2.3 Опасность «поиска любви» на миссионерских беседах

Анализ видеоматериалов о проведении курса «Альфа и Омега», а также опыт общения со сторонниками внедрения «Альфа-Курса» в практику РПЦ показал выраженное стремление руководителей и участников семинаров стяжать истинную любовь к Богу и ближним. В некоторых случаях разговор о важности любви начинает сводиться к культивированию приятных эмоций, компенсирующих недостижимость настоящей любви, понимаемой как богоподобная жизнь. «У нас кажется в церкви самая большая проблема - это недостаток чувств. Недостаток переживаний. Потому что любовь - это сплошные чувства», - так эту проблему ставят участники курса «Альфа и Омега»²⁰⁵.

Указанный подход можно сопоставить с т.н. «бомбардировкой любовью» -инструментом при вербовке в тоталитарных сектах. Вербовщики этих сект часто привлекают к себе такими заявлениями«:

Мы – одна истинная семья. Только мы воплощаем в жизнь безусловную любовь, более высокую, чем чья-либо любовь за всю историю человечества. Мы любим тебя! Приди к нам, и мы будем любить тебя всегда». Они стремятся вызвать в человеке положительную эмоциональную реакцию на свои слова²⁰⁶.

Этот инструмент манипулирования сознанием не может использоваться как элемент миссии в православной традиции.

При этом необходимо отметить, что аскетическая мудрость предупреждает об «опасной легкости всякой игры в любовь. Истинная любовь приходит как плод духовной зрелости и, как венец, завершает ее»²⁰⁷. Старец Макарий Оптинский писал человеку, находившемуся в таком состоянии:

Полагая найти любовь Бога в утешительных чувствах, вы ищете не Бога, а себя самого, то есть собственного своего утешения, избегая тем самым стези страданий, потому что считаете себя потерянным без духовных утешений²⁰⁸.

Открыто рассуждающие о любви к Богу

насаждают чуждую Православию духовную практику, чреватую впадением в прелесть. Они постоянно говорят своим прихожанам о любви, о том, что верующий человек должен иметь любовь, - и требуют проявления любви прямо сейчас. Но у святых отцов истинная любовь является высшей ступенью становления нового человека. Вера сама по себе не дает возможности обрести любовь – этому мешают себялюбие и гордыня, которые нужно долго и настойчиво преодолевать. У Иоанна Лествичника любовь – это последняя (тридцатая) ступень восхождения по аскетической лествице добродетелей²⁰⁹.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) предостерегал: «Преждевременное развитие стремления к развитию в себе чувства любви к Богу – есть уже самообольщение»²¹⁰.

По мнению священника Владимира Соколова «призыв младостарцев к немедленной любви не соответствует святоотеческому опыту и является лишь способом спроецировать любовь на себя»²¹¹.

Относительно достижения любви к Богу святые отцы приводят трезвенные предостережения от стремления явить таковую любовь «здесь и сейчас» без преодоления страстей:

мечтательность сочиняет мнимодуховные состояния… таинственные откровения, гласы, наслаждения, зиждет на них ложное понятие о себе и о христианском подвиге, приводит то в упоение собою, то в разгорячение и восторженность. Эти разнообразные ощущения являются от действия утонченных тщеславия и сладострастия: от этого действия кровь получает греховное, обольстительное движение, представляющееся благодатным наслаждением²¹².

Указанная опасность подмены величайшей добродетели любви на культивируемую сентиментальность имеет особое значение

в наш век, когда кругом так быстро оскудевает любовь, когда мир становится таким холодным и пустым, все подлинно святое и доброе воспринимается как откровение²¹³,

когда глобальная отчужденность людей друг от друга, одиночество и жажда настоящих человеческих отношений привлекает души людей к любому проповеднику любви и искренности.

В церковном контексте этот кризис выражается в поиске соответствия уровня взаимоотношений между православными христианами евангельскому императиву «иметь любовь между собой». Само по себе «искательство любви» среди христиан является изменой Евангелию. «Не требуй любви от ближнего, - советует преп. Исаак Сирин, - ибо требующий (ее) смущается, если ее не встретит; но лучше ты сам покажи любовь к ближнему»²¹⁴. По словам Сергея Фуделя, «самое трудное в смирении - это смиренно не требовать от других любви к себе. Наверное, можно воздыхать об этом («Господи, я замерзаю»), но нельзя требовать, даже внутренно»²¹⁵. Следствием такого притязательного подхода к церковному народу (т.е. ожидания встречи с христианами, проявляющими любовь и святость) является разочарование, духовный кризис и донатистские выводы, влекущие к отпадению от Тела Церкви.