Глава 2

На краю света

Находясь в Южном полушарии, ловишь себя на мысли, что ходишь верх ногами, и мысль эта крайне приятна. Мне кажется, наша земля — удивительный магнит, который при­тягивает не тела, а души. Ослабевает на мгновение действие магнита, и очередная порция человеческих душ срывается и навсегда исчезает в пространстве.

Возможно, невероятно сильная природа этих мест навевает на меня философские мысли. Однако пора объясниться. Сейчас мы находимся на острове Огненная Земля, самом южном обитаемом месте планеты, — до Антарктиды рукой подать, какая-нибудь тысяча километров. А потому город, производящий странное впечатление на человека, спящего на ходу, Ушуайя — считается столицей стремительно набирающего популярность антарктического туризма. Именно отсюда полярным летом корабли, значительная часть которых составляют бывшие советские научные суда, возят туристов любоваться Страной Пингвинией. Разница состоит, во-первых, в том, что мы не туристы, а можно сказать, матерые полярники, а во-вторых, полярное лето давно закончилось.

Ушуайя — город молодой, ему чуть больше 100 лет. Начало его истории относят к 1869 году, когда сюда, чтобы кре­стить аборигенов, прибыл миссионер, по фамилии Стерлинг. Неизвестно, как быстро скушали его благодарные индейцы, однако мы точно знаем, что уже через 15 лет здесь появилась первое благо христианской цивилизации — военная тюрьма.

Расцвет города связан с окончанием Второй мировой войны. Даже местные путеводители указывают, что в 1947 году сюда прибыло множество переселенцев из Италии, Хорватии, Германии. И не нужно быть большим специалистом, чтобы связать этот факт со знаменитой операцией «Огненная Земля» по эвакуации многих эсэсовцев из послевоенной Европы. В любом случае этот поселок гораздо больше похож на какую-нибудь деревушку в Альпах, нежели стойбище индейцев Огненной Земли. Кстати, само слово «Ушуайя» индейское и обозначает «бухта, уходящая в направлении конца». Видимо, имеется в виду конец обитаемой земли, что весьма близко к истине. Во всяком случае первые приступы пингвиномании уже ощущаются.

Для нас все это, конечно, экзотика, но можно только представить, какая здесь скука. И молодежи, кроме туристов, тут почти нет — все уезжают в Буэнос-Айрес. Остаются только тинейджеры, чтобы тоже уехать, когда придет их очередь.

Забегая вперед, могу сказать, что наши моряки нашли верное противоядие от этой смертной тоски. Дело в том, что водка в Аргентине стоит 7 долларов за бутылку, а литр спирта в тамошних непуганых аптеках — 2—3 доллара. Ну, в общем, дальше нашим читателям объяснять не надо: «Добро пожаловать на вечеринку»! Хотя любое застолье можно превратить либо в угарную пьянку с мордобоем, либо в веселую, надолго запоминающуюся пирушку.

И последнее, что меня окончательно примирило с суровым местным климатом, — огромное количество красных джипов «сузуки-самурай» — почти, как у меня дома. Правда, в Харькове я искренне полагал, что моя машина выпу­щена в единственном экземпляре. Однако на ней океан не преодолеешь, и даже рядовой заезд «Формулы-1» не выиграешь.

Впрочем, для меня всегда самое главное было не участвовать в крысиных гонках.