- •Введение
- •Раздел I
- •Глава 1. Предмет и основные концепции философии науки
- •2. Философия науки 33
- •Глава 2. Возникновение науки и основные стадии ее исторической эволюции
- •5. Роль античного эпикуреизма и стоицизма
- •7. Проблема научного опыта: эмпиризм и эксперимент ализм
- •8. Начало практического приложения научного знания
- •Глава 3. Наука в культуре современной
- •3. Функции науки в жизни общества
- •Глава 4. Структура научного познания
- •1. Эмпирический и теоретический уровни научного познания
- •3. Структура и функции научной теории
- •5. Научная картина мира и ее функции
- •Глава 5. Динамика науки как процесс порождения нового знания
- •1. Динамика научного знания: модели роста
- •3. Становление развитой научной теории
- •Глава 6. Научные традиции и научные революции. Типы научной рациональности
- •3. Глобальные научные революции и смена типов научной рациональности
- •Глава 7. Особенности современного этапа развития науки
- •1. Роль синергетики в развитии современных
- •2. Принцип глобального эволюционизма и его влияние на современную науку
- •4. Экологическая этика и ее философские основания
- •5. Сциентизм и антисциентизм-
- •Глава 8. Наука как социальный институт
- •2. Историческое развитие способов трансляции научных знаний
- •Раздел II
- •Глава 1. Научные дисциплины социально-гуманитарного цикла
- •1. Предмет социально-гуманитарных наук. Философия - интегральная форма социально-гуманитарного знания
- •2. Дисциплинарная структура социально-гуманитарного научного знания и ее социокультурная обусловленность
2. Историческое развитие способов трансляции научных знаний
Человечество никогда не смогло бы выжить без создания особых механизмов хранения и передачи добытых им знаний, обеспечивающих его жизнедеятельность. С возникновением европейской науки актуализировалась проблема создания способов передачи научного опыта и знания. Науку отличает, как было показано в главе первой, особая понятийная форма организации знания, исходящая из приоритета «слова-логоса» над делом. Понятийно-универсальный способ организации знания, со времен его изобретения в античной философии, помог обществу, справиться с проблемой трансмутации ('экспонентного приращения) знания. Дело в том, что массив знаний, даже полученных в ходе непосредственной практической деятельности, постоянно наращивался. Но до тех пор, пока главным хранилищем этих знаний была память субъекта, вместимость которой ограничена, человечество теряло огромные пласты добытых знаний. И только когда знания стали переноситься в знаковое, текстовое пространство, где они получали понятийное оформление, появилась возможность сохранять все, даже незначительные приращения знаний. Наука не смогла бы развиваться без использования универсально-понятийного оформления своих результатов. Облекая полученное теоретическое и эмпирическое знание в абстрактные формы понятий, категорий, ученые «сжимали» информацию до формального выражения и превращали ее в доступную каждому, кто владел в той или иной мере способностью суждения. Теперь судьба открытых знаний не зависела от вместимости памяти субъекта. Размеры «хранилища» знаний стали по сути бесконечными, а потому механизм «вытеснения» и «забывания» ненужного и избыточного для социокультурных практик знания был блокирован. В сфере научного знания избыточного знания в принципе не могло быть.
Текстовая, понятийно-знаковая оформленность научных знаний определила и специфику его трансляции. Термин трансляция (лат. translation — передача) в науковедческом словаре используется для обозначения передачи информации от одного поколения
236
к другому. Трансляция научного знания как один из способов его социализации включает передачу от поколения к поколению информации о новых знаниях, о новых технологиях, разработанных на его основе, о нормах осуществления научной деятельности и т.д. Трансляция научного знания может происходить какв синхронном (гр. syn — вместе + chronos — время), так и диахронном (гр. dia — через, сквозь + chronos — время) режимах. В синхронном режиме идет адресное общение индивидов в процессе их совместной деятельности «здесь» и «сейчас». Диахронный режим предполагает передачу знания от одного поколения к другому. Понятие «поколение» имеет много смыслов. Один из них - поколение как интервал между рождением родителей и их детей - дает возможность утверждать, что в одно и то же историческое время живут несколько поколений. Так, студенты и преподаватели, молодые ученые и ветераны науки принадлежат к разным поколениям не только в смысле разницы возраста, но и в плане разной ценностной ориентации, разных научных предпочтений. Поэтому передача знаний от преподавателя к студенту, от зрелого ученого к его ученику может квалифицироваться как межпоколенная.
