5. Происхождение и смысл литургического искусства. Протестантский, католический, православный взгляд.

Бог воспринимает человеческую природу, Им созданную, воспринимает от Божией Матери всю полноту человеческого естества и, не изменяя Божества и не смешиваясь с человечеством, соединяется в единого истинного Бого-Человека. Икона Иисуса Христа, Бога и Человека, есть образное выражение халкидонского догмата: она изображает Личность Христа, Сына Божия, ставшего «Сыном Человеческим», Который по Божественной Своей природе единосущен Отцу, по человеческой же природе единосущен нам, во всем подобен нам, кроме греха. Воплощение Иисуса Христа есть не только восстановление в человеке образа Божия , но и осуществление тоге что первый Адам не осуществил- путь обожения, преображения.

Образ Личности Христа, как свидетельство воплощения, для апологетов иконопочитания есть самым свидетельство и реальности Таинства Евхаристии. Вера Церкви отличается от всех других вер тем, что она конкретно, физически причастна своему объекту. Молитва перед Чашей обращеь к конкретной Личности потому, что только через обращение к Личности, через общение с Ней, возможно приобщение к тому, что эта Личность несет. Это обращение требует образа потому, чтс относится не к некоему воображаемому Христу, не к отвлеченному Божеству, а именно к Личности. В Евхаристии хлеб и вино прелагаются Духом Святым в Божественное Тело и Кровь Христа воскресшего и прославленного, спасение произошло и происходит через тело. Таким образом, реальность прославленного Тела в Таинстве Евхаристии необходимо сочетается с подлинностью личного образа, потому что описуемое в иконе тело Христово и есть то же Тело Божие.

В каталичестве с внедрением Филиокве и, в дальнейшем, с принижением личного начала, вместе I учением о тварности благодати (см. предыдущую главу), утверждается иное, не православное соотношение человека и Бога, человека и мира. Автономность от Бога человека утверждает автономность его разума и других сторон его деятельности. Формально римокатоличество признает Седьмой Вселенский Собор и исповедует догмат иконопочитания. Но по существу и на практике постепенное искажение христианской антропологии на Западе еще в XII и отчасти в XIII веках приводит искусство к окончательному разрыву с ней. Автономное от Церкви искусство ограничивается тем, что не превышает естественных свойств человека. Поскольку нет проникновения нетварного в тварное, то благодать, как тварный дар Бога, только и может улучшить природные свойства человека. Исчезает язык символического реализма и Божественная трансцендентность снижается до уровня житейских понятий. А с увлечением античностью, вместо преображения человеческого тела, утверждается культ плоти.

6. Для Церкви совершенно очевидно, что запрещение образа, данное Священным Писанием в Исход< (20, 4) и во Второзаконии (5, 12-19), есть временная педагогическая, воспитательная мера, относящаяся лишь к Ветхому Завету, а не принципиальное запрещение. Запрещая образ прямой и конкретный, Писание в то же время передает повеление Божие делать образы символические, какими являлись скиния и предметы, в ней находящиеся. Они имели преобразовательное, символическое значение, и устройство их было указано Самим Богом до мельчайших подробностей.

Что же касается запрета образа твари, данного Богом через Моисея, то этот запрет преследовал только одну цель: не допустить избранный народ до поклонения твари вместо Творца: «Да не поклонишися им, ни послужиши им» (Исх. 20, 5; Второз. 5, 9), так как при склонности народа к идолослужению как сама тварь, так и образ ее, безусловно, таили опасность обожествления и поклонения им как Богу. Ибо после падения Адама род человеческий подвергся растлению, а с ним и весь земной мир. Поэтому и образ этого растленного грехом человека или какой-либо другой твари не мог приближать человека к единому истинному Богу, а мог, наоборот, лишь удалять от Него, увлекая к идолослужению.

Указание Писания на неизобразимость Бога связано с назначением вообще Израильского народа. Назначение избранного народа — служение истинному Богу. Служение это заключалось в его мессианстве, в подготовлении и предображении того, что должно было явиться в Новом Завете. В силу этого в Ветхом Завете и могли быть лишь прообразы и символы, как предызображения будущего. То, что ветхозаветный запрет образа является именно мерой оградительной, связанной со служением избранного народа, показывает повеление Бога Моисею устроить «по образу, показанному на горе» скинию и все, что в ней находилось, в том числе шитых и литых херувимов (Исх. 25, 18; 26, 1 и 31). Это повеление делать херувимов указывает прежде всего на возможность изображать духовный тварный мир средствами искусства.

