Глава 3. Образцы девиантных взаимодействий
В предыдущей главе были рассмотрены элементы теории девиации способствующие пониманию необходимой методологии исследования. «Концептуальный анализ, ограничивающийся уточнением и прояснением ключевых понятий, является неотъемлемым этапом теоретической работы. Но набор понятий…. это еще не теория» [19,стр193]. Теория начинается с того, что такие понятия обретают взаимосвязь и образуют систему. Задача этой главы предложить логическую взаимосвязь исходных элементов с поведением в условиях размытости социального контроля, а точнее в условиях аномии.
Наш анализ будет исходить из того, что такое поведение есть частный случай любого другого поведения, рассматриваемого в системе, имеющий ряд отличительных характеристик. Во-первых, отличительной особенностью девиантного поведения, которая выделяет его из общего рода поведенческих актов – это его последствия – они придают динамику системе равновесия, условно существующей в конкретно взятом обществе. К системе равновесия открытой социальной системы относится ее поступательное развитие, основывающееся на имеющихся нормах, одобряемых для использования в индексированных ситуациях. Во-вторых, это поведение неизбежно влечет на себя применение санкций (будучи явным), ограничивающих его проявление и возникновение в будущем (успешные или нет? Важна оценка со стороны). В целом такое поведение можно охарактеризовать как несоответствующее «дозволено-должному» [25, стр.158].
Анализ общественных изменений
Социологическая перспектива рассматривает социальную реальность исходя из трех аспектов: общество – человеческий продукт; общество – объективная реальность; человек – социальный продукт. Акты девиации как не соответствующие «дозволенно-должному» поведению ближе к аспекту объективной реальности. Это так потому, что нарушение норм разрушает институциональные ожидания – самодавлеющие реферативные структуры общества (закрепляющиеся в процессе социализации). И поскольку объективная реальность может создавать особый тип человека, идентичность и биография которого имеют смысл лишь в том мире, который сформирован системой знаний в целом или от части[3], то на первое место в борьбе с девиантным поведением, а значит с устранением его причин, выходит упорядочивание системы знаний, ее интегративная способность, создающая ощущение общей истории, биографии. В обширной для социологии теории управления, например, интеграция персонала осуществляется за счет введения корпоративных символов, единообразных для всех сотрудников (как и в армии), разъяснений, поясняющих причастие человека к общему делу компании (в частности, таким образом разрешается проблема дивергенции целей). А в подростковом возрасте – организацией пионерии, движения бойскаутов и других базовых (широкий охват) социализирующих мероприятий.
Исследование проведенное Л.Б. Зубановой [11] показывает, что в период преобразования российского общества люди по-разному стали воспринимать свою историю, в зависимости от осознания своего нахождения в одном из трех временных векторов: социальная ретроспекция, социальный презентизм, социальный проектизм. Реакция людей на взаимодействие трех указанных векторов в сочетании с субъективной оценкой настоящего (социальный пессимизм, социальный оптимизм) привела к дезинтеграции личности с имеющимися институтами, так как сформировала конфликт ценностей(целей). Общая история перестала быть реальностью, которая переживается – она раздробилась на части в соответствии с реакцией на ценностное несоответствие, испытываемое во взаимодействиях: ценностное ожидание, радикальный ценностный слом, ценностный откат, ценностное отстранение. Таким образом, разрушились институциональные ожидания - будущее стало туманным, неспособным преобразовать настоящее; перестало быть ориентиром в поведении, оставляя настоящее разорванным на части, фрагментированным прошлым. В такой ситуации нарушается преемственность поколений. Прошлое перестает гарантировать будущее(«расцвет» астрологии, магии, гадания, приворотов, ясновидящих и других «гарантов» судьбы). Социализация теряет единые ориентиры воспитания – структура аномии воспроизводится. «Как известно, отечественная система формирования сознания и поведения молодежи базировалась на приоритете традиционной морали и нравственности, что и обеспечивалось единством обучения и воспитания. В обучении доминировал принцип овладения основами фундаментальных научных знаний в сочетании с практическим опытом их применения, причем, реализация его обеспечивалась преемственностью прошлого и настоящего, с ориентацией на будущее, при относительной диалектической гармонии материального и идеального»[27, стр.109]. Как результат, «уже третье десятилетие последовательно воспроизводятся «потерянные поколения молодых граждан»[27, стр.115]. Совместные цели перестают быть реальностью взаимодействий в долгосрочной (порой и в краткосрочной) перспективе – общество «атомизируется». «За этим следует неудовлетворенность потребности в социальном участии»[14] («расцвет» виртуальной жизни). Реализация данной потребности связана с поиском собственной идентичности и устойчивых норм взаимодействий поддерживающих ее. В частности может выражаться в активном обращении к «устойчивой» и «успешной» культуре другого общества, первейший путь распространения которой - мода (достаточный элемент эмоциональной принадлежности к референтной группе). Нормы оправдываются наличием санкционирующей группы.
