Коккозская долина

Изъ Озенбаша можно переѣхать чрезъ горы въ Коккозскую долину, отстоящую отсюда въ двухъ-часовомъ разстояніи или приблизительно въ 10-12 верстахъ. Переѣздъ этотъ не представляетъ никакой опасности и, судя по живописности видовъ, можетъ доставить удовольствіе каждому любителю горъ и лѣсныхъ дачъ.

Въ Озенбашѣ всегда можно найти для этого хорошую лошадь и опытнаго проводника.

Вотъ возможно подробное описаніе Коккозской долины и пространства прилегающаго къ рѣкѣ Бельбеку до деревни Тоберти и Каролезовъ.

Кому приходилось жить въ южныхъ приморскихъ городахъ Таврическаго полуострова, тотъ неоднократно бывалъ въ прекрасной Коккозской долинѣ, расположенной на берегу рѣки Бельбекъ, славящейся въ Тавридѣ тѣмъ, что при самыхъ продолжительныхъ засухахъ, она въ верховье изобилуетъ водою. Коккозская долина начинается у подошвы юго-западнаго отклона Яйлынскаго хребта, образующаго въ виду ея живописныя скалы: Сидамъ-кая, Біюка, Демиръ-хану, Сиври-кая и Давлица. Дальнѣйшіе отклоны этихъ скалъ закрыты до того рослымъ и густымъ буковымъ лѣсомъ что съ большимъ трудомъ можетъ пробираться даже туземный татаринъ. Тамъ, гдѣ заканчивается этотъ лѣсъ, разстилается едва примѣтная зеленая покатость, изрѣзанная оградами сѣнокосныхъ чаировъ, а дальше — заросшая прекрасными фруктовыми садами, въ промежуткахъ которыхъ выглядываютъ домики обширнаго татарскаго селенія Коккозъ, съ пятію мечетями.

Путникъ, впервые взглянувшій на эту роскошную мѣстность, невольно позавидуетъ жизни здѣшнихъ владѣтелей татаръ. И въ самомъ дѣлѣ, чего еще можетъ требовать поселянинъ, обладающій 6-ю тысячами десятинъ земли, большинствомъ покрытой громаднымъ лѣсомъ и настолько плодотворной, что до настоящаго времени никто не замышлялъ объ удобреніи ея нивъ. Здѣсь рѣка переполнена форелью и раками; здѣсь дозрѣваютъ всѣ лучшіе плоды юго-западной части Тавриды; здѣсь пчелы даютъ восхитительный медъ, а вѣчно зеленые чаиры — огромное количество превосходнаго сѣна; здѣсь прекрасныя лошади и такого рода короны, которыя никогда не требуютъ заботливости хозяина; здѣсь козы приносятъ по два приплода въ годъ и щедро вознаграждаютъ владѣтеля отличною шерстію и жирнымъ молокомъ, изъ котораго приготовляется любимый татарами тулупный сыръ. Кромѣ всѣхъ этихъ естественныхъ благъ, здѣсь поселянинъ, обладающій великолѣпнымъ буковымъ лѣсомъ, на свободѣ занимается изготовленіемъ колесъ для подводъ, которыя доставляютъ ему средства для болѣе комфортабельной жизни.

Эту долину я посѣтилъ въ первыхъ числахъ сентября, т.е. въ то время, когда всѣ фрукты были созрѣвшими. Всѣ деревенскія женщины, покончивъ со своими садами, вышли въ лѣсъ, чтобы собирать кизилъ и фундуки, заготовленныя имъ природою, а мужья только и выжимали сокъ изъ мягкаго фрукта, для приготовленія бекмеза, считающагося нетолько лакомствомъ, но и врачующимъ средствомъ противъ различнаго рода недуговъ въ человѣческомъ организмѣ. На вопросъ мой, что они дѣлаютъ съ кизилем? хозяинъ дома, гдѣ я остановился, отвѣчалъ, что они засушиваютъ его на солнцѣ съ двоякою цѣлью, а именно: продавать и сберегать въ домѣ какъ средство очень полезное при простудахъ. Кизилъ, прибавилъ онъ, всегда слылъ радикальнымъ лекарствомъ въ болѣзняхъ простуднаго свойства, какъ питье противодѣйствующее жару и воспаленію. Объ этомъ фруктѣ у насъ даже сохранилось преданіе, что нѣкогда нашу долину посѣтилъ одинъ изъ знаменитыхъ врачей, съ цѣлью остаться у насъ въ качествѣ медика, но какъ только онъ замѣтилъ, что мы собираемъ кизилъ и сушимъ его для употребленія въ болѣзненныхъ случаяхъ, врачъ этотъ, на другой же день, объявилъ своему хозяину, что люди, употреблявшіе отваръ кизила, не могутъ имѣть надобности въ медикахъ, и навсегда удалился изъ Коккозской долины.