В процессе трансляции научных знаний происходит передача информации, которая известна передающим, но не известна получателям, поэтому если получатели и начинают коррекцию переданной им информации, то, как правило, не сразу. Вначале информацию следует усвоить, и только затем появляется возможность критического ее переосмысления. Адресаты (нем. Adressat— получатель), которым транслируются научные знания, можно разделить на тех, кто непосредственно занят научной деятельностью, а потому получение информации для них является жизненно необходимым, и тех, для кого научная информация представляет опосредованный интерес. Прямыми адресатами являются ученые, студенты, технологи, а опосредованными — все социальные институты и структуры общества в целом и, прежде всего, правительство, военное ведомство и т.д. Трансляция научного знания непосредственным адресатам включает, во-первых, передачу научных идей от одного поколения ученых к другому; это - трансляция
237
знания на «переднем крае науки»; во-вторых, передачу научных знаний в область технологического использования; в-третьих, передачу научных знаний от переднего края науки на начальные «этажи» системы образования, для того чтобы (а) организовать «движение» людей через систему образования в различные специализированные виды научной деятельности и тем самым обеспечить постоянный приток знающих ту или иную научную дисциплину в состав того или иного научного сообщества; (б) повысить образовательный уровень новых поколений, а также включить научные идеи в мировоззренческий пласт. Во втором и третьем случаях трансляция научного знания предполагает его адаптацию, т.е. частичную популяризацию специфичных и очень трудных для понимания оригинальных научных текстов.
В каждом из указанных выше типов трансляции формируются институционализируемые внутри научного сообщества персонажи. Так, в ходе трансляции знания «на переднем крае науки» такими персонажами являются теоретик, исследователь, а трансляция знания технологам-практикам и образовательным структурам актуализирует фигуры эксперта, оппонента, референта, популяризатора (все учебники, включая и наш, написаны в «жанре» популяр изаторства разной степени и формы).
Трансляция научного знания предполагает наличие определенных механизмов и способов ее организации и осуществления. Ученым с самого начала формирования науки уже нужны были критическая оценка специалистов и признание коллег. Поэтому они стали обмениваться научными письмами, зачастую размножая эти письма и распространяя их в виде листовок, памфлетов, буклетов. Потребность ознакомить общественность и коллег с результатами научных исследований побудила первых ученых опубликовать их в виде книг (предсмертная книга Н. Коперника «Об обращениях небесных сфер» (1543), книги Г. Галилея «Звездный вестник» (1610), «Диалог о двух главных системах мира» (1632) и «Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей знания» (1638), книга И. Ньютона «Математические начала натуральной философии» (1687)). Тираж изданий этих книг был очень мал.
238
В Академиях для распространения и сопоставления научных результатов обнародовались на регулярных сессиях мемуары академиков, а затем публиковались в регулярно выходящих собраниях трудов Академий. Эти публикации стали основой первых научных журналов, которые превратились в основное периодическое научное издание. Первый научный журнал - лондонский журнал Philosophical Transactions — начал выходить в 1665 г.
К середине XIX столетия начала ощущаться потребность в журналах, более свободных в выборе круга авторов и обращенных к более широкой аудитории, а не привязанных жестко к Академиям. Например, журнал Русского физико-химического общества (1869). К концу XIX века дисциплинарная специализация науки привела к практически одновременному появлению тематически узко нацеленных журналов на английском, французском и немецком языках, к которым относятся, прежде всего, такие физические журналы, как Physical Reviw, Journal de Phisique, Phisikalische Zeitschrift.
Для постоянно растущего научного сообщества этих изданий оказалось недостаточно, и в XX веке появились периодические издания обзорного плана, ориентированные не на узких специалистов, а на широкие массы научных работников. В качестве примера можно назвать серию великолепных российских журналов: «Успехи физических наук» (основан в 1918 г.), «Успехи химии» и «Успехи современной биологии» (основаны в 1932 г.), «Успехи математических наук» (основан в 1934 г.).
И, наконец, для целей трансляции научных знаний с переднего края науки в систему школьного и вузовского образования были созданы учебники. Слово «учебник» состоит из существительного «учеба» и суффикса «ник», который применяется в русском языке для образования слов, обозначающих некое служебное по отношению к общему понятию значение. Например, «начало—начальник», «школа—школьник», «задача—задачник» и, наконец, «учеба-учебник». Учебник выполняет служебно-вспомогательную функцию в процессе приобщения подрастающего поколения к научным знаниям в их адаптированной для усвоения форме.
