31. Поэтика романа «По ком звонит колокол» Хемингуэя.

Во время гражданской войны в Испании Х. в полной мере раскрылся как художник и гражданин. В 1937 г., собрав деньги для республиканцев, писатель отправляется в Испанию в качестве военного корреспондента Североамериканской газетной ассоциации и сценариста документального фильма «Земля Испании», который снимал голландский режиссер Йорис Ивенс. Побывав в Испании во второй раз, Х. пишет пьесу «Пятая колонна» (The Fifth Colunn), где показана осада Мадрида осенью 1937 г.; тогда же у него начинается роман с Мартой Геллхорн, военным корреспондентом в Мадриде. Книга Х. «По ком звонит колокол» (1940) посвящена событиям гражданской войны в Испании и описывает последние события из жизни американского добровольца, воевавшего на стороне республиканцев. Этот роман, в заглавие которого вынесены слова английского поэта Джона Донна («...Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол; он звонит по тебе»), является призывом к братству людей. «По ком звонит колокол» имел огромный успех. По мнению Карлоса Бейкера, «эта книга до сих пор остается непревзойденным шедевром среди всех произведений (как художественных, так и нехудожественных), посвященных испанской трагедии тех лет».

В одном из лучших своих романов ''По ком звонит колокол'' классик литературы XX века Эрнест Хемингуэй остался верен главной теме своего творчества - теме любви и смерти, ответственности человека за все, что происходит в мире. Сменив мирный труд преподавателя на опасное занятие подрывника, американец Роберт Джордан сражается с франкистами в Испании и обретает свою подлинную любовь. Все действие романа - от получения приказа до взрыва моста - укладывается в трое суток, расширившихся до масштаба целой жизни и включивших в себя все: верность долгу и малодушие, дружбу и предательство, мужество и трусость, настоящую любовь и предстояние смерти, прошлое, настоящее и будущее. Напряженная атмосфера ожидания, тревоги, а порой и отчаяния озаряется для Роберта Джордана внезапно вспыхнувшей любовью к Марии, девушке, пережившей гибель родителей, насилие со стороны фашистов и нашедшей прибежище в партизанском отряде. С удивительным лиризмом и необыкновенной эмоциональной силой изображает Хемингуэй глубокое подлинное чувство, охватившее героев в столь драматических обстоятельствах. Реалистическая, ясная проза Хемингуэя, его знаменитый лаконичный стиль, исполненный внутреннего напряжения, создает особый эффект убедительности и достоверности изображаемого. А юмор и ирония помогают избежать схематизма, делают повествование многогранным и гибким, воспоминания и рассказы о прошлом и планы, которые герои строят на будущее, расширяют рамки повествования и позволяют увидеть происходящее в исторической перспективе.

