Глава 4. Общение – понимание – одиночество

Проблема понимания Другого: версии возможностей

Общение между людьми или, как говорят психологи и социологи, межличностная коммуникация - это одна из самых важных сфер в нашей жизни, причем та сфера, где очень часто появляются трудноразрешимые проблемы. Казалось бы, что может быть естественней для человека, чем общение с другим человеком? Мы общаемся постоянно, сама наша личность рождается и развивается в общении, и тем не менее, философы, отражая разные позиции людей по отношению к коммуникации, очень по-разному оценивают ее.

Так авторам, которые считают межличностную коммуникацию животворным благом ( Л.Фейербах, Э.Фромм, Э.Берн) противостоят другие, полагающие, что она – несомненное зло, такую идею мы можем усмотреть в высказываниях Ж.-П.Сартра (Ад – это другие!) и у некоторых протестантских теологов. Кроме того, есть философы, которые делят межличностное общение на виды, обладающие разным качеством. К.Ясперс противополагает друг другу «объектную» коммуникацию, где к человеку относятся как к предмету, и «экзистенциальную» коммуникацию, когда, образно говоря, одна душа по своей воле раскрывается для другой. Мартин Бубер выделяет общение по типу «Я-Ты» ( подлинное общение, прекрасное и уникальное) и по типу «Я-Оно» ( манипулирование другим как средством), близкую позицию мы находим и у С.Л.Франка.

Кроме того, в 20 веке возникло множество направлений, которые поставили своей задачей не оценку коммуникации между индивидами, а изучение ее механизмов. Это символический интеракционизм, феноменологическая социология, концепции социального конструирования, этнометодология, теория фреймов и др.

Межличностная коммуникация вызывает такой острый интерес и негативные оценки во многом потому, что она редко бывает гармоничной, хотя гармония является ее желанной целью и идеалом. Люди вступают в конфликты, ссорятся, страдают от обид, и нередко это происходит потому, что они не понимают друг друга, приписывают партерам по общению скверные помыслы и злые намерения. Поэтому понимание – один из центральных вопросов общения, его главный нерв. Однако возможно ли оно и как возможно? Попробуем ответить на эти вопросы.

Вопрос о понимании – проникновении во внутренний мир Другого – является по преимуществу вопросом западной культуры. Именно на Западе человек, конкурирующий с другими людьми, «брошенный в свободу», чувствует свою отчужденность от других, они выступают для него загадкой: что там в голове у Другого, преследующего свои интересы, что он замышляет? Одиночество, психологическая закрытость, подозрительность оказываются здесь естественным проявлением нашей физической отъединенности., атомизированности, запертости в теле. Чужая душа – потемки… Этого пафоса непонимания и непонятости на традиционном общинном Востоке исторически было гораздо меньше, пока туда не пришло современное общество. Вместе с постиндустриальным производством оно породило переживания отчуждения, благодаря которым создаются такие романы об одиночестве как, например, роман знаменитого японского писателя Кобо Абэ «Человек-ящик».

Впрочем, акцентирование западной культурой темы принципиальной закрытости людей друг от друга не висит в пустоте, у него есть онтологическая причина. Мы действительно отъединены друг от друга телом, и душа другого человека для нас и вправду не прозрачна: можно лишь догадываться о том, что именно в ней происходит – какие там зреют планы и интерпретации, оценки и суждения. О Другом, как мы уже говорили, мы можем судить лишь по его внешним проявлениям: словам, жестам, поступкам.

Активное обсуждение темы понимания начинается в 20 веке, и первые шаги в этом направлении первоначально делаются не на почве собственно межличностных отношений, а в рамках герменевтических штудий. Так В.Дильтей занимается пониманием текстов авторов иных эпох, и приходит к выводу, что такое понимание возможно на основе сопереживания –эмпатии, которая позволяет читателю психологически пройти тот же самый путь, который прошел изучаемый автор. Здесь должно возникнуть совпадение, некая единая вибрация, делающая исследователя конгениальным творцу.

