Заключение*

Кризисные периоды в истории общества всегда оказывали сти­мулирующее влияние на социальную мысль. Современный кризис дает возможность непосредственно ощутить значение и власть символического начала, участвующего в смысловом строении социального мира. Как отмечал П.Бурдье, сохранить или транс­формировать социальный мир – значит сохранить или трансфор­мировать категории восприятия этого мира.

Изучение социальных изменений не должно ограничиваться сферой экономических преобразований. Не менее важно исследовать процессы, происходящие в духовной жизни общества, в ценностно-символической сфере. Социальные преобразования можно представить как процесс крушения старых и появления новых символов. В кризисные ситуации символ первым подвер­гается атаке со стороны различных социальных сил. Уничтожение символа подготавливает появление нового символа и само становится символическим актом. Та энергия, с которой утверждаются или опровергаются социальные символы в истории общества, заставляет предположить, что за символической системой стоят отношения власти.

В современном мире идет постоянная борьба за «навязывание своего видения этого мира». Политическая власть оказывается символической властью, а «говорить» и «делать» в политике – синонимами.

Однако мы пытались не только исследовать роль политической номинации, производящей различного рода социальные классификации, но и обратить внимание на других участников, занятых производством социального смысла. Они незримо участвуют в конституировании смыслов социального мира в условиях относительно стабильного существования общества и приоткрывают себя в кризисные периоды, когда разрушается сложившийся порядок мира. Это – символические структуры, к которым относятся «миф», «авторитет», «предрассудок», «традиция», «ри­туал».

В первом разделе, который носит историко-социологический характер, проблема смысла рассматривается в рамках традиции «понимающей социологии». Мы пытались проследить, как в истории социологии менялось представление об источнике социального смысла. Так, для М. Вебера смыслосозидающим принципом служит понятие интереса, который, направляемый ценностными идеями, участвует в образовании культурно-исторических понятий.

В феноменологической социологии проблема смысла концентрируется на значимом акте индивида. Недостаток веберовской концепции смысла для последователя М. Вебера А. Шютца состоит в недооценке им различия между действием, совершаемым, имею­щим цель в будущем, и завершенным. Опираясь на идеи Гуссерля и Бергсона, Шютц рассматривал «поток сознания» в качестве подлинного источника для возникновения значения. Структуры значений социального мира могут быть дедуцированы из наиболее простых и общих характеристик сознания.

______________

* Бурлачук В. Ф. Символ и власть: роль символических структур в построении картины социального мира. – К.: Институт социологии НАН Украины, 2002. – 266 с.

Недостаток феноменологического подхода к проблеме социаль­ного значения состоит в том, что феноменология источник смысла ограничивает деятельностью отдельного субъекта. Подлинный источник смысловых ориентации субъекта нужно искать в интерсубъективном мире, что позволяет определить смысл как объективный и существующий вне сознания отдельного субъекта. Проблема «анонимной интенциональности» ставит вопрос о наличии объективных смыслов, идеальных предметностей, участвующих в смысловом строении социального мира.

Такие объективные смыслы постоянно присутствуют в мифологических образованиях культуры. Современный миф вырастает из ценностного сдвига современной истории. Переоценка ценностей всегда связана с поиском нового смысла. Однако новый смысл предстает уже оформленным в определенные символические структуры, одной из которых выступает миф. При изучении механизов конституирования социального мира, направляемого мифом, выделяются два плана рассмотрения. Первый план рассмотрения образует телеологическая форма мифа. Это означает, что миф выступает в качестве набора форм, смысл которых лежит как бы «впереди меня». Формы мифа как бы присутствуют уже готовыми, зафиксированными в языке, традиции, культуре и используются в качестве строительного материала мировоззрения.

Другой план рассмотрения предполагает археологию мифа, то есть прочтение его со стороны желания, изучение того, что лежит в глубине семантических структур мифа. Современный политический миф в отличие от архаического, выражающего продукт коллективного бессознательного, всегда является чьим-то изобретением и, в этом смысле, приближается к теоретическим продуктам идеологии.

