключались “малые пути (дао)” и она существенно ограничивалась в экстремальных ситуациях — траура или отсутствия дао в государстве. Акцентирование конфуцианцами действенной активности выразилось в тезисе Ван Фу (1—2 вв.): “Путь Неба — это осуществление (ши ), путь Земли — это превращение (хуа), путь человека — это Вэй” (“Цянь фу лунь”, 32).

“ДАО ДЭ ЦЗИН”

“Дао дэ Цзин” ( “Канонич. книга о дао и дэ”, “Канон дао и дэ”, или “Лао-цзы” — памятник древнекитайской философской мысли, приписываемый полулегендарному мыслителю Лао-цзы; основополагающий даосский трактат. По традиции относится к 6—5 вв. до н.э., однако современная наука считает более достоверной датировкой 4 — 3 вв. до н.э. Согласно преданию, “Д.д.ц.” был написан Лао-цзы во время его путешествия на запад по просьбе начальника пограничной заставы Инь Си.

Современный текст “Д.д.ц.” состоит из 81 гл. и насчитывает 5 тыс. иероглифов. Трактат разделен на две части —“Дао цзин” (“Книга о дао”) и “Дэ цзин” (“Книга о дэ”), хотя существенных различий в их содержании нет. Каноническая композиция текста относится, видимо, ко 2 — 1 вв. до н.э., т.к. найденные в 70-е гг. 20 в. в КНР (Чанша, Мавандуй) древние рукописи “Д.д.ц.” отличаются иным членением на главы, некоторые — названием текста (“Дэ дао цзин”). Написан “Д.д.ц.” ритмизованной прозой, в значит, степени рифмованной. Во 2 в. до н.э. начинается комментирование памятника. Классические образцы комментария принадлежат анонимному “Старцу с речного берега” (Хэшан-гун, 2 в. до н.э.) и философу школы сюань сюэ Ван Би (3 в.). В Дуньхуане (провинция Ганьсу) экспедицией под руководством П. Пельо (1906 — 8) обнаружен ортодоксальный комментарий к “Д.д.ц.” даосской школы “Небесных наставников” (Тяньши [дао]).

В центре учения “Д.д.ц.”— фундаментальные для всей классической кит. мысли категории дао и дэ [1 ]. Особенностью учения “Д.д.ц.” является концепция “двух дао”— “безымянного” (у мин [1]), порождающего космос, и “именуемого” (ю мин), создающего конкр. вещи. Дао (“путь”) и дэ [1] (“благодать”, “благая сила”, “добродетель”) соотносятся как порождающий и пестующий порожденное принципы. Для “Д.д.ц.” характерны свойственный классической китайской философии натурализм и элементы примитивной диалектики, реализующиеся в учении о взаимопревращении, взаимообусловленности и взаимопорождении противоположностей: “наличия и отсутствия”, “легкого и тяжелого” (цин — чжун) “движения и покоя” (дун — цзин) и т.п. Значительное место уделяется категории “недеяние” (у-вэй), под которым понимается отсутствие произвольной целеполагающей активности субъекта, противоречащей спонтанной “естественности” (цзы жань) дао, равно как и порожденной им природы. У вэй является также основным принципом организации совершенного общества. В “Д.д.ц.” подчеркивается роль “совершенномудрого” (Шэн) монарха в осуществлении “недеяния” и “упорядочении Поднебесной”, что делает возможным предположение о первоначальном предназначении этого текста как руководства правителю по управлению государством на основе философии дао и дэ. Социальный идеал “Д.д.ц.”— маленькая патриархальная страна, максимально обособленная от др. аналогичных образований. В тексте высоко оценивается простота и безыскусственность древности, противопоставляемые конфуцианской этике, основанной на иерархии и “ритуале” (ли ). Ряд фрагментов “Д.д.ц.” содержит намеки на идею продления жизни, обретения бессмертия и неуязвимости посредством причастности к дао, получившую развитие в позднем даосизме. С ними связано представление о дао как о субстантивированной закономерности и порождающем принципе сущего. В ряде фрагментов “Д.д.ц.” дао уподобляется женскому началу (“сокровенная самка”— сюань пинь, “мать Поднебесной”— Тянь ся чжи му), к которому следует стремиться, уподобляясь младенцу.

“Д.д.ц.” оказал сильное влияние на развитие не только даосизма, но и всей классической китайской философии. Образы памятника активно использовались писателями, поэтами, художниками древнего и средневекового Китая. Учение “Д.д.ц.” имело отклики в западной и русской культуре (Г. Торо в США, Л.Н. Толстой в России и др.).