Глава 2. Свобода – сущностная черта человека

Свобода практически всегда бывает названа в ряду сущностных свойств человека. Именно свобода, как полагают многие философы, отличает людей от других явлений материального мира: от камня, который механически летит по заданной траектории, от воды, которая с неизбежностью кипит при определенной температуре, от животного, полностью подчиненного своим инстинктам. Только человек способен на «иначе-действие», на отклонение от казалось бы, необходимого, пути. Лишь человек может пускаться в свободный полет фантазии, возноситься над миром, сознательно создавать новое. Свобода органична для человека, поэтому она является его величайшей ценностью.

При всей изученности в мировой философии темы свободы, она по-прежнему остается одной из сложнейших, поскольку ее можно рассматривать в совершенно разных ракурсах. Так свобода – это категория, которая в отличие от многих других имеет не одну, а две противоположности: необходимость и ответственность. Мы рассмотрим последовательно обе эти пары категорий, потому что без такого рассмотрения невозможно дать достаточно полное описание темы свободы. Итак, начнем с обращения к паре «свобода – необходимость».

Разные подходы к пониманию свободы

Из огромного массива суждений о свободе можно выделить, по крайней мере, три основных ее трактовки. Это фаталистический, субъективно-анархистский и диалектический подходы.

Фаталистический подход к свободе предполагает позицию жесткого детерминизма, то есть, представление о том, что все в мире подчинено суровому закону необходимости: причина вызывает следствие, оно в свою очередь становится причиной, и так выплетается уходящая в бесконечность цепочка зависимостей, из которой никто и ничто не может вырваться. Звезды и люди, горы и микробы – все подчинено единой необходимой связи вещей. Кроме того, с фаталистической точки зрения верно утверждение «мы не можем быть другими, нежели мы есть, и не можем получать того, чего хотим».

В наши дни фаталистический подход (к которому мы еще вернемся подробнее в главе о судьбе) базируется на принципах механистического детерминизма, четко сформулированных в Новое время. Даже развитие в 20 веке вероятностной математики и физики микромира не разуверяет поборников механистического видения вселенной в том, что все предопределено, и человеческая жизнь не является исключением. С этой точки зрения свобода являет собой лишь фикцию, человеческую иллюзию, при которой желаемое выдается за действительное. Мы думаем, что действуем свободно, в то время как каждый акт нашей деятельности, каждый поступок строго детерминирован событиями прошлого. Стоит заметить, что аргументы сторонников этой концепции строятся вокруг понятия «абсолютной свободы». «Абсолютной свободы не существует! – кричат адепты механистического взгляда, - все причинно обусловлено!» Со второй частью рассуждения нельзя не согласиться, однако реальный человек и не ищет «абсолютной свободы», которая выступает как теоретическая абстракция. Люди ищут конкретной свободы в конкретных обстоятельствах, при которых чаще всего они сами способны детерминировать события с помощью целеполагания, воли и поступков. А в этом случае они уже не являются пассивной игрушкой внешних детерминант. Они становятся важной частью процесса детерминации, и действуют при этом не только по необходимости, но и «по воле».

Второй, субъективистско-анархический или волюнтаристский подход, в силу того, что индетерминизм мало подтверждается жизнью, носит скорее нравственный, нежели онтологический характер. С этой точки зрения в своем поведении мы не ограничены никакими запретами. Понятно, что физический мир легко опровергает такое фанфаронство: если попробовать пробить лбом стену или пытаться полететь без парашюта, прыгнув с крыши небоскреба, то законы и ограничения мгновенно напомнят о себе. Именно поэтому волюнтарист предпочитает утверждать свою свободу от ответственности перед другими людьми за собственное безнравственное, агрессивное и корыстное поведение. Субъективно-анархистский подход уповает на «право сильного», на циничное «Что хочу, то и ворочу». Тема абсолютной, ничем не ограниченной свободы присутствует здесь как идеал, но как идеал, связанный с возможностью полноты власти над миром и другими людьми. Волюнтарист полагает, что может быть, каким ему вздумается и получить все, чего желает, пуская в ход любые средства и попирая чужие права: «Бога (источника ограничений) – нет, значит, все дозволено!» Нетрудно заметить, что в чисто практическом отношении это – не самая здравая позиция.

