ния, что решительное принятие ими (людьми — Л.Б.) того факта, что бессмертие есть иллюзия, имело бы только благоприятные последствия. Самое лучшее — не только

не верить в	бессмертие, но и верить		в смертность”1.
Выше	я	приводил	аналогичное
Ю. В. Согомонова.

Мы согласны с тем, что индивидуальное бессмертие в чистом виде ведет к окостенению, застою и что оно вообще невозможно. Но из этого не следует, что смерть хороша, желательна, является источником прогресса и т. д. и т. п. Кто сказал, что возможны только два варианта— смерть или бессмертие? Доказательство от противного имеет смысл лишь в случае альтернативных ситуаций: или-или. Если одно неправильно, плохо, то другое правильно, хорошо. В отношении смертности и бессмертия это доказательство не действует, так как в данном случае возможен и реализуется третий вариант: переход от смертности к бессмертию, синтез, взаимоопосредствова-

ние смертности и бессмертия. Реальное бессмертие и реальная смерть являются, как бы сказать, подвижными, т. е. переходящими один в другой, моментами целостного универсума, именуемого жизнью. Жестко разделять их по принципу “или-или” нельзя. Кто так делает, тот просто не может или не хочет освободиться от разделения противоположностей, выраженного в формуле: “да-да, нет-нет, что сверх того, то от лукавого”. Справедливости ради отметим, что и соединение смертности и бессмертия — по принципу “и-и” — тоже не совсем правильно. Ведь нельзя же утверждать, что они мирно уживаются в составе жизни. Правильнее, наверное, сказать так: жизнь борется против смерти, со смертью за бессмертие. Жизнь соединяет и разделяет их. Стрела жизни направлена от смертности к бессмертию.

ЭВТАНАЗИЯ — “ХОРОШАЯ” СМЕРТЬ

Усмерти как социальной проблемы есть две стороны:

1)умирание, уход из жизни одного из нас и 2) похороны, расставание с умершим. Если вторая сторона смерти с незапамятных времен была обставлена ритуалами, обряда-

1 Там же. С. 279

57

ми, т. е. как-то осмыслена, окультурена, то первая сторона только в последние десятилетия стала предметом пристального внимания общественности. Это связано прежде всего с успехами медицины и с тем обстоятельством, что медицинское обслуживание стало играть важную роль в жизни людей. Процесс умирания из сугубо частного дела превратился в серьезную социальную проблему. Люди

придумали специальный термин для обозначения этой проблемы: эвтаназия.

Слово эвтаназия (от греч. eu — хорошо и thanatos — смерть) буквально означает “хорошая смерть”. Это достаточно широкий смысл понятия. Однако в практике словоупотребления последних десятилетий в соответствии со спецификой обретения социального статуса эвтаназию понимают не вообще как хорошую смерть, а как легкую смерть с помощью врача, искусство врача облегчить умирающему смерть или ускорить смерть, чтобы избавить умирающего от мук1.

Нам представляется все же, что эвтаназию следует понимать максимально широко, именно как “хорошую” смерть, т. е. смерть, которая приносит минимальные страдания умирающему и всем людям, кто соприкасается

снею.

Впрактическом плане эвтаназия есть способхорошо умереть. Это весьма сложная, емкая проблема.

Прежде всего хорошо умереть — умереть как можно позже. Это обратная сторона медали, на лицевой стороне которой написано: хорошо и долго жить.

Затем хорошо умереть — умереть без особых мучений (своих и чужих).

Второе значение понятия “хорошо умереть” тесно связано с первым, основывается на первом.

Всамом деле, смерть всегда сопровождается мучениями, страданиями, печальными переживаниями, если

не своими (в случае мгновенной или легкой смерти), то

1 См.: Краткая философская энциклопедия. М., 1994. Сравн.: эвтаназия — “добровольная безболезненная смерть безнадежно больного пациента” (С.В. Быкова, Б.Г. Юдин, Л.В. Ясная).

— Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М., 1998. С. 367. См. также: С. Рязанцев. Танатология (учение о смерти). — Пе-

тербург, 1994. С. 98.

58

чужими (близких, знакомых людей и просто людей, узнавших о смерти данного человека). Это обстоятельство означает, что умереть без особых мучений лучше всего в преклонном возрасте, когда лимит жизни исчерпан, израсходован до конца и когда вследствие этого окружающим не так тягостна смерть данного человека. Когда умирает молодой или полный сил — это всегда трагедия независимо от того, переживал ли эту смерть сам умерший.

Мы будем близоруки и недальновидны, если в эвтаназии будем видеть только второе значение: умереть без особых мучений. Культура умирания зависит от того, как мы живем в целом. Нужно думать прежде всего о жизни, а не о смерти. Зацикливание на теме смерти опасно как раз тем, что человек перестает думать о жизни, психологически подготавливает себя к уходу из нее.

С нашей точки зрения, уход из жизни смертельно больного человека с помощью медиков должен рассматриваться как крайний случай, когда все средства поддержания жизни исчерпаны. Здесь возможны два варианта: 1) уход из жизни по желанию самого больного и 2) пресечение жизни больного по решению врачей, близких, вообще других людей, т. е. не по желанию самого больного. В том и другом случае возникает проблема определения понятий “смертельная болезнь”, “умирание”, “неизлечимая болезнь”, “безнадежный больной”. Ошибки могут быть в ту и другую сторону. Тяжелую (несмертельную) болезнь могут принять за смертельную, за умирание, и, наоборот. Чтобы минимизировать эти ошибки, нужно соблюдать определенные условия.

1. Уход из жизни по желанию самого больного оправдан как минимум при соблюдении четырех условий:

— оказание психотерапевтической и иной помощи для снятия депрессии, преодоления угнетенного состояния;

—больной должен находиться в здравом уме(психиатрическая экспертиза) и оформить свое желание в письменном виде с помощью нотариуса, в присутствии двух свидетелей (немедиков);

—письменное заключение врачей о прогрессирующей смертельной болезни, т. е. невозможности поддер-

59