239
Главным местом хранения всех научных текстов, составляющих необходимый компонент науки как социального института, является библиотека (греч. biblion — книга). Правда, в настоящее время научные публикации стали хранить на электронных носителях, что делает классический библиотечный стиль работы не таким актуальным.
Описанные выше типы организации трансляции научного знания базируются на вполне определенном понимании специфики европейской трансляции любых культурных ценностей и норм. Европейский культурный социокод разделил знаковую и поведенческую деятельность в обособленные области. Знаковая и, главным образом, вербальная деятельность стала рассматриваться как наиболее адекватный научному знанию способ его трансляции. При этом неизбежно научное знание представало как деперсонифици-рованное, объективное по содержанию. Поэтому считалось, что для трансляции этого знания и его адекватного усвоения получателем достаточно перевести содержание этого знания в вербальный текст, написанный научным языком, т.е. языком, лишенным всякой экспрессии и индивидуальной окраски. .
Но британский философ М. Полани пришел к выводу, что в структуре познавательной активности, в актах научного творчества наряду с явными, легко вербализуемыми, существуют неявные компоненты, которые невыразимы в слове. Явное знание Полани называл интерперсональным, так как оно легко выражалось с помощью категорий и понятий, применяемых в данной области науки, а потому могло быть усвоено прежде всего учеными, даже не участвующими с автором данного текста в совместной научной работе. Неявное же знание — это личностное знание, вплетенное в личное искусство экспериментирования, в личные теоретические мыслительные навыки, которые всегда включают помимо парадиг-мальных установок личностные пристрастия и убеждения. Неявные компоненты научного творчества можно передать другому только в совместной научной работе, в совместных практических действиях, а не с помощью статей и выступлений на научных конференциях. В силу того, что неявное знание не может быть полностью эксп-
240
лицировано в вербальном тексте, оно транслируется «из рук в руки», т.е. через непосредственное обучение мастерству научного поиска в совместной научной работе. Такая трансляция неявного знания происходит в ходе совместно проводимого учеными эксперимента, в ситуации, когда ученый руководит научной работой своего ученика и т.д. Поэтому к описанным выше формам трансляции научного знания Полани добавил невербальную форму, т.е. то неявное знание, которое невозможно выразить в статьях, учебниках и т.д.
Наряду с развитием уже существующих форм трансляции научного знания человечество постоянно ищет новые, более совершенные формы его хранения и передачи. Один из шагов в этом направлении - создание всемирной сети Интернет, что позволяет ввести дистантные формы образования, когда знание транслируется не непосредственно от учителя к ученику, например, во время университетской лекции, а через анонимные тексты, содержащие нужную для обучающегося информацию. В этой ситуации акцент в классической цепочке «учитель — текст - ученик» переносится с учителя на текст.
3. Проблема государственного регулирования науки. Наука и власть. Наука и экономика
Наука и власть..
Выше уже отмечалось, что наука как социальный институт находится во взаимодействии с другими социальными институтами, зависит от некоторых из них, например, в финансовом плане.
Рассмотрим проблему отношения науки и власти.
Любая власть, как институционализированная (государственно-правовые институты), так и не институционализированная (например, власть старшего в семье, власть учителя в школе, власть женщины над любящим ее мужчиной и т.д.), есть, прежде всего, авторитет, обладающий возможностью подчинять своей воле, управлять или распоряжаться действиями других людей. Власть государственная необходима для организации общественного производства, которое немыслимо без подчинения участников единой воле, а также для регулирования взаимоотношений между людьми в обществе.
241
Проблема «наука и власть» имеет два аспекта: (1) проблема самой науки как формы власти; (2) отношение науки и государственной власти.