Однако вопрос о понимании текста был вскоре перенесен на иную почву – почву понимания Другого, современника. Э.Гуссерль критиковал Дильтея за его психологизм и не принял идею об эмпатии как средстве проникновения во внутренний мир другого человека. Для Гуссерля Другого вообще нельзя познать непосредственно. Потому что его сознание нам никоим образом не дано.. Мы можем понимать окружающих нас людей только по аналогии с собой, поскольку только собственное Я нам представлено с ясностью и очевидностью. Когда мы видим другого человека, то, согласно Гуссерлю, фиксируем, что перед нами живое тело, похожее на наше, и тогда наше воображение совершает акт «аппрезентации», а проще говоря, дорисовывает наличие у этого одушевленного тела еще и внутреннего мира – по аналогии с тем, которым мы обладаем. Воображение способно перенести нас внутрь тела Другого, в его сознание, на его место в пространстве, в его обстоятельства, таким образом оказывается, что Я, принадлежащее другому человеку, это как бы мое собственное Я, но в иных обстоятельствах… Отсюда следует вывод: пусть в вашей жизни будет как можно больше различных ситуаций, разнородных переживаний, только тогда вы сможете понимать других, которые в аналогичных обстоятельствах находятся.

Надо сказать, что такое представление о понимании Другого как «воображении своего Я в чужих обстоятельствах» не у всех вызывало восторг. В частности, Х.Ортега-и-Гассет, который очень уважительно относился к Гуссерлю, по поводу этого пункта задавал ироничный вопрос: «А если Другой – это женщина???» Действительно, наше Я всегда ограничено, мы не можем с гарантией адекватно представить, что думает и чувствует другой человек в своей особой жизненной ситуации. Позиция Гуссерля дает нам лишь общую гносеологическую возможность делать заключения о внутреннем мире Другого – абстрактного философского Другого, обрисовывает принципиальную возможность понимания, но не дает ключа к пониманию конкретных людей.

Думается, что позиция Э.Гуссерля, которую ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов, должна быть дополнена позицией М.М.Бахтина, развивавшего тему диалога. В работе «Проблемы поэтики Достоевского» М.М.Бахтин пишет о том, что чужие сознания нельзя анализировать, их нельзя также созерцать, с ними можно только диалогически общаться. Бахтин работает на литературном материале и противопоставляет в связи с вопросом о диалоге авторскую позицию Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского. Он считает, что Толстой – автор-монологист, который сам полностью рассказывает историю, зная все о своих героях, а Достоевский , напротив, позволяет своим героям вступить в полноценный диалог. С точки зрения Бахтина герои Достоевского подобно живым людям открыто высказывают свою точку зрения на идеи и события, они слышат друг друга и отвечают друг другу, давая свою версию мирозданья, автор не довлеет над ними, открывая широкое поле не только для диалога, но и для полилога сознаний.

Итак, согласно Бахтину именно через диалог, открытый разговор человек может высказать в слове свой внутренний мир и таким образом стать доступным для Другого.

Здесь нам следует остановиться и задать себе несколько вопросов. Мы все время говорим о необходимости понимания другого человека, однако нужно не забывать, что понимание может осуществляться на разном уровне.

1-й уровень – это понимание ради совместного целедостижения, осуществления совместной деятельности. Такое понимание, как правило, не требует глубокого проникновения в душу человека, посвященности в интимные моменты его внутренней жизни. Феноменологическая социология говорит нам, что для успешной совместной деятельности нужны два основных момента. Это, во-первых, взаимозаменяемость точек зрения, которая означает, что я могу увидеть ситуацию с позиций Другого. Во-вторых, это утверждение о том, что индивидуальные особенности не значимы, если цель едина: у нас могут быть очень разные биографии, но это не мешает нам выполнять общую задачу.

2-й же уровень – это уровень глубинного душевного понимания, проникновения в потайные уголки чужой души, и подобная ситуация необходима и возможна лишь при глубоких личностных взаимосвязях, при тесном общении и искреннем стремлении знать другого человека как самого себя.

Вот этот второй уровень и вызывает ряд вопросов. Во-первых, возможно ли познание чужой души действительно глубоко и адекватно? Во-вторых, не является ли такое стремление проникнуть во внутренний мир Другого определенным нарушением его суверенности? В-третьих, хотим ли мы сами быть полностью открыты для других, пусть даже близких людей?

Я дам свои ответы на эти вопросы, а читатели могут придерживаться собственной точки зрения. Прежде всего, я полагаю, что и постижение по аналогии, и диалог, приближая нас к чужому внутреннему миру, тем не менее, никогда не дают нам его полной и окончательной картины. И потому, что душа Другого изменчива, как и моя собственная, и потому что, кроме ясных пластов в ней есть пласты смутные и темные, которых ни сам человек, ни тот, кто пытается его понять, прояснить не в силах.