Если в Ветхом Завете непосредственное Божественное Откровение людям осуществлялось в слове, то в Новом Завете оно осуществляется и в слове, и в образе, ибо Невидимый стал видим, Неописуемый сделался описуемым. Теперь Бог открывается людям не только в слове, через посредство пророков: Он Сам является им в Лице воплощенного Слова .Теперь, после Боговоплощения, мы уже можем изображать и пророков, и праотцев Ветхого Завета, как представителей человечества, уже искупленного кровью воплощенного Сына Божия. Мы не изображаем пороки людей, не делаем изображений во славу демонов; мы делаем изображения во славу Божию и Его святых и для «соревнования в добродетелях»

7.

8. Подавляющее большинство памятников церковного искусства, особенно в восточной части христианского мира, было уничтожено иконоборцами, а позднее крестоносцами, отчасти и просто временем. О том немногом, что дошло до нас от первохристианского искусства, мы можем судить, в частности, по фрескам катакомб, в особенности римских[1]. Как выглядели первые иконы Спасителя и Богоматери, мы не знаем. Однако по тому немногому, что дошло до нас, мы можем предположить, что это не было натуралистическое искусство, свойственное этой эпохе, а искусство новое, специфически христианское. «Примыкая во многом к античности, — пишет В.Н. Лазарев, — ...оно тем не менее ставит себе уже с первых веков своего возникновения ряд самостоятельных задач. Это отнюдь не христианская античность... Новая тематика раннехристианского искусства не была чисто внешним фактом. Она отражала новое мировоззрение, новую религию, принципиально новое понимание действительности. Поэтому новая тематика не могла облекаться в старые античные формы. Она нуждалась в таком стиле, который наилучшим образом воплощал бы спиритуалистические идеалы христианства. К выработке этого стиля и были направлены все творческие усилия христианских художников»[2]. Ссылаясь на исследования других авторов, Лазарев говорит, что уже в росписях катакомб складывалось в своих основных чертах новое искусство. Посредством этого искусства христиане старались передать не только то, что видимо телесными глазами, но и то, что невидимо, то есть духовное содержание изображаемого. Для выражения своего учения первохристианская Церковь привлекает и языческие символы, и некоторые сюжеты греко-римской мифологии. Она пользуется формами античного искусства, греческого и римского, наполняет их новым содержанием, и от этого нового содержания изменяются и самые эти формы. Иначе говоря, христианский образ отныне, так же как и все человеческое творчество, определяется тем переворотом, который внесло в мир христианство. С появлением нового человека появляется и новый, соответствующий ему образ. Христианство создает свой особый жизненный принцип, свое особое мировоззрение, свой собственный «стиль» в искусстве. В противовес античному мировоззрению и соответствующим ему формам художественного выражения, появляется иное понимание искусства, иное художественное видение, которое порывает с тем мировоззрением, на котором основано искусство античного мира. Этот решительный разрыв вызывается самой жизнью, необходимостью усвоить полученное Откровение и противопоставить его ересям, ущербляющим его полноту. Выработка образного языка Церкви, наиболее адекватных форм церковного изобразительного искусства, выпала на долю Константинопольской Церкви. Географическое положение новой столицы империи, на стыке Европы и Азии, позволяло ей использовать богатство достижений их культур. В области искусства она унаследовала уже выработанную иконографию, охватывающую Ветхий и Новый Завет, усовершенствованную фресковую, мозаическую и энкаустическую технику, богатую орнаментику, утонченную цветовую гамму, развитую систему монументальной росписи[14]. Как мы видели, в выработке своего образного языка Церковь принимала и формы, и символы, и даже мифы античного мира, то есть способы выражения языческие. Однако, принимая их, она очищает и воцерковляет их, наполняя новым содержанием. Как и св. Отцы использовали в своем богословии весь аппарат античной философии, изобразительное искусство Церкви унаследовало лучшие традиции античного мира. Оно впитало в себя элементы искусства греческого, египетского, сирийского, римского и др., воцерковило все это сложное и богатое наследие, привлекло его к полноте его выражения, изменяя его в соответствии с требованиями христианского учения[15]. Христианство берет из языческого мира все то, что его и что называют «христианством до Христа», то есть рассеянные в дохристианском мире частицы истины, объединяет их и приобщает к полноте Откровения.