(1) Наука сама обладает властью, как институционализированной, так и неинституционализированной. Неинституционализи-рованная власть науки возникла вместе с возникновением научного знания, которое само по себе формировало властные отношения и способствовало утверждению идеологии власти со своими идеалами и целями, ориентированными на господство над природой, обществом (ср. Ф. Бэкон: «знание - сила»). Институционализированную форму научная власть обрела над учеными, когда сформировалась как социальный институт. Мишель Фуко (французский структуралист XX века) одним из первых показал, что с возникновением науки как социального института произошло подчинение ученого определенной дисциплине мышления и нормам научного этоса. Наука стала формой власти, господства и контроля внутри сообщества ученых. Но так как средством этого господства и контроля явилась диктатура законодательного разума, породившая инструментальную рациональность, то наука стала манипулировать не только изучаемыми ею объектами, но и человеком. Наука ограничила познавательные способности человека, запретив ему прибегать в познании к таким процедурам, как интуиция, фантазия, воображение, лишила человека того естественного места, которое человек занимал в Космосе, создала новый образ мира и сделала его доминантным в мировоззрении людей. Отдав предпочтение рациональному мышлению, наука в итоге породила «инструментальную» рациональность, т.е. способность организовывать средства для достижения некоторой цели. Власть науки распространилась на все области культуры.
(2) Став социальным институтом, наука органически включилась в систему государственных, властных отношений, что привело к необходимости считаться с политическими и экономическими интересами общества. Рассмотрим тот аспект проблемы «наука и власть», который включает отношение науки и государства, особенности государственного регулирования науки. Процесс фор-
242
мирования в XX веке отношений «наука - государство» можно разделить на несколько этапов, имевших место практически во всех развитых странах, и прежде всего в СШАи СССР: (1) государственная научная политика, направленная на развитие масштабных, фундаментальных исследований «большой науки», обеспечивающих военно-политическое превосходство государства на международной арене (так называемая гонка вооружений). В современном мире складывается аналогичная ситуация: тот, кто владеет научными знаниями, например, о финансовой деятельности транснациональных корпораций, тот занимает сегодня особое место в мировых экономических структурах; страны, добившиеся определенных успехов в фундаментальных научных исследованиях (например, в области ядерной энергетики и др.), претендуют на особое положение в мировом сообществе, на особую роль в решении различных проблем на международном уровне (урегулирование военных конфликтов, введение экономических санкций для некоторых стран и т. д.). В современном информационном обществе тот, кто обладает информацией, — обладает миром»; (2) государственный заказ науке — содействовать экономическому «прорыву», т.е. решить задачи, связанные с обеспечением стабильных темпов экономического роста и выхода на уровень планетарной конкурентоспособности ключевых отраслей экономики; (3) современная научная политика, характеризующаяся смещением приоритетов в сторону информационных услуг, медицины, экологии и других аспектов повышения качества жизни человека и общества в целом. Так, в области фундаментальных исследований в США на медицинскую науку тратится в три раза больше, чем на исследование космоса и в шесть раз больше, чем на фундаментальные исследования в интересах обороны [3, 63].
Современная научная политика, реализуемая ведущими государствами, заключается в ориентации государственных программ не на грандиозные проекты прорывного характера, а на долгосрочную деятельность по укреплению различных национальных инновационных систем (военные и гражданские отрасли промышленности, образование и здравоохранение, изучение космоса и охрана окружающей среды и др.).
243
В сфере взаимоотношений науки и власти можно выделить несколько аспектов: (1) история демонстрирует, что жесткая государственная научная политика, с одной стороны, может иметь негативные последствия, а с другой — являться своеобразным толчком (стимулом) для развития науки. Так, в СССР жесткая государственная политика в области науки, с одной стороны, способствовала гонению в 1948-1950 гг. на кибернетику, генетику, квантовую химию, объявив их лженауками, а с другой, стимулировала исследования в области освоения космоса, атомной энергии; (2) со второй половины XX века на ученых и их деятельность были распространены международные принципы защиты прав человека: ученый переставал быть «крепостным» государственных властных структур; (3) наука вынуждена сотрудничать с властью, чтобы иметь возможность хотя бы частично корректировать ее научную политику в краткосрочной и долгосрочной перспективах. Так, А. Эйнштейн, желая опередить фашистскую Германию, написал президенту США Рузвельту несколько писем, в которых обосновывал необходимость быстрейшего создания атомного оружия. Позднее, правда, он скажет: «Знай я, что немцы не смогут сделать атомную бомбу, я бы и пальцем не пошевелил».
Наука и экономика.
Проблема «наука и экономика» имеет два взаимозависимых аспекта: (а) влияние науки на развитие экономики; (б) влияние экономики на развитие науки. Экономика включает в себя сферу производства (промышленного и сельскохозяйственного) и сферу потребления и распределения (торговля или рынок). От того, идеологи какой из этих сфер находятся в структурах государственной власти, зависит и решение проблемы взаимодействия науки и экономики.