Мне представляется также, что стремление увидеть сознание Другого во всех его подробностях, является достаточно агрессивным, от него один шаг до желания манипулировать – играть на Другом как на флейте, извлекая нужные для себя мелодии.. Внутренний мир другого человека – это его сокровенное достояние, сложное и неоднозначное, никакая любовь не оправдывает жажды разложить в нем все по полочкам, всюду влезть со своим любопытством, разобрать движения души на составные части. Есть вещи, которые человек скрывает даже сам от себя, и о них вовсе незачем знать Другому. Подлинное стремление понимать Другого признает его суверенность и деликатно относится к тому, что тот желает оставить в рамках круга своих интимных переживаний.

И, наконец, понимание в его лучшем варианте – это взаимопонимание. И здесь работает то самое предписание о взаимозаменяемости точек зрения: если ты хочешь глубоко понимать Другого без желания манипулировать им, то откройся ему навстречу также, как он открывается тебе, если, конечно, он открывается, а не старается, напротив, скрыться от твоего въедливого внимания. Если же ты сам не хочешь быть открыт и таишь от другого человека – родного, близкого, любимого – определенные пласты своей души, то не претендуй на открытость Другого.

С учетом этих моментов наилучшим путем к пониманию является диалог, в котором люди добровольно и сознательно раскрывают себя во-вне и оказываются открыты для восприятия открытости Другого. Рассмотрим условия гармоничного диалога, который позволяет людям избегать приписываний и достигать хороших отношений.

Диалог и условия его реализации

Итак, диалог выступает важнейшим способом для понимания другого человека. Так обстоит дело в любых ситуациях, тем более, что люди, которые общаются друг с другом, постоянно ведут разговоры. Однако особо важным диалог становится в условиях конфликта и недопонимания, при досадных шероховатостях в личных отношениях, когда те, кто считает, что искренне привязан и расположен к своему «значимому Другому», тем не менее, не могут «понять его резонов». И первым шагом на пути возникновения благословенного понимания является, как ни странно это звучит:

Желание понять Другого

Когда мы говорим, что хотели бы понимать наших близких, это вовсе не значит, что мы действительно этого хотим. Очень часто люди заблуждаются относительно собственных намерений, так девушка говорит о любимом «я хочу его понять», а на самом деле думает: «я хочу сделать так, чтобы он полностью был в моей власти и выполнял все мои желания». Но это, несомненно, разные намерения – понимать Другого таким, как он есть или стремиться к получению от него неких благ. Стремление к корыстному использованию близких нам людей, конечно, включает момент знания их «слабых мест», тех «педалей» и «клавиш», на которые хорошо нажимать для достижения своих целей, однако это не ведет ни к подлинному пониманию, ни к гармонии в отношениях, эксплуататорские отношения не могут быть гармоничными. Подлинное желание понимать другого человека должно включать как минимум три момента:

1.Стремление стать на точку зрения Другого. Мы уже говорили, что это вполне возможно, надо лишь сделать личностное усилие и посмотреть на мир глазами того, кто для нас важен. Это усилие вознаграждается в конфликтных ситуациях возможностью компромисса, нахождения «общего поля» мнений, оно смягчает противоречия, открывает двери для сочувствия, потому что, пока мы заняты только своими собственными переживаниями, чужие потребности и интересы остаются для нас абстрактными, они не трогают души. Мало в межличностной коммуникации понимать Другого умом, его точку зрения лучше прочувствовать эмоционально, с тем, конечно, чтобы потом вернуться на свои собственные позиции, но уже с новым видением отношений.

2. Кроме того, желание понять включает в себя попытку увидеть ситуацию «объективно». Конечно, ни о какой полной объективности в личных отношениях, как правило, речь не идет, просто потому, что всякие более или менее устойчивые отношения – результат субъективной заинтересованности, захваченности другим человеком, пристрастного внимания к нему. И тем не менее, «объективность» означает здесь ни что иное, как снижение уровня субъективности. Этот момент каждый может проверить на себе, причем не обязательно на каких-либо дорогих для себя отношениях. Например, вас раздражает какой-нибудь преподаватель, который был с вами нелюбезен или слишком строг, ваше субъективно-пристрастное, искаженное эмоциями поведение выразится в этом случае том, что вы станете говорить, что он во всем плох «и предмета своего не знает». Но если вы будете стремиться к объективности, то можете совершенно спокойно признать лекторские или научные достоинства этого человека, отмечая при этом, что в общении он чересчур жесткий или даже грубый.

Следование объективности означает, что мы на какой-то момент сознательно дистанцируемся от собственной пристрастности – от своих обид, претензий, желаний, и видим интересующего нас человека как «его самого», помимо его связи с нами, с нашими мечтами или агрессивными намерениями.

