Науки и как «следует быть»

Всего сказанного уже достаточно для того, чтобы заключить, что наука не может быть самым подходящим инструментом исследования Нечеловеческого измерения, специфически связанного со «следует быть». Долгое время отличительной чертой науки считалась ее «свобода от ценностей», и даже думали, что это сохраняет ее беспристрастность и объективность. В наши дни такое заявление несколько утратило свою твердость, но не в том смысле, что содержание науки, знание, ею даваемое, зависит от ценностей, а в том, что научная деятельность ориентируется (и должна ориентироваться) неким сознательным выбором ценностей. Такое заявление полностью соответствует положению вещей, при котором «занятие наукой» выступает как чисто человеческий вид деятельности и как таковая наука не может не стремиться к ценностям.

Такая ситуация создала ряд проблем в определении научного статуса «наук о человеке». Не подлежит сомнению, что мы можем обращаться при изучении человека к химии, физике и психологии (т.е. рассматривать человека как сосуд, в котором происходят сложные химические процессы, как живое существо, наделенное рядом жизненных функций). Более сложно решить, могут ли науки делать то же самое, когда приступают к рассмотрению специфически человеческих качеств в человеке. По моему мнению, ответом на этот вопрос мог бы стать совет этим наукам обратить внимание на ценности и попытаться понять и объяснить человеческое поведение условиями мотиваций, а не при помощи детерминистских механизмов различных видов, как это слишком часто делалось. Мне кажется, что в этом заключено самое значительное отличие естественных наук от наук, изучающих человека (более важное, чем другие методологические свойства, ранее описанные). В частности, здесь имеется в виду восстановление в исследованиях человека того теологического образа мышления, который был запрещен в науке несколько веков тому назад.

Нужно остановиться еще на одном очень важном моменте: даже рассматривая ценности как существенные составляющие человеческих реальностей, наука о человеке должна воздерживаться от выражения оценок ценностей: историк, социолог, психолог должны пытаться вскрыть, какие ценности данное общество или отдельный индивид выбирали в качестве своего руководства, источника правил и норм для их поведения, но они не должны давать оценки этих ценностей, критиковать или защищать, одобрять или обвинять этих людей за то или иное поведение, исходя из данных правил и норм. Другими словами, проблема обоснованности ценностей не является задачей науки даже в исследованиях человека. Это проистекает из специфики задачи и структуры науки. Наука нацелена на то, чтобы сказать, как дела, каково положение вещей, каково оно могло быть или было когда-то, но она никогда не ставит своей целью показать, что и как должно быть, так как этот завершающий шаг нельзя сделать, опираясь на эмпирическую данность как на единственно признаваемый наукой источник познания. Таким образом, ценности описываются просто как нечто доступное эмпирическому нахождению или извлекаемой из человеческого поведения, как основание для понимания человека со всеми его подлинными свойствами бытия в качестве интенционально направленного агента. Ценности расположены в сфере описания данного положения вещей, и их не связывают с какими-либо дальнейшими поисками источника или оправдания действий. Это выглядит несколько похоже на случай с Ньютоном, когда он сказал, что гравитация — это высочайшая «причина» явлений природы, но он не мог назвать причину самой гравитации даже не собирался заниматься ее поиском в своей науке.