Третий подход, который мы условно назовем диалектическим, распространяется как на онтологическую сферу, так и на область человеческого сознания и поведения. Он не требует для людей «абсолютной свободы» и не ищет ее. Для этого взгляда характерно рассмотрение соотношение свободы и необходимости, которые выступают в неразрывной связи при доминировании необходимости: мы можем быть другими, но при особых обстоятельствах; мы можем получать то, что хотим, но при определенных условиях. Диалектический подход имеет две основные трактовки: спинозианско-гегелевскую и марксистско-сартровскую.

Для спинозианско-гегелевского прочтения характерна идея «свобода – это познанная необходимость». Такого рода понимание идет еще из древности, от стоиков, утверждавших, что главное для мудреца – следовать мировому Логосу. С точки зрения Спинозы миром также управляет необходимость, понимание которой человеку затемняют аффекты – эмоции, страсти, желания. Но тот, кто впадает в аффект – не свободен. Будучи ослеплен своими маленькими частными желаниями, он ломится против многократно превосходящей его силы, и, разумеется, будет побежден. Поэтому надо, отбросив страсти, обратиться к интеллектуальной интуиции, которая поможет стать поистине свободным – идти в потоке, а не против него. Для Гегеля человек изнутри – логика, та самая логика, которая управляет всеми мировыми процессами, развертыванием истории и духовной жизни. Путь логики – это путь спонтанно разворачивающейся Абсолютной идеи, путь необходимости. По существу, необходимость уже находится внутри нас, и нам просто нужно подняться на уровень ее осознания. Как только мы осознали движение и дыхание необходимости внутри и во-вне себя, как только мы подчинились ей, мы свободны.

Спинозианско-гегелевское понимание свободы хорошо иллюстрируется примером из научно-популярного американского фильма о жизни насекомых. Фильм показывал гнездо термитов, которое наводнение унесло с обычного места и кинуло в водопад. Однако термиты не утонули. Они не стали бороться против волн, сучить лапками и пытаться выбраться на берег (надо думать, что в силу своей термитовой природы они также не плакали, не рыдали и не кляли судьбу!) напротив, они сцепились между собой и предались потоку. Подобно большому венку термитник проплыл по воде многие мили, чтобы потом спокойно причалить к суше в совершенно другом месте. Нечто подобное предлагают человеку представители идеи «свобода есть осознанная необходимость».

Сложность состоит лишь в том, что человек – не термит (хорошо это или плохо, каждый решает по-своему). Если человек сидит в тюрьме, прекрасно осознавая необходимость этой ситуации, то он все равно не чувствует себя свободным. Человеческая натура протестует против давления , принуждения, рока, тирании. Даже диктат разума – уж, казалось бы, что может быть лучше! – воспринимается людьми как раздражающий и неправомерный. Как тут не вспомнить произведение Ф.М.Достоевского «Записки из подполья», где главный герой, хотя и пренеприятный тип, высказывает вполне справедливую мысль о том, что человеку, чем подчиняться учености, предпочтительней «по своей глупой воле пожить».