3. Третий важный момент, свидетельствующий о желании понимать, это интерес к выразительным средствам другого человека и знание этих средств. Как мы уже выяснили ранее, об эмоциях и мыслях Другого мы можем узнать лишь по внешним проявлениям, но тогда эти проявления надо уметь читать. Даже люди, долго живущие вместе не всегда способны верно оценить мимику или естественную пантомиму, присущую другому человеку. И хотя в наши дни существует множество книг, посвященных расшифровке типичной мимике и жестов, у каждого человека существует собственный выразительный репертуар. Иногда трудно понять, что означает согнутая спина и опущенные глаза: требование уйти или просьбу остаться, стремление к освобождению от посторонних или призыв о помощи? А неверно истолковав чужую потребность, мы перепутаем поведение, и не улучшим, а усугубим и без того не идеальную коммуникативную ситуацию.

Как можно заметить, само желание понять другого человека предполагает некоторые умения: умение стать на чужую точку зрения, быть объективным ( хоть на момент), понимать чужую выразительность. Отнюдь не у всех людей эти умения приобретаются естественно в ходе жизни. Поэтому уже в 30-х годах 20-го века возникают первые тренинговые группы, чья деятельность специально была направлена на выработку коммуникативных умений. Начинание принадлежало психотерапевту Курту Левину. Впоследствии опыт Левина получил широкое распространение и множество интерпретаций, возникли также другие формы работы по выработке навыков успешного понимания и общения, но мне хотелось бы назвать основные приемы, которые использовались в тренингах коммуникативных умений.

Первым видом работы было описание поведения другого человека без оценочных характеристик, не хваля и не ругая, а просто описывая факты.

Второй вид работы назывался «коммуникация чувств»: надо было по выражению лица и позе Другого понять, что он переживает, и так же выразить собственные эмоции.

Третьим видом занятий было активное слушание и эмпатическое понимание. Это значит, что один человек должен выразительно рассказывать, а другой демонстрировать свою реакцию, давать «обратную связь», без которой невозможно установить, услышан ли ты, понят ли? Здесь хочется вспомнить замечательный афоризм, почерпнутый мной из работ основателей нейролингвистичекого программирования Д.Гриндера и Р.Бэндлера «Смысл – это не то, что вы говорите, а то, что вы полусаете в ответ…»

Четвертым заключительным видом обучения была так называемая «конфронтация». Когда люди обучались уже не понимать, а корректировать то поведение других, которое их почему-либо не устраивало.

Конечно, лучше, если коммуникативные умения прививаются нам в семье, в ближайшем окружении, потому что психотерапия – опасное оружие, прежде чем разрешить в вашей жизни сложную ситуацию, она ее искусственно удваивает в группе, и результаты этого удвоения не всегда ясны. Однако тот, кому жизнь не дала навыков гармоничного общения, имеют в наши дни возможность научиться им у специалистов.

Мы рассмотрели два важных взаимосвязанных момента – желание и умение понять Другого как условия успешного диалога, ведущего к гармоничному взаимодействию на базе понимания. Однако, есть еще целый ряд условий, без которых диалог не состоится должным образом. Они таковы:

Единство высших ценностей

Чтобы люди понимали друг друга, у них должны быть единые представления о самых важных и фундаментальных ориентирах в жизни. Они являются необходимым фоном коммуникации, более того, они являются, образно говоря, «третьим участником» в общении, о чем писали самые разные авторы. Так М.М.Бахтин говорит о «третьем в диалоге»; К.Ясперс – об экзистенциальной коммуникации перед лицом Бога; Ж.Лакан – о Большом Другом, под которым он имеет в виду прежде всего язык, но и вообще социокультурное целое со своими установлениями; современный автор Бернхардт Вальденфельс пишет о «сфере между», которая должна возникать как мост между мной и Чужим, но его представления о «сфере между» относятся к любой коммуникативной ситуации. Вступая в общение, двое должны не только говорить на одном языке, но и разделять представление о том, что хорошо и что – плохо, что справедливо и что – несправедливо, что достойно человека, а что – нет. Если речь идет о молодой любящей паре, создающей семью, то для взаимопонимания в семье очень важно единство представлений о том, как деньги зарабатываются и на что тратятся, как распределяются роли в семье, насколько для семьи важны дети. Если по фундаментальным вопросам нет единства, люди не понимают друг друга, критикуют и отрицают убеждения своего напарника по общению, и чаще всего вскоре расстаются.