Во втором разделе социальное смыслотворчество выступает как ответ на эмоциональную потребность. Переживание, инициированное социальными изменениями, является основным материалом, с которым взаимодействует современный миф. Неопределенность переживания порождает «эпистемологический» страх, питательную почву для мифа. Миф как готовая система значений предлагает универсальный язык для понимания ситуации, так как находится вне конкуренции с другими знаковыми системами, когда необходимо определить и классифицировать действительность. Основополагающим принципом классификации мира является дуализм. В отличие от научной классификации, которая тоже может прибегать к дуальным оппозициям, мифологическая классификация захватывает и самого субъекта в одну целостную систему.

В третьем разделе рассматриваются конкретные формы взаимодействия между социальной реальностью, символом и человеческим желанием. Мир в качестве реальности неопределен до тех пор, пока не осмыслен в символических формах. Созданная «по ту сторону мира» символическая реальность легитимирует социальные отношения, придает смысл человеческому существованию. Такие обычные проявления человеческой жизнедеятельности, как охота, трапеза, совокупление, благодаря символизации приобретают смысл, становятся частью социального процесса.

Посредством символа влечение подвергается окультуриванию и рационализации, символ противостоит иррациональной стихии, готовой разрушить все формы человеческого общежития. Тайна табуирования и образования коллективных символов в примитивном обществе заключается большей частью в том, что интеграция препятствует свободному действию влечений и направляет их на желательные для группы объекты и действия.

В четвертом разделе традиция и социальная классификация рассматриваются как средства легитимации власти. Интерес к анализу традиции продиктован особенностями социальных изменений, переживаемых современным обществом. Социальная критика разрушила систему предшествующих ценностей и идеалов, не сумев им противопоставить новые ценности.

Традиция обладает объективным смыслом, при обращении к которому происходит осмысление и понимание социального мира. Разрушение привычного круга значений и отношений ставит общество перед необходимостью новых идентификаций. Источник таких идентификаций ищут в истории, выступающей в качестве потенциальной, неактуализированной традиции.

В теоретической социологии, рассматривающей проблемы социальных трансформаций, сформировалось два противоположных взгляда на роль идей и ценностей в социальном процессе. С одной стороны, постулируется, что идеи и ценности производны от социальных структур, с другой – что ценности являются независимыми переменными, объясняющими существующие различия между социальными системами. В данной работе изучение идей и ценностей в процессе социальной трансформации представлено через конфликт традиции и социального изменения.

Традиция как один из наиболее эффективных механизмов, противостоящих разрушительному действию центробежных общественных сил, как источник преодоления кризисной ситуации определяет не только всю культуру в целом, но и отдельные ее области. Особенно ярко это проявляется в области политической культуры, когда становление национального государства актуализирует поиск подлинной национальной идентичности.

Социальные изменения, происходящие в отсутствии инновационных идей, диктуют особое отношение к традиции. Общество оказалось в ситуации ценностного вакуума, поскольку социальная критика разрушила систему предшествующих ценностей и идеалов, но не сумела противопоставить им новые.

В пятом разделе анализируется социальная роль авторитета в современном обществе, прослеживается эволюция этого института от эпохи Средневековья до наших дней.

Основанием исследования служит понятийная модель авторитета, предполагающая наличие в нем трех основных измерений: автора, воли и власти. Изучение основных функций авторитета – профетической, верификационной, легитимационной, институциональной, прогностической, нарративной и табуирующей – строится на анализе двух основных типов отношений между властью и авторитетом. Первый тип отношений характеризуется борьбой между институциональным авторитетом и личностным. Другой тип отношений определяет противостояние «светской» и «духовной» властей как власти, имеющей в своем распоряжении органы принуждения, и власти, опирающейся на мораль и традицию.

Авторитет как особая форма символической власти участвует в сохранении и поддержании социальной реальности, препятствует ее полному распаду на отдельные, потерявшие социальную ориентацию действия.