2.2. Садии становления методологического мышления
Стадия первая, это разработка онтологии которую мы кладем в мир, при этом, понимая, что онтология есть не что иное, как наша конструкция. Тем не менее, на этой стадии, мы полагаем ее как независимую от мышления реальность. Мы рассматриваем, исключительно, только мир. «В основе всякой онтологии», - пишет Георгий Петрович, - «лежит очень важный методологический принцип, фундаментальное допущение или предположение, что мир существует реально». Смотрите, это утверждение прямо противоположно утверждению, что мир есть функциональное место в схеме мышления о мышлении о мире. Т.е. на этой стадии мы просто «уничтожаем» рефлексию. Мы смотрим, как господь Бог, в мир и говорим: «Вот каков он». Это первая стадия. В методологии на этой стадии должна быть построена онтология деятельности.
Вторая стадия есть рефлексивное погружение мышления в мир и интерпретация его в терминах соответствующей онтологии. Философы знают, что живут и мыслят в мире. Если я натуралист, я погружаю мышление в мир--природу. И тогда мышление интерпретируется как переработка информации головным мозгом, а механизмом этой переработки полагаются нейронные процессы. В конечном счете -- это взаимодействие нейронов коры головного мозга, и поэтому говорят, что мозг, это орган, с помощью которого мы думаем, что мы думаем. И здесь, конечно, возникает миллион философских вопросов.
Олейник В.
Скажите, а в чем противоречие между тем, что мир есть функциональное место и тем, что мир реальный? По моему, это совершенно не противоречит друг другу. Потому что если, первое, он реальный, то нам нужно функциональное место. Если он не реален, то тогда и функциональное место не нужно. Зачем оно, если нет никакой реальности.
Дубровский В.Я.
Смотрите, я сначала утверждал, что мир -- это функциональное место в схеме мышления о мышлении о мире , которое должно быть заполнено онтологической картиной. А потом я утверждал, что на самом деле, мы строим онтологическую картину, не рассматривая ее как наполнение места в схеме, а независимо, как реальность. Ведь место мира есть только в схеме мышления о мышлении о мире. Если мышление убрать, то и место исчезнет. Останется только онтология, которая теперь уже не наполнение (места ведь нет), а сама реальность, независимая от мышления. При этом, чтобы пояснить, я скажу, что мы, тем самым, согласно закону рекапитуляции в онтогенезе, воспроизводим филогенез философского мышления в снятой форме – на первой стадии воспроизводим наивный реализм, или натурализм, древних. Например, когда Фалес говорит: - все есть вода, - он рассматривает воду не как объект мышления, а как саму реальность. Для такого утверждения у него есть много глубоких оснований. Скажем, вода принимает любую форму, она подвижна–текуча, она – основа жизни, боги клялись водою и т.д.. Гераклит и Парменид впервые заявили, что истинный мир – это то, что мыслится. Именно на этом основании Парменид заявил, что движения нет, потому что движение не может мыслиться без противоречия, как это в парадоксах Зенона. Но даже на этом этапе мир еще не функциональное место.
Итак, вторая стадия становления методологической рефлексии -- это рефлексивное погружение мышления в мир. В методологии – в мир деятельности. Как пишет Георгий Петрович: «Надо было это мышление положить как объект в мир, для меня это означает, что надо было этот объект положить в деятельность.»
Третья стадия в становлении методологической рефлексии – это рефлексивное погружение мира в мышление. Вот теперь, мы, вслед за Г.П., говорим: «Погружение мира в субстанцию мышления, влечет за собой другую концепцию мира. Мир есть то, что мы мыслим, а не то, что реально. Мир нам дан только через знания». И когда мы говорим об онтологической картине, как о наполнении места мира, мы говорим, что это лишь «одно из представлений объекта», которому мы приписываем особый статус – статус самого объекта. При такой интерпретации онтология лишь наполнение функционального места мира в мышлении. С помощью приема двойного знания это наполнение может быть заменено на другое, если того потребуют решение новых проблем или задач.
Как видите на этой стадии рефлексивного становления рассмотренное выше противоречие снимается. Мир дан нам только через знания о нем, и онтология есть лишь наше представление, а не реальный мир.
Верховский Н.
А собственно, сам такой ход, он исторически развертывается? Никак иначе не ложится? Т.е. если начал возгоняться рефлексивно, то будь добр, положи…
Дубровский В.Я.
Нет, почему же. Есть незаконченные системы.
Последним шагом рефлексивного становления является рефлексивное замыкание. Примером может служить Гегелевское замыкание – мир, обозначенный на схеме пунктирной линией, не реален, он является лишь продуктом и предметом познания. Георгий Петрович очень любил ссылаться на утверждение Гегеля, что то, что мир существует как объект, реально, это хорошо известно, но когда мы отвечаем на вопрос каков он, он становится предметом познания, т.е. данным только через знание. И вот это изображено здесь. Непрерывной линией изображено само мышление – Дух – он реален. А вот природа – это лишь «инобытие» мышления – предмет познания.