Описанному выше подходу противостоит другой, названный нами «марксистско-сартровским». При всем различии видения свободы, в нем сохраняется главная предпосылка, характерная для Спинозы и Гегеля, мысль о том, что уклониться от необходимости невозможно. Однако его основной тезис гласит: « свобода есть выбор, совершенный в рамках необходимости». Теперь акцент падает не на пассивность и подчинение, добровольно претерпеваемое человеком под давлением превосходящих его сил, а на активность и селекцию возможностей, которую производит своими усилиями сам человек. Как мы можем увидеть, здесь активно работает категория возможности. Необходимость не рассматривается теперь как сплошная, монолитная, а выглядит как своеобразный пучок перспектив, спектр более или менее вероятных вариантов. В обществе и человеческой жизни действуют в первую очередь не динамические законы, реализуемые в каждом случае, а законы статистические, вероятностные, реализующие себя на большой массе случаев. Это законы-тенденции, они-то и оставляют место для нашей свободы – выбора по своей воле и разумению. Необходимость здесь не забыта, не проигнорирована, но она служит лишь рамкой личностных решений и инициатив. Эта идея свободы как выбора на многих страницах развита Ж.-П.Сартром в его труде «Бытие и ничто». Впрочем, Сартр порой преувеличивает нашу возможность выбирать, настаивая на свободном выборе даже там, где он совершенно явно не реализуем. Тема свободы как выбора достаточно тонко и взвешенно обсуждалась в 70-х-80-х годах в марксистской философской литературе, и в дальнейшем разговоре мы будем опираться, в том числе и на эти теоретические наработки.

Проблемы свободного выбора

Я полагаю, что обсуждать тему свободного выбора удобно, задавая вопросы, которые часто возникают, когда мы начинаем размышлять о возможных для нас свободных поступках. Эти вопросы таковы:

1. Какой философский смысл вкладывается в понятие свободного выбора?

Подобный вопрос не является праздным. Дело в том, что обсуждая проблему свободы, мы имеем в виду нечто более глубокое и существенное, чем, например, выбор товара в магазине. Хотя выбор товара, тоже дело серьезное, потому что свободное покупательское поведение предполагает целый ряд моментов: наличие различных товаров, удовлетворяющих некую нашу потребность ( а иначе из чего выбирать?), наличие достаточного количества денег в кошельке у покупателя (или на его кредитной карточке), отсутствие внешних и внутренних запретов на приобретение желаемого. И все же при всей значимости обычного житейского выбора он является лишь частным случаем той самой способности выбирать, которую мы считаем собственно-человеческим качеством. В чем же специфика этой способности, отличающей человека от животных? Почему мы говорим, что человек, обладающий биологической природой – свободен, а животные – нет?

Дело в том, что человек - единственное на сегодня известное существо, которое способно подняться над своими биологическими потребностями. Человек способен выбрать самоограничение и страдание во имя ценностей и идеалов, которые он разделяет. Аскеты и мученики, святые и герои являют нам пример отказа от удовлетворения важнейших природных потребностей и желаний, они путем мощного духовного усилия как бы воспаряют над обычными слабостями, связанными с нашей материальностью и чувственностью. Об этом очень хорошо пишет немецкий мыслитель 20 века Макс Шелер, называющий человека «аскетом духа».

Способность отказа от биологических потребностей связана также со способностью выбрать вместо эгоизма альтруизм – человеколюбие, стремление поступаться своими интересами ради других людей. И.Кант, полагая, что человек по природе эгоист, тем не менее считает, что тот же самый человек может выбрать отказ от своего эгоизма, добровольно подчиняясь требованию категорического императива: поступать всегда благожелательно и бескорыстно по отношению к любому разумному существу. Нас могут терзать самолюбивые страсти, эгоцентрические желания, но мы в состоянии пересилить их, поступиться ими, и таким образом осуществить свою свободу по отношению к животному началу в нас.

Однако суть нашей способности быть свободными может прочитывается еще одним образом. Это не только возможность выбрать независимость от природных влечений, но это также умение стать над диктатом социума, над господством общественного мнения, уклониться от насилия жестких культурных запретов. Человек – существо социальное, он не живет в одиночку, но в то же время, он не просто стадное животное, а личность, индивидуальность. Настоять на свое видении ситуации, пойти против воли сообщества, принять независимое морально-психологическое решение, осуществить свой неповторимый жизненный путь – все это проявления свободы воли, нашей способности выбирать. Человек свободен выбрать страдание, но он свободен и выбрать счастье – таков взгляд на человеческую свободу философского эвдемонизма.