Единство контекста

Кроме единства высших ценностей, понимание требует в качестве своего условия единства контекста. Это хорошо иллюстрируется на оплошностях, которые допускают люди, попадающие в иную культуру, и стремящиеся завести там друзей. Нередко то, что считается в России нормой гостеприимства, в других странах оценивается как избыточность и как поведение, которое обязывает других давать ответный прием на том же уровне ( «Мы с вами век не расплатимся!) Разумеется, это не способствует пониманию и гармонии, но нужно просто считаться с культурным контекстом: в Европе не принято закатывать пиры приятелям.

Другой пример непонимания можно привести в связи с обыденным разговором: вы идете по улице с другом, и неожиданно встречаете его компанию, с которой обычно не общаетесь. Компания останавливается и начинает разговаривать «о своем»: звучат незнакомые имена, клички, обрывки сюжетов, возгласы – они понятны всем, кроме вас, все смеются, лишь вы не понимаете, почему? А суть в том, что вы находитесь вне контекста беседы, и надо узнать много всяческих подробностей и «исторических деталей», чтобы понять, что вызывает смех и о чем вообще речь.

Единство слова, мимики ,интонации и жеста

Понять другого человека совершенно невозможно, если его разные выразительные средства расходятся и противоречат друг другу. При такой расстыковке возникают явные двусмысленности, замешательство и недоразумения.

Представьте себе ситуацию, что кто-нибудь говорит вам «Я вас люблю!» с таким злобным и агрессивным видом, что вы сразу понимаете: не любит, а совсем даже наоборот - убить хочет! Но зачем тогда говорит? Или наоборот, фразу «Я тебя убью!» - шепчут ласковым голосом и при этом целуют ручки… Тоже понять трудно: к чему подобные странности?

Расхождение между словами, мимикой, интонацией и жестом могут специально использоваться, чтобы сбивать кого-либо с толку, вводить в заблуждение, вызывать ступор непонимания.

Впрочем, даже единство всех упомянутых выразительных средств не дает нам понимания души человека, а дает понимание лишь того, что он в данный момент хочет нам сказать. Если же мы хотим действительно понять личные качества человека и его отношение непосредственно к нам, то прекрасные слова, подтвержденные интонацией, выражением лица и жестами, должны также подтверждаться поведением человека, его поступками.

Можно сказать, что диалог без поступков – пуст ( наговорить-то можно, что угодно), но диалог, протекающий на уровне одних лишь поступков - слеп. У поступков может быть различная мотивация, и для полноты понимания желательно видеть целое – и слышать слова, и схватывать смысл мотивов, и убеждаться в том, что слова не напрасны, а воплощаются в поведении. Видимо, представление о диалоге в узком смысле ( разговор), стоит дополнить представлением о диалоге в широком смысле – диалоге, который ведется всей жизнью, на всех уровнях, доступных человеку: вербальном, эмоциональном, практическом.

Учет психологических типов личности

Чтобы хорошо понимать другого человека, его слова, поступки, реакции, стоит присмотреться к тому, к какому типу личности он относится. Разумеется, типологий личности много, и все они достаточно условны, но нередко знание отрефлексированных психологами личностных черт может очень помочь в общении. Так, если человек, который вас интересует, явно относится к интровертному типу ( по К.-Г.Юнгу), то явно не стоит тащить его на шумные вечеринки, приглашать его жить в общежитии или обижаться, что он по праздникам не устраивает вам театрализованных поздравительных ритуалов. Интровертам это не присуще, они любят одиночество, тишину и не питают страсти к ритуализированным мероприятиям. Точно также, если ваш друг – экстраверт, не надо заставлять его все время сидеть дома, лишать компании или предлагать вместо дискотеки посмотреть телевизор: он будет рваться прочь. Таким образом, элементарное знание психологии может сослужить хорошую службу взаимопониманию и корректировке поведения.

Бесконечность диалога

Для того, чтобы приобретенное понимание сохранялось, не уходило, не покидало вас, диалог должен постоянно возобновляться. Мы меняемся, порой меняемся с каждым днем, и вчерашнее понимание близких нам людей или тех людей, в которых мы заинтересованы, может оказаться устаревшим. Понимание – это постоянный душевный труд, ежедневно возобновляемая забота. Только приостановишься – и ты говоришь уже не с нынешним твоим другом, а с его вчерашним Я. Так порой давние знакомые звонят по телефону и беседуют так, словно не прошли годы, а годы – прошли, и человека, к которому они обращаются. давно нет… Но для того, чтобы «отстать во времени», не обязательно жить далеко и редко видеться, порой люди обитают под оной крышей, но так заняты своими делами, что не замечают изменений в своих близких, а когда обнаруживают их, то поражаются: «Почему я его (её) не понимаю?»