Если у власти идеологи, отдающие приоритет производственно-промышленной компоненте экономики, то в силу того, что производственные технологии могут развиваться и совершенствоваться, только учитывая научные достижения, науке придается высокая общественно-экономическая ценность. Государство разрабатывает стратегическую научную политику, которая сводится
244
к принятию государственными институтами, во-первых, решений о стратегии развития научно-технического комплекса страны, во-вторых, программы деятельности по реализации поставленных целей и задач. Наука рассматривается как одно из средств реализации приоритетных направлений политики (военной, экономической и др.).
Поэтому в странах, ориентированных на использование высоких технологий в производстве, разрабатывается и реализуется специальная научная политика, включающая систему государственных научных приоритетов, как в области научных направлений, проектов, так и в сфере научно-организационных форм. В основе научных приоритетов лежат, как правило, те научные направления, которые представляют особый интерес для государства в плане создания так называемых критических технологий, т.е. технологий, имеющих первостепенное значение для развития национальной экономики, укрепления экономической стабильности и обороноспособности страны и т.д. К их числу относятся технологии связи, континентальные и трансконтинентальные транспортные, энергетические, экологические, военные и другие технологии. Реализация научных приоритетов нуждается в государственной финансовой, правовой и организационно-управленческой поддержке, а также в принятии политических решений на высшем уровне. Например, развитие энергетических технологий, связанных с термоядерными электростанциями, требует, во-первых, фундаментальных научно-технологических разработок в области ядерной физики, что предполагает большие финансовые затраты; во-вторых, принятия государственных решений и гарантий в системе национальной безопасности, а также выход на уровень международных соглашений разного уровня.
Разработка «критических технологий» является одной из приоритетных задач российской государственной научной политики. Это обусловлено тем, что, например, в 2005 г. надолго России приходилось менее 1,5% мирового рынка высокотехнологичной продукции (для сравнения: надолго США- 33%, ЕС и Японии - по 18—20%). При этом около 80% суммарного объема наукоемкого промышленного производства Российской Федерации, выпускаемого
245
прежде всего за счет госзаказа, сосредоточено в отраслях, входящих в оборонно-промышленный комплекс. На состоявшемся в декабре 2005 г. втором съезде движения «За возрождение отечественной науки» было отмечено, что по уровню применения новейших технологий в экономике наша страна отстает от промышленно развитых стран на 45—50 лет.
Если же у власти идеологи рыночной экономики, то на государственном уровне формируется установка, согласно которой наука должна сама зарабатывать средства на существование, продавая добываемые ею знания, т.е. включая их в рыночный эквивалентный обмен по схеме товар—деньги—товар. Так начинает доминировать идея коммерциализации науки, согласно которой государство не должно строить технологические коридоры, брать на себя риски по созданию новой техники. Не государство в лице министерства, а предприятия должны давать заказ науке. А так как большинство промышленных предприятий находится в частных руках, то и отраслевые научно-исследовательские институты должны сами искать, кому они нужны. Те институты, которые не нашли себя на рынке, должны быть упразднены — такова позиция нынешнего Министерства образования и науки.
Идеологам рыночной экономики оппонируют ученые, утверждающие, что информация в силу своей нематериальной природы в принципе не подлежит эквивалентному обмену, так как научное знание обладает рядом свойств, затрудняющих его превращение в товар. Во-первых, цикл производства научной информации (особенно в области фундаментальных разработок) может длиться годами и даже десятилетиями; во-вторых, нельзя с достаточно полной уве-реностью предсказать коммерческий результат, который будет получен в ходе практического использования полученной информа-ц м. Налицо ситуация риска в долгосрочной перспективе, которая неприемлема для рыночного механизма затрат. Кроме того, в ряде случаев многие научные исследования могут быть с коммерческой точки зрения неприбыльными и даже убыточными (например, научные астрофизические исследования, связанные с отправкой космических аппаратов в отдельные участки Галактики, и т.п.).