Следующая схема изображает методологическое замыкание. Оно осуществляется за счет различных взаимных отождествлений мышления, мира, мышления в мире, и мира в мышлении. Вот что пишет о рефлексивном замыкании методологического мышления Г.П.: «Здесь происходит одновременно замыкание и расширение методологической деятельности. Расширение от методологии к деятельности, замыкание деятельности, методологической деятельности. Методологическая деятельность оказывается и объемлющей деятельностью и включенной внутрь ее. Практически, это означает, что происходит взаимоотождествление методологии и деятельности, что создает методологическую деятельность, как замкнутое целое деятельности». Пусть это подобие Гегелевской фразеологии вас не смущает. Когда мы будем рассматривать эти отождествления по шагам и деталям, все станет яснее.
Я хотел бы сделать несколько замечаний в связи со схемой становления методологической рефлексии или, что то же самое, схемой рефлексивного развертывания методологии.
Первое это то, что хотя хронологически методологические разработки не укладывались в четкую последовательность рефлексивных стадий, псевдогенетическая реконструкция развертывания методологии на основе этой схемы становления целесообразна как для систематического выведения, так и дидактически. В этих лекциях я буду использовать эту схему, как основную схему для изложения системодеятельностного похода. Другими словами, я буду вводить основные понятия и принципы СМД-подхода в соответствии с описанной выше последовательностью стадий становления методологической рефлексии.
Второе – это то, что эта схема становления ясно выражает один из важнейших принципов методологии, согласно которому методологическое мышление, рефлексивно сфокусировано на самом себе -- на средствах, методах, способах организации самого мышления. В рамках этой рефлексии онтология -- это понятийная конструкция, которая временно служит наполнением функционального места -- «мира», пока она соответствуют стоящим перед методологией проблемам и задачам.
Третье. Вы помните характерное для философии Петькино «не знаю, что и думать». Вам наверное также известна шутка, что в т о время как наука—это попытка поймать черную кошку в темной комнате, философия -- это попытка поймать несуществующую черную кошку в темной комнате. Для методологии эти метафоры не подходят. Георгий Петрович подыскал для Петькиного «не знаю» более подходящую метафору в терминах русской сказки. Этот предписание «пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что». Это и есть метафора методологической проблематики. И не столь уж важно, дойдете ли вы «туда» и принесете ли «не знаю что», главное составить программу. Программа обладает большей ценностью, чем результат.
Реплика.
В наших министерствах, именно, так и думают и делают.
Бахтурин Д.
А скажите, вы на предыдущем такте упоминали про примат реализуемости. А как же это сочетается с, только что объявленным, программным подходом, где программа более ценна, чем реализация? Или я не так понял?
Дубровский В.Я.
Нет, вы поняли все так. На самом деле, интенция на реализацию есть. Ведь реализуемость – есть критерий истинности проектов и программ. Георгий Петрович очень точен в выражении. Здесь нет противоречия, поскольку он говорит: «Программа более ценна, чем результат».
Бахтурин Д.
И еще, я не до конца уловил ваш тезис о том, что вы бы сейчас не остались в кружке. Потом перешли на Каббалу, я вот эту связь не уловил. Тогда прокомментируйте такую гипотезу, гипотезу о том, что на том этапе, когда вы были в кружке, эта схема создавалась. А сейчас ценностью является просто освоение уже созданного.
Дубровский В.Я.
Нет, дело все в процессе. Я поясню, что имел в виду на следующем примере. Я активно участвовал в обществе, занимающемся общей теорией систем, и руководил там много лет секцией теории дуальности. Вы приезжаете на конференцию этого общества, и видите там все что угодно, включая ведьм и другую чертовщину. Когда вы слушаете некоторые доклады, то удивляетесь примитивности обсуждаемых понятий и схем. Тем не менее, многие докладчики, консультируя, делают большие деньги, пользуясь этими схемами. В чем дело? А дело в том, что они используют эти схемы эвристически. Они являются экспертами высокого класса в своей области. И вот эти примитивные схемы просто помогают им организовать свое мышление, как дополнительные костыли. И если вы эксперт в своей области и хотите успешно работать в ней, то вы можете обойтись без изощренных методологических средств.
Когда я говорил, что ушел бы из кружка, я имел ввиду что наверно не внял бы обещаниям рая после четырех-пяти лет тяжелой работы, если я уже могу работать в своей области. Но если бы я знал, то, что я знаю сейчас, то я конечно не ушел бы из кружка. Потому что занятие методологией -- это еще и интеллектуальное удовольствие. Не говоря о том, что это была особая социальная группа, с взаимоотношениями, которых невозможно было найти в другом месте. Да и сама семинарская «грызня» выводила участников семинара на иной -- более высокий мыслительный режим.