Билет № 6

1. Поэма создавалась на протяжении 12 в. (первая версия — 1140, последняя — конец столетия). От времени жизни Сида ее отделяют всего лишь десятилетия. Созданию поэмы предшествовали латинская монастырская хроника «История Родерика Ратоборца» (1110), латинская поэма «История Родерика», возникшая еще при жизни Сида, а также начинавшиеся складываться тогда же народные предания о Сиде и небольшие песни о его деяниях. Сохранившаяся рукописная копия поэмы предназначалась для чтения вслух, о чем свидетельствуют пометки переписчика на ее полях. Авторы поэмы (один или двое, о чем в науке до сих пор идут споры) явно учитывали вкусы и духовные запросы аудитории — жителей полувоенных приграничных поселений.

Историзм как отличительная черта классического героического эпоса проявляется в «Песне о моем Сиде» в значительно большей степени, нежели в какой-либо из старофранцузских героических поэм, на которые во многом ориентировался автор «Песни». Тем не менее, историческая реальность подверглась в ней существенным изменениям, обусловленным, прежде всего, законами эпического повествования, диктовавшими определенное расположение событий, умалчивание об одних и выдвижение на первый план других (в «Песне» ничего не говорится о службе исторического Сида у сарагосского эмира). Кроме того, события общенациональной значимости — Реконкисты — увидены автором поэмы из своего «угла» — небольшой пограничной области на юго-востоке Кастилии, хорошо ему известной. Завоевание Сидом двух небольших мусульманских городов, расположенных неподалеку от христианско-мусульманской границы, — Кастехона и Алькосера — описывается со всевозможными подробностями, а о завоевании им Валенсии, предваряемом девятимесячной осадой города, в «Песне» говорится в нескольких строках.

2. Основным объектом для сатиры Рабле является церковь, белое духовенство и монашество. Автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» в молодости и сам был монахом, однако иноческая жизнь пришлась ему не по душе, и с помощью своего покровителя Жоффруа д’Этиссака Рабле смог без неприятных последствий покинуть монастырь.

В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов (зная последний предмет не понаслышке). Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест во время Реформации — непомерное стремление к наживе, претензии пап на политическое господство в Европе, ханжеское благочестие, прикрывающее развращённость служителей церкви. Сильно достаётся средневековой схоластике — оторванным от реальной жизни размышлениям о месте Бога в земном бытии

Отдельных насмешек удостоены некоторые места из Библии. Например, эпизод с воскрешенем Эпистемона Панургом пародирует библейское сказание о воскрешении Лазаря Иисусом Христом, а рассказ о великане Хуртали высмеивает легенду о Ноевом ковчеге. Рождение Гаргантюа через левое ухо матери Рабле объясняет всемогуществом Господа Бога, а тех, кто отказывается этому верить, объявляет еретиками (здесь пародируется религиозный фанатизм и слепая вера в евангельские чудеса, восходящие к Тертуллиану — «верую, ибо абсурдно»). Неудивительно, что все книги «Гаргантюа и Пантагрюэля» были осуждены богословским факультетом Сорбонны как еретические.