Неспособность легитимных организаций внутри общества выполнять свои функции оставляет людям единственную надежду на осуществление солидарных действий основываясь на личных связях без вступления в более ответственные (долгосрочные) право-обязывающие отношения («расцвет» денег, так как они в качестве средства обмена лишены возможности предъявления обратных требований) статусно-ролевых предписаний, вскрывая не гарантированность исполнения ожиданий статусно-ролевых позиций. Примечательно, что в случае, когда нормы не выражаются в категорической форме, по мнению американских криминологов (Г.Сайкса и Д.Матзы), они подвергаются «нейтрализации»: отрицанием ответственности, отрицанием вреда, отрицанием наличия жертвы, осуждением осуждающих, обращением к более важным обстоятельствам.
Такая рассогласованность (аномия) формирует новый порядок вокруг центров власти и управления – персон, групп, обладающих большим символическим (культурным) капиталом. Невозможность «включения» в образующиеся таким образом институты, за отсутствием собственного соответствующего капитала (неразрешимость дилеммы «ценность - доступные средства») ведет к возникновению новых структур собственно-подконтрольных (этот момент можно сравнить с придумыванием детьми правил игры в процессе первичной социализации). Индивиды активно создают свои иллюзорные правила, не имеющие подтверждения в остальном обществе (отчуждение). Результат: рост субкультурных движений (поиск альтернативной реальности), в основном подростковых (кризис идентичности). Причем девиантность их увеличивается в связи с продуцированием неустроенности жизни – протест выражается в виде контркультурной альтернативы, как способ «заявки» на собственное существование в обществе. Крайняя форма такой девиантности – «двойная неудача»(Мертон).
Несоответствие новообразующихся норм менталитету может усугублять положение усиливая девиацию. По данным соцопросов молодежи «более 60% респондентов заявляют, что с помощью честного труда добиться высокого уровня жизни невозможно. Широкое распространение пессимистических настроений свидетельствует о том. что молодое поколение с трудом вписывается в жизнь общества и несет при этом большие потери» [17].
Невозможность «включения» также объясняется понятием «грязь» (М.Дуглас) разъединяющем сети взаимодействий, углубляя конфликт ценностных ориентаций, поскольку известно, что конформизм в виде принятия групповых ценностей в значительной степени цементируется признанием достижения статуса. Универсальное «грязь» имеет частичное воплощение, например, в понятии «быдло», имеющее скорее функцию размежевания, нежели строгого обозначения.
Эффект заражения, описанный П.Сорокиным [26] усиливает тенденцию отклонений.
Не только неизвестность будущего, но и потеря интереса к традиционным способам его прогнозирования допускает катастрофическое снижение созидательной активности, выражающейся в ситуациях необходимости принятия решения ( нас толкнули – мы упали, нас подняли – мы стоим). Многосторонний конфликт не в состоянии разрешиться без организации власти (осуществления), способной указать «единственно верное» решение, определяя тем самым условия будущего. Зачастую на смену хаосу приходит жесточайший порядок. Однако, результат изменений «сверху» может лишь консервировать «напряжения». Так в венгерском обществе, согласно И.Вингендеру [5], результатом навязанных процессов мобильности стало: 1) люди обретали новый статус отнюдь не благодаря своим общественным стремлениям; 2) на новую общественную позицию попадали люди, которые несоответствовали таковой по своим способностям, данным и призванию; 3) процессы мобильности касались лишь отдельных сегментов, жизненных сфер, в то время как в других сохранялись прежние характеристики, что делало конфликтным само общественное изменение, прежде всего жизнь причастных к нему лиц; 4) трудности усвоения новой культуры перевесили общественные блага, связанные с мобильностью. [5, стр.87].
Путь выхода из неконтролируемых общественных процессов, на мой взгляд, лежит в установлении единой сети ожиданий. Понятие культуры, предложенное Вебером, в виде ожидания ожидания ожидания, способно организовать «раздробленную» индивидуальность, придать ей единство. Опасность остается, если культура использует модели «понижающей селекции», поворачивающие цивилизационное движение вверх-вниз, угроза-преодоление, опасность-защита в противоположную сторону [9, стр.52].
Краткий анализ общественных изменений показал, что развитие девиантного поведения социально обусловлено. Любые изменения должны сохранять преемственность ранее существующей модели. Обращение к социальной ответственности способствует сохранению единства общества и ускоряет адаптацию к новым нормам. Отношения власти несут ответственность за аномийное состояние социальной структуры. Состояние единства механической и органической солидарности определяет предрасположенность к отклонениям. Не результативные изменения порождают нарушения в идентичностях, вызывая девиации.