В романе, написанном по горячим следам событий, со всей ясностью сказано о том, что фашизм обречен, каких бы жертв ни потребовал его неотвратимый разгром. «По ком звонит колокол» — роман эпический в самом точном значении понятия. Главное место здесь занимают не частные судьбы героев, а судьба народа и революции. Это книга об истории на одном из ее крутых и драматических переломов. Оттого каждая коллизия, завязывающаяся на страницах романа, приобретает углубленный, поистине обобщающий смысл. Для литературы, посвященной испанской трагедии, и особенно для книг, созданных непосредственно в ту пору, когда она развертывалась, подобная обобщенность конфликта нехарактерна. Перечитаем «Испанский дневник» Кольцова, репортажи Эренбурга, «Надежду» Андре Мальро, командира республиканской эскадрильи, будущего министра культуры Франции. Все это прежде всего публицистика: страстная, гневная, насыщенная фактографией, которая обжигает. А у Хемингуэя философский характер повествования подчеркнут уже эпиграфом из английского поэта XVII века Джона Донна. И все, что происходит на страницах романа, будет подтверждать важнейшую мысль, которая метафорически выражена в этих поэтических строках: человек неотделим от человечества, он отвечает за всех, и все в ответе за трагедию, переживаемую каждым из людей. С первых же страниц Хемингуэй ясно дал почувствовать, что речь у него пойдет прежде всего о нравственном долге противодействия убийству и злу, о гуманности истинной и ложной, о справедливости бесспорной и кажущейся. О личности, которая в испытании историей обретает свой «момент истины», постигая подлинную ценность, подлинное содержание собственного «я». И о жестоких противоречиях самой истории, о тягостных ошибках Республики, во многом предопределивших трагический исход гражданской войны. В центр коллизий выдвинуты непреходяще актуальные проблемы человеческого бытия — долг и ответственность, достоинство и моральная активность. Еще важнее, что Хемингуэй понял испанскую трагедию не только как результат столкновения антагонистичных политических доктрин, а как конкретное выражение того, что иногда называют «муками истории», неизбежными всякий раз, как терпит крах старый мир и на его обломках возникает новая действительность. «По ком звонит колокол» оказался выдающимся явлением реалистической литературы XX века прежде всего потому, что в этом произведении с большой смелостью и точностью выявлены резкие противоречия эпохи революционного преобразования действительности, когда ломаются устои и вековые формы бытия и убыстренное течение жизни сдвигает целые пласты столетиями копившегося нравственного опыта с его героикой и трагичностью. Оттого такой масштабной оказывается проблематика, стоящая за этим рассказом о бойце Интербригады, молодом филологе и писателе Роберте Джордане. Формально здесь нет рельефных признаков эпичности: действие охватывает всего три дня, сюжет исчерпывается описанием обыкновенной операции в тылу фалангистов — взрывом моста, который поручено произвести Джордану,— а крупный план событий намечается лишь время от времени и главным образом в воспоминаниях или внутренних монологах героя. Но это небольшое хронологическое пространство до такой степени насыщено конфликтами, что вмещает эпическое содержание. Образ войны становится многоплановым и глубоким, пусть взята лишь одна из ее бесчисленных драм. Путь героя — это пересмотр давней идеи Хемингуэя, считавшего действенным лишь нравственный стоицизм, одинокое противостояние насилию и злу. Какой перелом необходимо было пережить Джордану, узами кровного родства связанному с героями раннего Хемингуэя, чтобы пришла решимость «драться за всех обездоленных мира против всех угнетателей, за все, во что ты верил, и за новый мир, который раскрыли перед тобой». Трагическая ирония сопровождает действия Джордана, обозначаясь в романе как один из важнейших его компонентов. Мост, от которого расходятся и к которому в финале вновь стягиваются все нити повествования, становится тем центральным образом произведения, который всего ощутимее дает почувствовать эту тональность. Джордану мост кажется «стержнем, вокруг которого повернется судьба человечества». Разумеется, с практической стороны он не может иметь такого громадного значения даже для операции, которую должен подготовить, среди тысячи других, и главный герой романа. Однако дело идет больше чем о необходимости выполнить опасное задание на данном участке фронта, потому что война в Испании действительно стала исходным этапом мировой истории на ближайшее десятилетие, и это обостренно чувствует Джордан. Давление такой ответственности — за все человечество — громадно в рядовом эпизоде, связанном с конкретной боевой задачей. Но получается так, что мост, который для Джордана, Ансельмо, Эль Сордо и других погибших на самом деле стал стержнем жизни, в сущности,  утратит  свое  боевое  значение.  Не  из каких-то практических результатов, увенчавших неимоверные усилия героев, возникнет предсмертное их сознание честно исполненного долга, а из того, что перед самими собою они чисты, отдав Республике все и не дрогнув в заведомо проигранной борьбе. Центральную тему романа, каким его видел автор, следует сформулировать как познание человеком себя вопреки обществу, которое предлагает ему лишь видимость решения проблемы свободы. Несовмещение идеала и действительности оказывается почвой той трагической иронии, при свете которой осознает свою судьбу Джордан в минуты откровенности с самим собой. Он не позволяет Колебаниям взять верх. Но он не в состоянии заглушить их до конца. О герое Хемингуэя никак не скажешь, что он вне политики. Однако он стоит вне политических партий и не всегда стремится установить первопричины, вызвавшие отталкивающую для него ожесточенность воюющих по разные стороны фронта. Он болезненно переживает эпидемию насилия, захлестнувшую Испанию в те годы. Его отношение к миру предопределено ранними соприкосновениями с насилием. Рассказ Марии о том, что с нею сделали фашисты, как и рассказ Пилар о жестокостях, которые чинил Пабло, немедленно вызовут в памяти Джордана сцену линчевания, еще ребенком увиденную дома и потрясшую навсегда — озверением толпы, разнузданной яростью, всем тем, что потом не раз откроется в Испании, и не только как следы франкистских преступлений. Для героя Хемингуэя всевластно «чувство долга, принятого на себя перед всеми угнетенными мира». Оно дарит Джордану сознание «братской близости» с другими участниками общей борьбы. Джордан стремится руководствоваться простыми, но абсолютными истинами об ответственности, нравственном мужестве, гуманности. Высшей истиной, постигнутой им в его испытаниях, становится мысль о том, что нераздельны социальная справедливость и гуманность, только и создающие единство человека с человечеством, тот Материк, о который разобьются   темные волны варварства, воплотившегося в фашизме. То, что в Испании не создалось ни такой нераздельности, ни такого единства, предопределило сумрачный колорит книги Хемингуэя. Он светлеет лишь в тех эпизодах, когда на сцене остаются персонажи, осознавшие закон нерасторжимости добра и нравственной истины,— Пилар, Ансельмо, Мария и Джордан.