Билет № 24

1. Начало исторически известной западноевропейской культуры, а следовательно, и литературы, относится к IV – V вв н. э., когда после распада Римской империи на арену мировой истории выступили новые варварские народы. Великое переселение народов. К моменту распада Римской Империи население тех её западных провинций, которые были наиболее тесно средневековьяязаны с метрополией – Италии, Галлии, Испании, – в основном было романизовано. Латинский язык вытеснил здесь местные языки – распространилась «вульгарная латынь».

Зарождение и развитие литературы средневековья определяется взаимодействием трех основных факторов: традиций народного творчества (трудовые, обрядовые песни), культурных воздействий античного мира (античность была необходима, т. к. часто являлась единственным источником знаний) и христианства (религиозные гимны, жития средневековьяятых). Литература делится на религиозную, рыцарскую и городскую. Центральное место – религиозная литература, которая представлена лирикой песнопений, прозой проповедей, житий и драматургией обрядовых действий. Самая многочисленная – рыцарская. Выделяется 4 основных жанра: героический эпос, куртуазная и придворная лирика, рыцарский роман, городская литература.

1) героический эпос возникает в эпоху зрелого СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (11-12 вв), наследует эпосу раннего СРЕДНЕВЕКОВЬЯ, который представлен языческими сказаниями кельтских и скандинавских культов, возникает в период формирования нации и государственности. Эпос, который появляется, как проявления нац. языка. Сюжетная основа – великое переселение народов. («Песнь о Нибелунгах» – нем., «Песнь о Роланде» – фр., «Песнь о моем Сиде» – исп.). Носителями эпоса были бродячие певцы, во Фр. жонглеры, в Испании – хуглары, в Германии – шпильманы. Основной сюжет раннего эпоса – сказки; героического эпоса – исторические события, в которых закрепляется представление о вассальном героическом и религиозном долге.

2) куртуазная поэзия возникает после первых крестовых походов. Восточная культура превосходит культуру Европы. Рыцари принесли с Востока новые знания, новый представления о поведении (куртуазное поведение). Рыцарь занимался не только военными подвигами, но и манерами поведения. Юг Франции (Прованс) – трубадуры, Сев. Франция – труверы, Германия – миннезингеры. Основная тема – тема любви. Развитие мировой поэтической традиции. Любовь открыта, как самое ценное чувство.

3) рыцарский роман возник в границах куртуазных традиций, фэнтези + решение серьезных проблем феодальной действительности. Возникли литературный города, новый тип героя – крестьянин-веллан. Жантры: фаблио (шванк) – песенка + прозаический комический рассказ.

4) городская литература носила пародийный характер. Появляется жанр животного эпоса. В лит. городе возникла СРЕДНЕВЕКОВЬЯ система театральных жанров (многодневные мистерии, библейские истории, фарсы (быт. комич. пьеса) и маралите (аллегорич. пьеса о столкновении пороков в душе человека)). «Не блуждай вне, а войди в себя» – Августин.

Народно-эпическая поэзия воплотила мифологические представления и концепции исторического прошлого, этические идеалы и коллективистский (родоплеменной) пафос. Причем в наиболее ранних памятниках мифологическое восприятие доминирует и лишь постепенно вытесняется историческими представлениями (и образами). В архаических эпосах сохранилась связь с традицией фольклора, с богатырскими сказками и сказаниями о первопредках. Соответственно эти эпические памятники насыщенны мифологической и сказочной фантастикой. Кругозор их творцов практически ограничен родоплеменными отношениями, так что даже великие столкновения народов трактуются как родовая распря.

Сильны элиты идеализации родовых отношений. В скандинавском мифологическом эпосе гибель родовых отношений трактуется как крушение мира. Форма: краткие песни и сказания (нем. «Песнь о Хильдебранде»), стихотворно-прозаич. и прозаические произведения. Жанровое своеобразие заключается в соединении подлинности исторического события, составляет сюжетную основу со сказочностью формы, возникшей в результате устного бытования. 3 основных темы:

1) оборона родины от внешних врагов (варвары, норманны)

2) верная служба королю и наказание изменников;

3) кровавые феодальные распри. ГЭ появляется в период становления государственности. Отражает чаяния. Борьба феодалов завершается, самый сильный феодал становится монархом, объединение земель.

2. Быть иль не быть, вот в чем вопрос

Если судить по тексту, это и впрямь есть не что иное, как постановка вопроса. Герой начинает рассуждать, отталкиваясь именно от этой формулировки, - стало быть, вопрос не риторический. Собственно говоря, для этика это нормально - в любой сложной жизненной ситуации рассматривать "не быть" как один из равноправных выходов. Как правило, умозрительно (далее мы увидим, что у Гамлета именно этот случай), но бывает всякое. Итак, вопрос поставлен. Дальше мысль интуитива перескакивает на несколько иной уровень - на уровень этических проблем, а отнюдь не вариантов дальнейших действий; их он уже определил формулировкой вопроса, все остальное - мелочи, наш Гамлет - широкой души человек. Итак, лезем в этические дебри - что достойно, а что наоборот:

Достойно ль смиряться под ударами судьбы...