246
Поэтому если государство хочет иметь науку мирового уровня, оно должно, как образно говорил известный советский ученый Л.А. Арцимович, «нежно согревать ее в своих теплых руках». Но современное реформирование науки в России создает ситуацию, когда ее дальнейшая судьба находится в руках тех, кто во властных, государственных, политических структурах решает вопросы, определяющие ее условия существования в обществе. Полностью соглашаясь с утверждением В.Ж. Келле о том, что наука — это не «механическая болванка», которую можно строгать и пилить, а живой организм, система, вмешиваясь в которую, надо просчитывать, как это вмешательство отзовется на других ее компонентах и системе в целом, полагаем, что в итоге принятые решения будут действительно отвечать интересам отечественной науки и государства. Все фундаментальные исследования (а они, как правило, долгосрочные и содержат элемент риска как в плане получения информации, так и в отношении коммерческого успеха) должны, считают ученые, участники второго съезда движения «За возрождение отечественной науки», финансироваться, главным образом, из государственного бюджета, а концепция рыночного реформирования науки «неприемлема ни для развития самой науки, ни для возрождения промышленного потенциала». Конечно, государство, финансируя науку, также не застраховано от риска вложения денег в долголетнее научное исследование, которое может оказаться малоэффективным по своим результатам. Но затраты государства на такие исследования покрываются за счет выигрыша от тех исследований, которые приносят большую и сравнительно быструю отдачу. Система государственного финансирования в такой ситуации схожа с институтом страхования. Если говорить о негосударственном финансировании науки, то только крупные транснациональные монополии, сравнимые по финансовой мощи с государством, в состоянии рисковать. Так, в СССР негосударственное финансирование осуществляли ведомства, а потому наряду с академической существовала так называемая ведомственная наука.
Государственная поддержка науки осуществлялась в полной мере в СССР, но, как показал исторический опыт, жесткая госу-
247
дарственная научная политика привела к противоречивым результатам. С одной стороны, нельзя отрицать тот факт, что за годы советской власти в стране были созданы мощный научный потенциал, а также государственная система научно-исследовательских институтов (НИИ), которые снабжались государством денежными средствами, материалами и помещениями, позволяя тем самым ученым не думать о добывании средств, а заниматься исследовательской работой. С другой стороны, огосударствление науки сопровождалось тем, что государство «вторгалось» в ее «творческую мастерскую»: научные исследования планировались, управление наукой бюрократизировалось, а ведущие ученые изолировались от мирового научного сообщества (феномен засекречивания). Так, в 1929 г. ВСНХ СССР по поручению правительства разработал первый сводный пятилетний план научных исследований, что, конечно, не способствовало развитию науки. Но здесь следует оговориться: любые структуры, будь то коммерческие или государственные, не могут давать деньги ученым на те исследовательские программы, которые не обоснованы или не имеют ценности и значимости с точки зрения интересов заказчика. Главное в этой ситуации не идеологизировать науку, как это было в СССР.
В нашем истеблишменте сложилась еще одна позиция в отношении проблемы «Наука—экономика». Суть этой позиции такова: так как научной информации достаточно производится в мире, то дешевле купить ее за рубежом, чем производить самим. Но здесь возникают вопросы: (а) как страна без своего научного сообщества сможет воспринять и применить у себя передовые достижения зарубежной науки и технологии? (б) как можно заполучить наиболее засекреченные результаты научных исследований, которые тщательно охраняются, о чем свидетельствует существование научно-промышленного шпионажа и связанных с ним международных скандалов? (в) какая зарубежная наука будет заниматься разработкой технологий, учитывающих суровые климатические условия в нашей стране, демографические проблемы и вообще потребности нашей национальной экономики?
248
Литература
1. Келле В.Ж. Наука и власть. К вопросу о реформировании российской науки//Личность. Культура. Общество. — 2005. — №4 (28).
2. Наука и власть. — М., 2001.
3. Наука и государственная научная политика: теория и практика. М., 1998.
4. Наука как социальное явление / Под ред. А.С. Кравца. — Воронеж, 1992.
5. НортД. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. — М.,1997.
6. Ракитов А.И., Абдулов АЛ., Иванова Н.И. Государственные приоритеты в науке и образовании. — М., 2001.
7. Прайс Д. Малая наука, большая наука. — М., 1996.
8. Сокулер З.А. Знание и власть: наука в обществе модерна — СПб., 2001.
9. Степин В. С, Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. — М., 1996 (Глава I).
10. Философия науки/Под ред. С.А.Лебедева. - М., 2004. (Раздел 3. Наука как социальный институт).
11. Чеснова Л. В. Наука и власть в Советской России (1918 - начало 30-х гг.) // ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция -М.:ИНЕТ РАН, 1999.