И еще одно: в близких личных отношениях диалог должен возобновляться с двух сторон. Односторонний диалог, односторонняя попытка понимания не дает гармонии, а лишь изматывает и обескровливает ту сторону, что стремится к пониманию.

Что же должно явиться результатом, разумеется, процессуальным результатом постоянно возобновляемого диалога? Здесь можно воспользоваться термином Г-Г.Гадамера и сказать «сплавление горизонтов»: это значит - возникновение общего видения и переживания, глубокое взаимопроникновение во внутренний мир друг друга, общая интерпретация вещей и событий при сохранении суверенности каждого из сознаний. Это – идеал, но кто сказал, что к идеалам не надо стремиться?

Проблема одиночества

Наше стремление к идеалам, к сожалению, далеко не всегда увенчивается успехом, а многие люди, как мы уже об этом говорили, живут вообще «как сложится». Складывается же не всегда хорошо. Одной из серьезных экзистенциально-психологических проблем современного мира является одиночество, переживание человеком отъединенности от других людей, границы, стены, которой Я отделено от Других. Тема одиночества со времен раннего Средневековья постоянно возникает в художественной и философской литературе, но в наши дни она стала востребована как никогда.

Впрочем, разные авторы по-разному понимают одиночество и по-разному оценивают его. Так, для тех, кто считает коммуникацию неоспоримым благом, одиночество является самым большим страданием и отъявленным злом, например, Э.Фромм говорит о том, что люди всегда испытывают ужас перед изоляцией. Однако авторы-романтики, например Дж.-Г.Байрон или американские трансценденталисты 19 века Г.Торо и Р.Эмерсон, полагали, что только в одиночестве человек может в полной мере быть самим собой, заниматься творчеством, быть свободным об влияния пошлых обывателей. Г.Торо даже прожил 2 года в уединении на берегу Уолденского озера, общаясь исключительно с природой. Ту же идею мы обнаруживаем у знаменитого поэта Райнера Мария Рильке. В его переписке мы находим неоднократные высказывания о том, что поэт должен быть одинок, как ребенок в мире взрослых, что только полнота одиночества дает возможность видеть мир живо и непосредственно.

Некоторые авторы полагают, что одиночество – не благо и не зло, это объективная характеристика бытия, человек неизбежно испытывает бытийное одиночество. Этой точки зрения придерживаются авторы, которые во всем остальном совершенно по-разному смотрят на вещи, например, С.Къеркегор и Ж.-П.Сартр.

Отметим, однако, что при разговоре об одиночестве разные философы и писатели могут иметь в виду совершенно разные вещи. Согласимся, что добровольное уединение на природе – это нечто иное, чем насильственное пребывание в камере одиночке, а одинокая жизнь без семьи отличается от одиночества, которое испытывают, ежедневно пребывая в окружении обширного семейства. Дальше мы будем говорить об одиночестве как о глубоком негативном переживании, как о некоем существенном дефекте коммуникации, нарушении диалога с людьми и миром.

Исследователи одиночества различают несколько его видов, которые мы сейчас коротко рассмотрим. Думаю, что не стоит предлагать здесь некие рецепты для избавления от этих разных «одиночеств», потому что таких универсальных рецептов в большинстве случаев просто нет, и от негативного переживания изоляции, а также, возможно, и от реальной изоляции люди освобождаются годами и десятилетиями, порой – лишь в следующих поколениях. Однако относительно некоторых вариантов можно указать возможные пути облегчения ситуации, восстановления контакта с себе подобными и окружающей реальностью.

Социальное одиночество

Социальное одиночество люди испытывают в тех случаях, когда они оказываются по тем или иным причинам изгнаны из группы, к которой принадлежат и с которой себя идентифицируют, а также в случаях лишения привычного статуса. Социальное одиночество могут также переживать те, кто относится к слою малоимущих, о котором общество не заботится: жители трущоб, безработные при равнодушии государства, бездомные подростки, пенсионеры с мизерными пенсиями, превратившиеся в нищих.

Социальное одиночество становится массовым и охватывает широкий круг людей в эпоху крупных социальных потрясений., когда разрушается прежний порядок жизни. Наша страна в течение 20 века пережила эту ситуацию дважды: первый раз во время Октябрьской революции, и второй раз – в 90-х годах, когда произошел фантасмогорический возврат от «развитого социализма» к «бандитскому капитализму». В обоих случаях рухнули судьбы и благополучие миллионов людей, которые потеряли и честный заработок, и статусные позиции, и возможность жить безбедно. В 90-х годах целые сферы общества: сельское хозяйство, военная промышленность, высшая школа оказались или разрушены или низведены до уровня «новых бедных». Разумеется, люди, работавшие там – инженеры, сельские труженики, профессора, квалифицированные рабочие оказались в ситуации глубокого социального одиночества, когда диалог с государством, скорее, похож на фарс, чем на здравый разговор социальных партнеров. Как видим, решение подобной проблемы зависит от множества факторов, и сами «социально-одинокие» не в силах лишь собственными силами изменить положение вещей.