или...надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними?

Существует соблазн "запараллелить" эти два варианта с "быть иль не быть", для чего забраться в историю языка, выудить оттуда оттенки значения и перевести "быть" не как "существовать", а как "действовать", но ежели по мне - так это от лукавого. Все равно в конце мы к этому ("быть = действовать") придем, но - с помощью логики, а не грамматики. Итак, оба варианта работают лишь в том случае, если герой изначально выбирает "быть"; а "быть" можно по-разному - или "смириться", или "оказать сопротивленье". "Не быть" в нашем алгоритме дальше:

Умереть. Забыться

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу...

Это не новый вариант, а всего лишь уточнение "не быть". Герой пытается убедить самого себя, что "не быть" - это здорово, замечательно и вообще лучше не бывает. Стало быть, если ему требуется убеждение, всерьез этот вариант он не рассматривает.

...это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ.

Нормальный экстраверт. Ему всегда нужен собеседник - потому и разговаривает то с черепушкой, то сам с собой. "Вот и ответ". Понятное дело, не с Полонием же ему разговаривать.

Едем дальше. Давным-давном стало общим местом считать, что Гамлет - трагический герой. Я прошу прощения, а где выбор? Где пресловутое противоречие между долгом и чувством? Да, наш с вами герой - рационал, но действиями руководят его чувства, которые волшебным образом совпали с пониманием им, героем, своего долга. Ну, Офелия, ну, нимфа... но действие-то прекрасно развивалось и без Офелии! Никакой смысловой нагрузки знаменитый монолог Гамлета не несет; выбор сделан героем давным-давно - он будет действовать. Вообще, такие люди, как наш герой, часто задумываются над этическими проблемами, но... редко воспринимают их всерьез (скажем, для практически любого логика "это слишком серьезно"; логик вряд ли стал бы: а) разговаривать с черепушкой; б) играть в психа), делая выбор практически сразу, и раздумья эти нужны им лишь затем, чтобы убедить себя в правильности своего изначального выбора, тогда как многим другим они необходимы именно для того, чтобы в итоге сделать выбор.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Вот в чем разгадка...

...и прочие рассуждения c приветом от 66-го сонета - "Неправду угнетателя, вельмож заносчивость...", "Насмешки недостойных над достойным..." etc. - от всего этого мы можем спокойно отмахнуться. Привычка "говорить красиво" даже с самим собой - не более того.

Но тут мы видим в рассуждениях нашего героя некоторую нелогичность: он пытается объяснить, почему смириться - это менее страшно (хоть и "недостойно", как уже было определено ранее), чем добровольно прекратить свое существование:

...кто бы согласился,

Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти... [...]

...не склоняла воли

Мириться лучше со знакомым злом,

Чем бегством к незнакомому стремиться!

В выборе "не быть" нашего героя страшит неизвестность, а выбор "смиряться под ударами судьбы" ему и вовсе противен... словом, отказываясь от этих двух вариантов, он, заметим, про "оказать сопротивленье" речи вообще не ведет - вероятно, герой не хочет искать в сделанном им выборе то, что может его отвратить от этого выбора, а в отвергнутых вариантах ищет все самое отвратительное, самое для него, для героя, неприятное.

Ну, а дальше наш герой попросту бьет себя ушами по щекам за то, что столько думал о такой, в общем-то, ерунде:

Так всех нас в трусов превращает мысль

И вянет, как цветок, решимость наша

В бесплодье умственного тупика.

Так погибают замыслы с размахом,

Вначале обещавшие успех,

От долгих отлагательств...

Правда, мне больше нравится другой перевод: "Так трусами нас делает раздумье, и так решимости природный цвет хиреет под налетом мысли бледной...". Именно так: трусами нас делает раздумье, и наш герой боится передумать; именно поэтому (см. выше) он пытается убедить себя в том, что варианты, им отвергнутые, отвратительны и вообще никуда не годятся. Убедил, как видим:

...но довольно! Офелия! О радость! Помяни

Мои грехи в своих молитвах, нимфа...

Все, наш герой окончательно решает "действовать" (как и было обещано, именно это означает "быть" героя), ибо, не действуя, особо и не нагрешишь. Итак, что у нас в итоге?

Изначально у Гамлета есть три варианта:

- действовать;

- смириться;

- добровольно прекратить свое существование.

А поскольку Гамлет - этик, интуитив, экстраверт и рационал, то, естественно, он выбирает первый вариант, это продиктовано самой логикой характера нашего героя, а вовсе не итог его разд

БИЛЕТ № 25