Я посѣтилъ эту деревню съ единственною цѣлью, осмотрѣть ея окрестности въ археологическомъ отношеніи и провѣрить насколько правдоподобно предположеніе Палласа о происхожденіи обитателей ея отъ генуэзцевъ. Какъ человѣку, знакомому съ малѣйшими оттѣнками въ нарѣчіи и типичности крымскихъ жителей, мнѣ хотѣлось видѣть всѣхъ ихъ въ своемъ гнѣздѣ, вслушаться въ разговоръ и изучить туземныя преданія, всегда почти проливающія свѣтъ на минувшіе вѣка. Вотъ что я нашелъ достойнаго для замѣтокъ моихъ: по мнѣнію татаръ, поселеніе ихъ названо Коккозомъ (т.е. голубоглазымъ) потому, что большинство жителей имѣли сѣровато-голубые глаза; что оно завоевано одновременно съ окрестностями Бахчисарая каким то предводителемъ толпы татаръ основавшимъ здѣсь свое постоянное мѣстопребываніе. Затѣмъ они знаютъ, что мѣстность эта посѣщалась турками и какъ бы въ доказательство послѣдняго, указываютъ на источникъ воды, до настоящаго времени именуемый паша-чекракъ, будто бы открытый бедуинскимъ жеребцомъ, на которомъ ѣхалъ предводитель турецкаго войска. На этомъ останавливаются всѣ ихъ познанія; что же касается: нарѣчія, характеристическихъ свойствъ, наружности и вообще житейскихъ пріемовъ и привычекъ, — во всѣмъ этомъ проглядываетъ смѣсь греко-татарскаго первообразовъ. Когда я убѣдился въ послѣднемъ, мнѣ, для болѣе яснаго доказательства, необходимо было открыть здѣсь, или въ ближайшей окрестности, развалины крѣпости, храма и кладбища — необходимыхъ сооруженій первобытныхъ грековъ Тавриды. Къ счастію мнѣ, безъ особенныхъ трудовъ, удалось открыть всѣ эти памятники, положителыю удостовѣряющіе, что въ Коккозской долинѣ до прибытія въ Крымъ монголо-татаръ, жили греки, впослѣдствіи отчасти принявшіе исламъ, а отчасти вышедшіе въ Маріупольскія степи въ 1778 г. Первый изъ этихъ памятниковъ находится въ юго-западной окрестности деревни, на скалистомъ выступѣ Давлица. Само названіе этой скалы происходитъ отъ греческаго слова авли или авлица, означающаго дворъ или маленькій дворъ. И дѣйствительно, на ней существуютъ развалины чего-то подобнаго укрѣпленію, или вѣрнѣе — предохранительнаго замка, въ которомъ, весьма веѣроятно, скрывались женщины и вообще малосильныя люди, при внезапномъ нашествіи непріязненныхъ полчищъ. Что это не подвергается сомненію и не могло имѣть другаго назначенія, стоитъ принять въ соображеніе, что скала эта трудно-доступна, а укрѣпленіе расположено на такомъ скрытномъ пунктѣ, которое невозможно было открыть чужеземцу. Съ такою цѣлью и на такихъ же мѣстахъ сооружались, какъ извѣстно намъ, и всѣ прочіе греческіе замки на южномъ берегу Тавриды. Кромѣ этого, на Давлицѣ есть пещера съ источникомъ воды, въ которой (пещерѣ) сохранились признаки православнаго богослуженія. По преданію татаръ, вода эта цѣлительнаго свойства и еще очень недавно, будто за нею пріѣзжали изъ Маріуполя какіе то греки, наслѣдовавшіе отъ отцовъ убѣжденіе, что источникъ этотъ исцѣлялъ всякаго рода недуги. Все это ясно подтверждаетъ о пребываніи здѣсь грековъ и что теперешніе татаре Коккоза, суть потомки турко-татарско-греческаго смѣшенія. Въ подтвержденіе сказаннаго я нашелъ въ концѣ селенія, противъ мельницы, на холмѣ, древнее кладбище, установленное надгробными камнями, отчасти схожими съ греческими кладбищами въ селеніи Алушты, но большинство представляющіе памятники мало извѣстной конструкціи въ греческомъ мірѣ. Мавзолеи эти сооружены изъ цѣльной массы камня, въ видѣ продолговатаго шатра, основаннаго на трехъ пьедесталахъ. Естественно, что еслибъ они не были всѣ обращены къ востоку, я принялъ бы ихъ скорѣе за караимскіе, чѣмъ за христіанскіе. Кладбище это очень не велико и свидѣтельствуетъ, что здѣсь обитало или очень мало грековъ, или что на немъ погребались люди богатые настолько, что имѣли возможность ставить надгробныя монументы. Въ то время, когда я осматривалъ это кладбище, одинъ изъ мѣстныхъ землевладѣльцевъ пригласилъ меня осмотрѣть найденную имъ желѣзную ось, въ которой оказалось вѣсу 14 пудовъ и 1 фунтъ. Ось, по измѣренію моему, имѣла въ длину 2½ аршина и, судя по выемамъ, образовавшимся у оконечностяхъ отъ сильнаго тренія, безъ сомнѣнія находилась въ дѣлѣ, но въ какомъ? Ни мѣстныя жители, ни и я ни самъ владѣтель не могли придумать ея назначенія.