Культурное одиночество

Культурное одиночество возникает прежде всего тогда, когда люди покидают одну культуру и попадают в другую – либо по своей инициативе, либо волею обстоятельств. Это проблема мигрантов, переселенцев, оставивших насиженные места ради заработков, в поиске безопасности или в стремлении найти «красивую жизнь». Исследования показывают, что первое поколение мигрантов, как правило, не адаптируется до конца в новой обстановке, приехавшие остаются маргиналами – теми, кто стоит на границе культур, уже не «тот» и еще не «этот». Кроме того, далеко не все сразу овладевают языком той страны, куда приезжают, а, значит, не могут работать по профессии, занимать то место в социальной иерархии, которое занимали дома. Например, многие наши собратья-философы, в 90-х годах переехавшие в Европу, в частности в Германию, будучи в России кандидатами наук, за границей десятилетиями пребывают в должности технических работников и лаборантов, поскольку на преподавательские места существует конкурс среди самих немцев. Таким образом, к культурному одиночеству добавляется социальное.

Культурное одиночество выражается в том, что вновь приехавшие имеют иные привычки, иные обычаи, иные способы реагирования, чем местное население. Они по-разному в сравнении с постоянными жителями оценивают те или иные моменты повседневности. Известно, что во многих странах мигранты, приехавшие из одной и той же страны или региона начинают проживать компактно, и теперь отделены не только невидимой, но и видимой стеной от местного населения, образуя национальные кварталы. Если же приезжие желают ассимилироваться, полностью смешаться с жителями страны, куда они приехали, то в первых двух поколениях они могут встречать отпор, отвержение, нежелание принять в свою семью «чужака». И хотя в Европе и Америке официально объявлена безбрежная политкорректность, по замыслу противостоящая всякой сегрегации и национально-расовой неприязни, на уровне обыденной жизни этот замысел отнюдь не всегда реализуется.

Культурное одиночество может встречаться и в рамках одной и той же страны. Так, например, в России его испытало большое количество людей в период массовых миграций из села в город. Россия всегда была крестьянской страной, и крупные волны переселения, происходившие как до, так и после Отечественной войны, поместили многих людей в положение маргиналов – «уже не крестьян, еще не горожан». Страдания таких отчасти потерянных личностей хорошо описаны в произведениях В.Шукшина.

Разумеется, состояние культурного одиночества присуще далеко не всем и не всегда, есть люди, которые очень легко адаптируются в новой обстановке и чувствуют себя в ней как рыба в воде, но это прекрасное свойство не так уж часто встречается.

Межличностное одиночество

Межличностное одиночество – это страдание, которое поражает человека вне зависимости от того, успешен ли он в социальной сфере, обеспечен ли материально, адекватен ли культурным условиям. Все может быть хорошо, но не в личных взаимоотношениях, где царят непонимание и нежелание понять друг друга, где тобой, возможно пренебрегают или не способны тебя оценить. Да и сам человек, тяготящийся одиночеством, может испытывать неспособность любить и быть открытым для своих близких: близких по родству или по месту проживания, но не по духу и не по душе.

В разделе о диалоге мы уже обсуждали вопрос о том, как научиться понимать другого, а, значит, уже назвали некие подходы к тому, как попытаться избежать межличностного одиночества. Сейчас стоит поговорить о еще не названной причине «одиночества в толпе» или, вернее, «одиночества среди людей»: это гипертрофия ролевого общения.

Ни для кого не секрет, что в ходе жизни мы играем множество социальных ролей – выполняем различные функции. Здесь есть роли конвенциональные ( пассажир, пешеход, покупатель в магазине и т.д.) и роли межличностные ( брат, отец, друг и т.п.). В большом городе человек очень часто пребывает львиную долю времени в конвенциональных ролях, где отношения строятся обезличенно: вас не знают по имени, и вы не знаете по имени ни продавцов в магазинах, ни водителей в автобусах. Вы – среднестатистическая единица, и никто не обратит внимания, если завтра вы не поедете по обычному маршруту или не зайдете в ларек купить батон. У людей, живущих по одному, и замкнутых в своих квартирах вообще может возникать впечатление, что их нет, что они не существуют, просто потому что их никто не знает и они никому не нужны. Именно поэтому так необходимы личные отношения – дружеские, приятельские, даже просто соседские.