9. Римские катакомбы представляют собой совершенно поразительные коридоры подземные, достигающие пяти этажей вглубь. Протяжённость их чрезвычайна велика. Кроме Рима катакомбы существуют в Неаполе, в Египте, в Палестине, но именно в римских катакомбах избежало уничтожения и сохранилось наибольшее количество первохристианских памятников. Существуют катакомбы не только христианские, но и языческие. Наличие языческих катакомб связано с особым культом умерших, какой существовал в Рим, у римских язычников. Не быть погребённым для римлянина означало, что душа его не будет иметь места, она буде бродить, метаться и вечно мучиться, не имея места упокоения.

Со временем стали образовываться общехристианские кладбища. В церкви возник особый тип церковнослужителя, так называемые фоссеры, которые занимались тем, что всю жизнь копали эти подземелья. Поземные галереи все построены под прямыми углами.

Римские катакомбы сохранили рисунки на своих стенах, свидетельствующие, что библейский символизм находил выражение в живописном и графическом исполнении. Рыба, якорь, кораблик, птицы с оливковыми ветвями в клюве, виноградная лоза, монограмма Христа и т.д. - эти знаки несли в себе основные понятия христианства. Она пользуется формами античного искусства, греческого и римского, наполняет их новым содержанием, и от этого нового содержания изменяются и самые эти формы. Язык античной философии хорошо подошел для изложения догматов христианской веры, для богословия.

Искусство катакомб прежде всего искусство вероучительное. Первые христиане употребляли прежде всего библейские символы, как агнец, Ноев ковчег и т.д. но когда в Церковь стали входить язычники, эти символы оказались им чуждыми и часто малопонятными. Тогда, чтобы приблизить их к постижению истины, Церковь приняла некоторые языческие символы, способные передать её учение.

Наряду с редкими непосредственными изображениями Христа мы находим множество изображений и символических, как написанных красками в катакомбах, так и барельефных на саркофагах, на первом месте стоит изображение Доброго Пастыря, которое появляется уже в первом веке. Например, на саркофагах знатных людей появляется сюжет "Добрый Пастырь" - это аллегорическое изображение Христа является знаком принадлежности этих людей к новой вере. Из античной мифологии взят другой, сравнительно редкий символический образ Христа в виде Орфея. Как Орфей укрощал своей лирой диких зверей, очаровывал горы и деревья, так Христос привлекает людей через Своё Божественное слово и покоряет стихии.

Даже сюжеты, которые могут с первого взгляда показаться декоративными, имеют скрытый

смысл, как, например, виноградная лоза, очень часто встречающаяся в первохристианских росписях. Изображение лозы и её ветвей указывает на Христа и Его Церковь: "Я есмь лоза, а вы ветви".но чаще всего встречается изображение лозы с гроздьями винограда, которые имеют целью указать христианам на центральное Таинство Церкви - Евхаристию. Одним из наиболее распространенных символов первых веков была рыба. Принятию христианами этого символа способствовало то, что рыба играет большую роль в евангельском повествовании, а также значение пяти букв, из которых состоит греческое слово рыба -спасешь. символическим изображением Спасителя был Его ветхозаветный прообраз - агнец, изображение которого появляется в христианском искусстве с I века.

Изображения Богоматери в катакомбах почти так же многочисленны, как изображения Спасителя. Но в то время, как Христос часто изображается символически, Богоматерь всегда изображается прямо и непосредственно. В римских катакомбах до сих пор открыто не менее 12 изображений поклонения волхвов, восходящих ко II- IV векам. Богоматерь всегда сидит, держа Младенца на коленях и вместе с Ним принимая поклонение, что особенно подчёркивает Её достоинство Матери Божией. Наряду с изображениями, прямыми или символическими, Спасителя и Божией Матери, мы видим в катакомбах и изображения Апостолов, пророков, мучеников, а также образы Ангелов, т.е. всё разнообразие христианской иконографии.