Покончивъ осмотръ Коккоза, я направился къ развалинамъ, извѣстнымъ подъ именемъ Хани-кая, въ урочище Дербиза. Развалины эти находятся между деревнями Коккозъ и Ени-Сала. По числу руинъ надо полагать, что здѣсь былъ небольшой городокъ съ прекрасными постройками оставленный Богъ вѣсть по какимъ причинамъ. По народному же преданію, здѣсь было татарское селеніе Ханій-кой (т.е. деревня барыни), получившее названіе это по слѣдующему поводу: будто въ царствованіе Крымъ-гирей-хана существовалъ законъ, налагавшій штрафъ въ тысячу червонцевъ на всякое селеніе, въ окрестности котораго находили убитаго человѣка. Помилованіе слѣдовало только въ такомъ случаѣ, если представляли виновнаго къ суду. въ одно время жители Хани-кая съ ужасомъ узнали, что за селеніемъ ихъ очутился Богъ вѣсть кѣмъ убитый ребенокъ. Не имѣя возможности заплатить огромный штрафъ, они обратились къ обитавшей въ этой же деревнѣ женѣ какого то знаменитаго мурзы, съ просьбою спасти ихъ отъ незаслуженнаго наказанія. Ханійша изъявила согласіе, но съ тѣмъ, чтобы общество подарило ей эту деревню. Бѣднякамъ не представлялось болѣе выгодныхъ условій и они поневолѣ должны были уступить свои земли хитрой женщинѣ, которой не трудно было убѣдить хана въ своей невинности, такъ какъ по закону она не въ правѣ была выходить изъ дома, чтобы подмѣтить или задержать убійцу. Съ этого времени мѣстность эта получила названіе Ханій-кая.

- А не знаете ли вы причинъ раззоренія этой деревни? — Спросилъ я у сопровождавшихъ меня татаръ.

- Отъ дѣдовъ мы очень много слышали объ этомъ селеніи. Намъ было завѣщано даже, чтобы никогда никто изъ насъ не поселялся на этомъ проклятомъ мѣстѣ.

- Вѣроятно здѣсь жили не хорошіе люди?

- Должно быть, иначе милостивый Аллахъ не довелъ бы ихъ до такихъ печальныхъ послѣдствій.

- Какихъ же именно?

- А того, что они всѣ вымерли, испытавъ предварительно всевозможныя болѣзни и другаго рода явленія, требующія или раскаянія или выселенія; но они заупрямились и погибли. Отецъ мой мнѣ говорилъ, что въ предпослѣдніе дни существованія этого селенія, предъ дверьми каждаго дома какъ только наступитъ ночь, начинался плачъ ребенка, прекращающійся не раньше разсвѣта и что явленіе это до того напугало сосѣднихъ жителей, что они подготовлялись выселиться, чтобы не слышать этихъ ужасныхъ воплей.

Разсказъ этотъ заставилъ меня подумать, что развалины эти принадлежатъ древнимъ обитателямъ Коккозской долины и что еслибъ онѣ принадлежали менѣе отдаленнымъ временамъ, то татаре не создали бы подобнаго рода легенды, въ которую и сами едва ли вѣрятъ. По замѣчанію моему, народъ этотъ создаетъ баснословные разсказы только тогда, когда не наслѣдуетъ правдоподобнымъ свидѣтельствамъ о мѣстности, интересующей его оригинальностію, недоступностію или чѣм либо другимъ останавливающимъ вниманіе.

Въ 7 верстахъ отъ Коккоза, у подошвы Яйлынской отрасли, раздѣляющей Коккозскую отъ Байдарской долины, находятся татарскія деревушки Коклузъ, Янджу и Маркуръ, а немного дальше Багатирь, Махульдуръ, Яни-сала, Фотъ-сала, Айригуль, Адымъ-чокракъ и Отарчикъ, состоящія въ общемъ планѣ съ Озенбашскою и Коккозскою округою. Всѣ эти деревни очень живописны и заслуживаютъ вниманія взглянуть на нихъ. Вблизи отъ Адымъ-чокрака находится селеніе Ай-тодоръ (Св. Өеодора) въ которомъ встрѣчаются нѣкоторые слѣды пребыванія грековъ, вѣроятно вышедшихъ отсюда въ 1779 году въ Маріупольскія степи. Въ деревнѣ этой я переночевалъ и, нанявши новаго проводника, рѣшился осмотрѣть на другой день окрестности Ходжа-Сала и Мангупскія высоты, которыя жаждалъ видѣть съ дѣтства.