Однако само по себе наличие личных отношений еще не избавляет от одиночества. Вспоминается старая шутка: «Одинокий с женой и тремя детьми ищет квартиру». Что ж, можно быть одиноким и в такой ситуации. Дело в том, что межличностные роли тоже могут быть гипертрофированы, когда за человеком закрепляется один и тот же тип поведения, и от него ждут одних и тех же наперед заданных реакций. А ведь мы меняемся, и в разные моменты испытываем разные состояния!

Нередко в компании приятелей роли бывают достаточно строго, хотя и негласно расписаны: кто-то выступает хозяйкой, кто-то – шутом, кто-то королевой, кто-то – поклонниками королевы и зрителями шута и так далее. Все привыкают к подобному раскладу и ведут себя соответственно. Но однажды «шуту» может быть грустно, тогда он станет одинок в обществе «друзей», которые только и ждут от него шуток. А свита однажды может перестать «играть королеву», и от «королевского величия» ничего не останется – это большой психологический удар! Чисто ролевые отношения легко разрушимы, и их разрушения оставляет «актеров» в одиночестве и слезах, если, конечно, не происходит перехода к реальным и чутким собственно-человеческим отношениям.

Гиперторофия ролевых отношений может выражаться в постоянном воспроизведении психологических «игр», прекрасно описанных Эриком Берном. Игры – это «повторяющиеся трансакции», то есть навязчивые взаимодействия, происходящие всегда по одной и той же схеме, каждый стремится здесь к определенному «психологическому выигрышу», который осуществляется за счет партнера по общению. «Выигрышем» обычно бывает чувство превосходства (хотя случаются и мозахистские «выигрыши»). Ярким примером такого рода дисгармоничных взаимодействий является игра «Песочный пирожок»: мальчик и девочка играют в песочнице, девочка нравится мальчику, и он хочет сделать ей что-нибудь приятное. Тогда она просит его: «Слепи мне песочный пирожок». Мальчик радостно лепит пирожок и преподносит его подружке. Она морщит нос и говорит: «Фи, какие у тебя грязные руки!»

В жизни людей такие схемы общения могут присутствовать постоянно. Естественно, что они создают глубокое чувство одиночества, эмоциональной неудовлетворенности и даже ведут к потере смысла существования. Выход из подобного тупика может быть найден только на пути перехода к открытым и искренним отношениям, к подлинной человеческой близости.

Метафизическое и космическое одиночество

Хотя исследователи разделяют два этих вида одиночества, я называю их вместе, поскольку по смыслу они очень близки. Это тяжелое переживание разрыва с природой, космосом, Богом, с самим собой, это боязнь остаться после смерти одному в неведомых и чуждых пространствах запредельного. Я думаю, что подобное одиночество проистекает из образа жизни современных людей, которые далеки от природы, скептичны, не верят ни в Бога, ни в черта, конфликтуют со своими ближними и даже самих себя любят только по праздникам, да и то далеко не всегда. Разорванный мир порождает разорванное и несчастное в метафизическом отношении сознание.

К счастью, далеко не все люди обращены к такого рода переживаниям или охвачены ими. Большинство человечества ограждено от них тем, что занято обыденностью и бытом, увлечено каждодневными хлопотами, не оставляющими времени и сил на переживание трансцендентных опасностей.

Метафизическое и космическое одиночество – загадочные состояния, поскольку они выражают не только пласт нашего сознания, но и бессознательного, они выводят нас на прямой контакт с космосом и бытием, с тем, что многократно превышает нас. И если такое одиночество не является проявлением душевной болезни, то рано или поздно оно проходит, вероятно, просто потому, что с бытием. Богом и космосом мы связаны в гораздо большей степени, чем от них отъединены.

Вопросы для самопроверки:

1. Какие трактовки путей понимания существуют в истории философской мысли?

2. Какие условия необходмы для успешного межличностного диалога?

3. Назовите виды одиночества, выделяемые исследователями.

Дополнительная литература

1. Хайнц Абельс Интеракция, идентификация, презентация. Введение в интерпретативную социологию Сп-б 1999.

2. Рудестам К. Групповая психотерапия М. 1993. Гл.2.

3. Померанц Г.С. Диалог//Культурология. ХХ век. Словарь. Сп-б 1997.

4. Лабиринты одиночества М. 1989.